Томас Харрис - Красный дракон
Зубы бабушки возвратились в стакан, стоявший у изголовья ее кровати. Свои новые зубы он запер в верхнем ящике стола.
Если бы Эйлин могла увидеть его перед зеркалом – с новыми зубами, татуировкой, блестевшей в ярком свете гимнастической комнаты, – она, несомненно, закричала бы от ужаса. И лишилась чувств.
Время настало, но не следует торопиться. У него впереди вечность. Через пять месяцев он выбрал Джекоби.
Джекоби стали первыми. Они помогли ему, возвысили его, позволили испытать блаженство Превращения.
Затем последовали Лидсы.
Теперь, когда его Сила и Слава возросли, а благодаря инфракрасной пленке появилась возможность добиться большей интимности, наступила очередь Шерманов.
Будущее сулило так много.
ГЛАВА 29
Фрэнсис Долархайд заведовал самым крупным отделом фирмы Гейтвей – здесь занимались проявлением любительских фильмов. В фирме было еще четыре отдела.
Экономический спад 70-х годов резко сократил количество кинолюбителей, к тому же появились видеокамеры и видеомагнитофоны. Чтобы выдержать конкуренцию, фирма расширила ассортимент услуг. Появились отделы, которые занимались переносом изображений с пленки на видеоленту, печатали аэротопографические карты и выполняли заказы режиссеров коммерческих роликов.
В 1979 году компания Гейтвей заключила выгодные контракты с министерством обороны и министерством энергетики. Предстояла разработка и испытание новых эмульсий для инфракрасной съемки. Министерство энергетики хотело получить чувствительную инфракрасную пленку для исследований при высоких температурах, а министерство обороны – для ночной разведки.
Осенью 1979 года Гейтвей прикупил небольшую компанию по соседству и организовал там исследовательский центр.
Долархайд отправился туда во время обеденного перерыва. Небо было голубым и безоблачным. Он шел, тщательно обходя лужи на асфальте. После смерти Лаундса он пребывал в хорошем расположении духа.
В лабораториях не было ни души – по-видимому, все ушли на обед.
Нужная дверь оказалась в конце целого лабиринта комнат. Рядом висела табличка "Инфракрасные чувствительные материалы. НЕ курить, НЕ пить алкогольные напитки, НЕ зажигать спички". Над каждым "НЕ" горела красная лампочка.
Долархайд нажал на кнопку звонка, и почти сразу же красный свет сменился зеленым. Он открыл внешнюю дверь и постучал во внутреннюю.
– Войдите, – послышался женский голос.
Прохладно, абсолютная темнота. Журчание воды, знакомый запах проявителя Д-76, слабый аромат духов.
– Я – Фрэнсис Долархайд. Пришел по поводу сушилки.
– А, хорошо. Извините, я с полным ртом. Только что закончила ланч.
Он услышал, как скомкали бумажки и бросили в мусорную корзину.
– Да, я помню, Фергюсон хотел сушилку, – произнес в темноте голос. – Он в отпуске, но я знаю, где ее нужно установить. У вас в Гейтвей есть лишняя?
– У меня две. Одна большая. Фергюсон не сказал, какого размера его комната. – Несколько недель тому назад Долархайд видел объявление о том, что нужна сушилка.
– Я покажу вам, если вы немного подождете.
– Хорошо.
– Прислонитесь к двери, – голос ее звучал, как у лектора, – затем сделайте три шага вперед, пока не почувствуете под ногами кафель, тогда слева от вас будет стул.
Теперь он был к ней ближе и мог слышать, как шуршит ее лабораторный халат.
– Спасибо, что пришли, – продолжала женщина. Голос звонкий, с еле заметным стальным призвуком. – Вы – руководитель отдела проявления пленки в большом здании, да?
– Мммм.
– Тот самый мистер Д, который рассылает выговоры, когда требования оформлены неверно?
– Тот самый.
– А я – Риба Макклейн. Надеюсь, у нас все в порядке.
– Сделано не по моему проекту. Я едва успел закончить планировку фотокомнаты, когда мы купили это здание. Не заходил сюда почти полгода. – Для Долархайда это была длинная речь, но произнести ее в темноте оказалось сравнительно легко.
– Еще минутку, и я зажгу свет. Вам не нужна рулетка?
– У меня есть.
Долархайду, можно сказать, нравилось разговаривать с женщиной в темноте. Он услышал, как она открыла сумочку, затем раздался щелчок пудреницы.
Отработало реле времени и раздался звонок. Долархайд даже слегка огорчился.
– Ну вот, наконец-то. Спрячу только все в темное место.
Он почувствовал дуновение холодного воздуха, услышал, как захлопнулась дверца холодильника. Когда она прошла мимо, на него повеяло духами.
Долархайд прикрыл ладонью нижнюю часть лица, постаравшись принять глубокомысленное выражение, и ждал, когда зажжется свет.
Когда вспыхнули лампы, мисс Макклейн стояла у двери, повернувшись в ту сторону, где должен был находиться посетитель, и улыбалась. Ее глаза слегка двигались.., под закрытыми веками.
Он заметил в углу белую тросточку, убрал от лица ладони и улыбнулся.
– Можно мне взять сливу? – спросил он.
На столе, за которым только что сидела женщина, лежало несколько слив.
– Конечно. Они вкусные.
Рибе Макклейн было около тридцати. Ее красивое скуластое лицо говорило о твердости и решительности характера. На переносице виднелся небольшой, похожий на звездочку, шрам. Короткая прическа – "под пажа" – с загнутыми внутрь концами пшенично-рыжих волос выглядела несколько старомодно. Лицо и руки покрыты веснушками.
На фоне кафеля и нержавейки фотокомнаты она казалась яркой и соблазнительной, как само грехопадение.
Долархайд мог открыто смотреть на нее, свободно и без опаски скользить глазами по ее фигуре, не опасаясь вызвать недовольство.
Долархайд нередко чувствовал, как при разговоре с женщиной его кожа покрывается горячими пятнами, которые причиняют жгучую боль. Они перемещались вслед за чужим взглядом. Даже если женщина смотрела в сторону, Долархайд подозревал, что она видит его отражение. Все его тело воспринимало законам оптики – так воспринимает рельеф дна и плотность воды акула.
Но сейчас его кожа оставалась холодной. А на руках и шее Рибы, наоборот, россыпи симпатичных веснушек.
– Я покажу вам комнату, куда он хотел поставить сушилку, – сказала Риба.
Вдвоем они быстро проделали все необходимые замеры.
– Теперь я бы хотел попросить вас об одолжении, – произнес Долархайд.
– Я вас слушаю.
– Мне нужна инфракрасная кинопленка. Очень чувствительная, примерно около тысячи нанометров.
– Вам придется хранить ее в холодильнике. После съемок тоже.
– Знаю.
– Не могли бы вы пояснить мне условия съемок, тогда я могла бы…
– Снимать нужно будет примерно с расстояния восьми футов, с двумя рентгеновскими фильтрами. – Это уже на- поминало служебный отчет. – Словом, в зоопарке. Они хотят сделать фильм о ночных животных.
– Животные и в самом деле будут похожи на привидения, если воспользоваться коммерческой пленкой.
– Мммм.
– Думаю, это дело мы устроим. Только вот что. Вы знаете, что мы работаем по контракту. Поэтому за все, что отсюда выносится, вам придется расписаться.
– Ладно.
– Когда вам потребуется пленка?
– Приблизительно двадцатого. Не позже.
Не мне говорить вам, что чем чувствительнее пленка, тем сложнее с ней обращаться. Нужны холодильники, сухой лед и тому подобное. У нас тут будет демонстрация некоторых образцов – сегодня, часа в четыре, – не хотите ли взглянуть? Сможете сами выбрать подходящую эмульсию.
– Я приду. После ухода Долархайда Риба Макклейн пересчитала сливы. Он взял всего одну.
Какой странный человек, этот мистер Долархайд. После того, как она включила свет, ни в его голосе, ни в поведении не чувствовалось ничего такого, что говорило бы о ненавистной ей жалости или участии. Может, он уже знал о ее слепоте? Или ему просто наплевать, видит она или нет?
Последний вариант ее устраивал.
ГЛАВА 30
В Чикаго хоронили Фредди Лаундса. Газета "Отечественный сплетник" оплатила все расходы по проведению тщательно продуманной панихиды, сделав все возможное, чтобы похороны состоялись уже в четверг, на следующий день после смерти. В этом случае фотографии успели бы появиться в вечернем выпуске.
Панихида в часовне длилась долго, столь же долго тянулись и похороны.
Священник перед микрофоном никак не мог завершить надгробное слово, полное преувеличенных и, скорее всего, неискренних похвал в адрес покойного. Грэхем, подавляя в себе приступы тошноты после вчерашней пьянки, пытался наблюдать за толпой.
Хор у могилы старался на славу, жужжали кинокамеры сотрудников "Сплетника". Тут же находились две команды телевизионщиков с портативными телекамерами. Полицейские агенты, снабженные журналистскими карточками, усердно фотографировали толпу.
Грэхем узнал нескольких офицеров чикагской уголовной полиции в штатском. Их присутствие, по меньшей мере, казалось уместно.
