Торкиль Дамхауг - Смерть от воды
— Что она хотела?
Дженнифер сказала очень настойчиво:
— У нее есть сведения, которые она хотела бы сообщить скорее мне, а не вам. Она сказала, что врачу доверяет больше.
— Что за сведения?
— Думаю, дело касается какого-то найденного документа. Она не хотела говорить по телефону. Мы договорились, она зайдет завтра утром. Я, конечно, постаралась изо всех сил уговорить ее пойти к вам, но она наотрез отказалась.
Инспектор Викен всегда подчеркивал, что его сослуживцы могут звонить ему в любое время, он постоянно на связи. Роар подумал, как мало он о нем знает. Викен не носил кольца и никогда не рассказывал о семье. Вообще никогда о себе не говорил.
Когда он набрал номер Викена, чтобы донести информацию от Дженнифер, он почувствовал себя мальчишкой, который идет домой с важной новостью.
Инспектор спросил:
— Почему она позвонила тебе?
— Кто? Плотерюд? — Роар сам почувствовал, как глупо звучит этот вопрос.
— Почему она позвонила тебе? — повторил Викен.
Роар огляделся. Главная улица в Лиллестрёме была пустой.
— Не знаю. — Он быстро перевел разговор на то, что выяснил про Бергера, думая, что это сыграет, учитывая интерес Викена к психологии.
Инспектор помолчал. Потом сказал:
— Надо привести его к нам и завести дело. Я этим займусь.
— Сегодня, кстати, я опять связывался с Полицейским управлением Монреаля, — добавил он.
Роар предложил взять на себя поиски отца Майлин Бьерке, но Викен определенно решил заняться этим сам.
— Они до сих пор не нашли его?
Казалось, инспектор что-то прихлебывал. Наверняка кофе, потому что он был трезвенником, как выяснил Роар.
— Видимо, он путешествует, но никто не может сказать, где и как долго. Они были по его месту жительства на окраине Монреаля несколько раз, говорили с соседями и знакомыми.
— Он, кажется, художник? — хмыкнул Роар. — И может приезжать и уезжать, когда ему вздумается.
Викен не прокомментировал это суждение.
— Люди в Канаде объявили внутренний розыск, — сказал он. — От нас зависит, объявлять ли его официально. Стоит пока подождать.
— Еще хуже, чем у журналистов, — вздохнул Дан-Леви, когда Роар вернулся за столик. — Всегда на работе.
— Откуда ты знаешь, что звонили по работе?
Дан-Леви предположил:
— Конечно, это могла быть и дамочка. Доктор.
Роар взглянул через плечо:
— Если это всплывет, Дан, я совершу убийство, не колеблясь. Ни одной секунды.
— Упс, — поддразнил его товарищ. — Я-то думал отправиться домой и написать репортаж об уехавших из Лиллестрёма и об их бурной жизни в столице. Что ж, придется тогда писать о супругах Бекхэм. Подумай только: Дэвид решил закончить карьеру правофланговым в футбольном клубе Лиллестрёма. Он посылает злую Вики вперед, чтобы разузнать, как обстоит с ночной жизнью в деловом центре нашего городка.
Роар не дал увести себя в сторону. Он повторил угрозу, сопровождая ее жестом, перерезающим горло:
— Халяль.
Дан-Леви поднял обе руки и наклонил голову.
— Ты смотришь «Табу»? — вдруг поинтересовался он.
Роар признался, что смотрит:
— Особенно сейчас, потому что это связано с работой.
— Во вторник они гарантированно соберут миллион, — заметил Дан-Леви. — Ты видел, что написала «ВГ» о последней передаче Бергера?
У Роара в последние дни совершенно не было времени читать газеты.
— Заголовок был «Смерть в студии». Они готовят что-то безумное. Все ждут, что это превзойдет все остальные его шедевры.
Роар наморщил нос:
— Не думал, что вы, пятидесятники, можете сидеть на диване и радоваться стопроцентному кощунству.
— В этом-то и суть! — вскинулся Дан-Леви. — Если бы Бергер был обычным безбожником, его бы игнорировали. Но этот тип прямо утверждает, что верит в некоего бога.
— Ты имеешь в виду Баал-кого-то-там?
— Баал-зебуба. Атеизмом никого не спровоцировать, но звезда, которая в открытую культивирует «повелителя мух», господа филистеров, получает от христиан все то осуждение, о котором мечтает.
— Умный чувак, — прокомментировал Роар.
16
Лисс заперлась в доме на Ланггата. Представила себе, что делала Майлин, когда возвращалась домой: поставила сапожки на подставку для обуви, зашла на кухню, посмотрела на грязную посуду, скопившуюся в раковине. Они дежурили по очереди, рассказывал Вильям. Если была очередь Майлин, она сразу же прибиралась. Она всегда старалась сделать скучную работу поскорее, чтобы не накапливалась. Потом, наверное, она садилась за стол на кухне. Прислушивалась к открывающейся двери? Ждала, когда послышится его голос в прихожей?
Помыв посуду, Лисс покурила на крыльце посреди холодного зимнего вечера, а потом свернулась в уголке дивана, натянув плед. Она выглянула в окно, еле различив кусочек сада с грилем и сараем для инструментов в темноте. На столе лежал блокнот, она взяла его.
Что я знаю с тобой случилось:
10 декабря. 16.45: Ты уезжаешь из дома. Сначала на почту, оттуда на дачу. 20.09: СМС Вильяму.
11 декабря. Время?? Уезжаешь с дачи. 15.48: СМС Лисс. 16.10: СМС Вильяму. 17.00: Назначенная встреча с Й. X. 17.04: Паркуешь машину на улице Вельхавена. 17.30: СМС Бергеру. 18.11: СМС Вильяму. 19.00: Назначена встреча с Бергером. 19.03: Звонишь Бергеру, без ответа. 19.05: СМС Бергеру, ты опаздываешь (по словам Бергера, ты не пришла). 20.30: Должна прийти на Канал-шесть, не приходишь.
12 декабря. 05.35: Тебя снимают на видео. Захвачена, раздетая. Глаза.
24 декабря. Посылка с мобильником приходит сюда, отправленная накануне из Тофте.
Она перечитала. Не задумываясь, написала:
Спросить его о «Смерти от воды».
Она взглянула на стикер, снятый с доски в кабинете Майлин.
Кого ты хотела спросить, Майлин?
Финикиец. Мертв две недели. Что-то про крик чаек. И поток воды. Я тоже убила.
Она сидела и смотрела на последнее предложение. Перечитала его, двигая губами, но не слыша слов.
Что-то случится, Лисс. Ты не можешь этим управлять.
Она встала, подошла к окну, открыла его, и в лицо ударил холодный серый воздух. Отовсюду доносились шумы города. «Ты посреди мира, но никто не знает, кто ты или что ты сделал». Она накинула куртку, захлопнула за собой входную дверь и побрела по Ланггата. Надо было купить сигарет. И что-нибудь поесть. Мороженое, решила она, но ближайший киоск был закрыт. Это ее, скорее, обрадовало, потому что ей надо было пройтись. Далеко. Потом поесть. Много. Потом, чтоб ее вырвало. Потом лечь. Спать. Долго.
Она свернула в парк и не заметила фигуры, остановившейся на углу и наблюдавшей за ней несколько секунд, а потом отправившейся следом между деревьев. Впервые с тех пор, как нашли Майлин, в ее мыслях всплыл образ Зако. Он лежал на диване. Спал? Сможет ли она удержать этот образ? Что Зако проснулся в этой квартире на Блёмстраат, что пошел в ванную, принял душ и отправился в город. Что теперь он с Рикке, что Лисс ему больше не нужна и он может оставить ее в покое. Тут она услышала шаги по снегу где-то сзади, почувствовала, что они имеют к ней отношение. Возникла мысль: «Если бы меня кто-то схватил, вырвал отсюда, от того, что не дает мне забыть содеянное…» В этом была какая-то надежда, и схватившая ее рука была подтверждением обещания, девушка не оказала сопротивления, позволила оттащить себя с дорожки в тень голого дерева. Он был ненамного выше ее, но его огромные кулаки прижали ее к стволу, и она знала, что, стой она так, не сопротивляясь, снова случится эта вспышка света, который сначала отдаляется, а потом загорается во всем вокруг. И если она не выдержит, она исчезнет, и все, что случится в этот вечер в парке, ее касаться не будет.
— Хватит меня преследовать, — зашипел он. Изо рта пахло переспевшими бананами. В темноте она увидела контуры лица Зако — высокие скулы и острый подбородок.
— Не буду, — пробормотала она, и вдруг до нее дошло, кто это. Он душил ее на лестнице в Синсене. Он знал, что случилось с Майлин. «Мне не страшно, — заставила она себя подумать, — что бы он со мной ни сделал, мне больше не страшно».
— Ты рылся в кабинете у Майлин, — смогла она произнести.
Он наклонился еще ближе:
— Я ничего не взял.
Она пыталась контролировать голос.
— Что ты тогда там делал?
— Я же сказал! — зарычал он. — Пришел на сеанс. Посмотрел в паре ящиков. Ничего не нашел.
— Ты вырвал страницу из ее ежедневника.
Хватка ослабла.
— Майлин была ничего, — сказал он. — Мало кто пытается помочь. Многие только делают вид. Я не хочу, чтобы меня во что-то вмешивали. Мне не нравится, что ты меня преследуешь.
