Арсений Ахтырцев - Сабля Чингизидов
— Помилуйте, графиня, я нахожусь в чужой стране, за границей, как частное лицо, а вы от меня требуете, чтобы я был в курсе дел ваших правоохранительных органов.
— Ах, бросьте, можно подумать, ваше ведомство когда-нибудь останавливали такие условности, как границы.
— Мадам, я не знаю, где вы получаете информацию о моем ведомстве, но я вас уверяю, к государственным границам у нас самое трепетное отношение.
— Я думаю, ваш сын, заместитель командующего ВВС, — решил разрядить атмосферу Панин, — должен обладать достаточной информацией, чтобы удовлетворить ваше любопытство, графиня.
— Конечно, тем более что он член государственного совета безопасности.
— Я этого не слышал, мадам, — поспешил предупредить Розум.
— Ах, бросьте, у вас в России из всего делают тайну, — с досадой отмахнулась графиня. — Список совета опубликован в Интернете. Конечно, он знает все, но он такой же самоуверенный осел, как и остальные представители мужского племени.
Невестка с внуками вертели головами, не поспевая за эмоциональными репликами участников дискуссии. Они не понимали ни слова, но дискуссия их явно занимала.
Розум вытер вспотевший лоб и просяще посмотрел на Панина.
— Я предлагаю, — примиряюще изрек тот, — отложить этот разговор до приезда нашего генерала.
Графиня фыркнула, но возражать не стала.
— А сейчас, — продолжил Панин, — я надеюсь, дамы нас с Алексеем извинят, если мы выйдем покурить перед обедом.
— Вы можете покурить в гостиной, — предложила графиня.
— Нет, спасибо, — поклонился Панин, — мы выйдем на крыльцо.
— Ну зачем же на крыльцо? Повернете направо и выйдете на веранду, с другой стороны дома. Там есть стулья, столы и пепельницы.
С противоположной стороны к дому была пристроена просторная деревянная веранда, выходящая в живописный сад с розарием и какими-то экзотическими кустами. Здесь находились несколько легких столов и стулья из белого пластика. Мужчины закурили.
— Вы меня просто спасли, Владимир Георгиевич, — поблагодарил Розум, — а то я уж и не знал, что мне делать.
— Что, достала графиня? — в очередной раз продемонстрировал Панин знание русского языка, на этот раз молодежного сленга. — Она не Эмилия, всю душу наизнанку вывернет. Цепкая баба. Но в главном я с ней согласен. Вы с Леной в опасности. Как только ценности окажутся у вас, нападения можно ждать в любую минуту. Так что охрана генерала вам совсем не повредит. И потом, Алексей, ну в самом деле, трудно поверить, что, находясь на такой работе, как ваша, вы ничего не знаете о мерах, предпринимаемых полицейскими, и шведскими, и российскими, чтобы обезвредить преступников. Я не хочу даже думать, что они бросили вас на произвол судьбы.
— Я тоже не думаю, что нас бросили, граф. Но я действительно не знаю деталей операции.
— Значит, вас, и нас заодно, используют как наживку, вслепую. Не очень-то гуманно со стороны полиции. По-видимому, они успешно перенимают русские методы.
— Бросьте, граф. Полиция везде одинакова. Для того чтобы они по-настоящему начали работать, им нужен труп.
— Ах вот как? Надеюсь, они не рассчитывают на мой?
— Им все равно чей, — заверил Розум философским тоном. — А сейчас у них что? Всего лишь попытка ограбления без причинения материального и физического ущерба. По их понятиям, мелочи. Если бы не графиня, то никто бы вообще ничего предпринимать не стал.
— Да уж, умеете вы успокаивать, подполковник.
— Вы не барышня, чтоб я вас успокаивал. И приехали сюда по собственной воле.
— Да, вы правы, винить некого. Пойдемте-ка в дом. Что-то я продрог, — признался Панин, и в этот момент ему показалось, что один из кустов за розарием пошевелился. Панин внимательно посмотрел в сторону куста, но ничего не заметил.
— Что-нибудь подозрительное? — поинтересовался Розум.
— Да нет, померещилось, пошли в дом.
Когда они возвращались, со стороны главного входа послышался шум вертолетного двигателя. Вертолет шведских ВВС «Super Puma» развернулся над домом и приземлился на площадке перед озером.
Дверь вертолета сдвинулась вбок, и на землю из кабины легко спрыгнули моложавый генерал и два бойца в полевых комбинезонах и касках. Из кабины им передали какой-то сверток, и все трое поспешили к дому.
Вся семья во главе с невесткой высыпала на крыльцо встречать главу семейства. Сыновья весело замахали отцу руками. Улыбчивый генерал поднялся на крыльцо, отдал распоряжения охране и вошел в дом. После знакомства с гостями Лео уселся рядом с женой. К этому времени уже принесли напитки и холодные закуски. Выпили за знакомство.
— Надеюсь, сегодня ты не отпустишь охрану? — спросила Александра по-русски.
— Нет, они останутся здесь на ночь и будут сопровождать нас завтра в аэропорт, — ответил генерал на вполне сносном русском.
— Тогда надо распорядиться, чтобы их покормили, — забеспокоилась графиня.
— Не надо, у них уже был ленч на базе, — успокоил генерал и сказал что-то жене по-шведски, видимо, объясняя, о чем они беседуют с графиней. Невестка согласно закивала головой.
— Тогда, может быть, удовлетворим любопытство гостей и посмотрим вещи Архипа перед тем, как мы запрем их в сейф? — предложил Панин.
— Конечно-конечно, — согласился генерал и начал распаковывать объемистый пластиковый мешок, который он положил на соседний стул, слева от себя. Из мешка генерал извлек старую парадную шинель штабс-капитана русской армии. Шинель была аккуратно свернута.
— Это шинель штабс-капитана Самарина, — пояснила Александра, отвечая на вопросительные взгляды гостей. — Единственная память, оставшаяся у мамы от Саши. Эту шинель Александр Самарин оставил в Нелюдове. В декабре 1917 года он отправился на Дон к Корнилову, и парадная шинель была ему ни к чему. Он командовал ротой в знаменитом Ледяном походе. А в апреле восемнадцатого Саша был убит при штурме Екатеринодара. Мама всю жизнь была благодарна Архипу за то, что он какими-то немыслимыми путями смог вывезти шинель из Нелюдова в Петроград. За офицерскую шинель любой разъезд красных мог его запросто расстрелять.
Александра подошла к свертку и начала его разворачивать. Внутри шинели лежал продолговатый предмет, завернутый в мешковину, точно такую же, в какую были завернуты шпага и сабля Ходкевича. Александра развернула мешковину и вынула из нее саблю в простых кожаных ножнах.
— Ну, принимайте свое наследство, — пригласила графиня Лену с Розумом. — То, что вы искали, или нет?
Лена подтолкнула Розума вперед, и Алексей взял саблю в руки. Рукоять оружия удобно легла на ладонь. Розум вынул саблю из ножен. На обеих сторонах в основании клинка был выгравирован несимметричный двузубец. Золото гравировки потемнело от времени и казалось черным. Такой же двузубец проглядывал на серебре полустертого узора рукояти. Розум повернул торец рукояти вверх к свету. В торце был крупный камень. В месте контакта камня с металлом рукояти образовался черный налет, оттеняющий искрящиеся прозрачные грани.
— Вроде она? — Розум вопросительно посмотрел на Панина. Панин подошел, уверенно взял саблю, вынул лупу и внимательно исследовал алмаз.
— Она, — уверенно объявил он результаты осмотра, — сабля Чингизидов из коллекции Самариных.
В это время охранника, стоявшего на крыльце, привлек шум за входной дверью, и он заглянул внутрь. В следующий момент ему показалось, что на его голову обрушился дом со всеми его перекрытиями. Охранник рухнул на пол рядом со своим напарником, уже лежавшим на полу возле двери. Человек в маске, уложивший охранника на пол, присел на колено и левой рукой сделал кому-то знак двумя пальцами, как бы показывая направление в сторону обеденного зала. Четыре фигуры с кошачьей грацией бесшумно переместились к дверям трапезной. Человек еще раз подал знак, дверь отворилась, и перед обедающими, как призраки, возникли люди в масках.
— Ну, вот и дождались, — совершенно спокойно прокомментировала появление призраков Александра.
Невестка с внуками воззрились на ворвавшихся в столовую людей, открыв рты от удивления. Нападавшие были вооружены компактными автоматами «Скорпион». Розум угрюмо смотрел, как двое из них уставили свои малыши-«скорпионы» прямо ему в грудь. Видимо, нападавшие считали его самым опасным из присутствующих. Поверх комбинезонов у обоих автоматчиков были надеты выцветшие армейские разгрузки, так хорошо знакомые Розуму по Афганистану. Один из них был так близко, что Розуму были отчетливо видны три пулевых отверстия по диагонали на клапанах подсумков, заштопанных черными нитками. Смутное воспоминание шевельнулось у Розума, но вспоминать было некогда.
— Всем оставаться на своих местах, руки на стол, — скомандовал один из призраков, по-видимому, главный. И продублировал команду на английском. Первым делом один из нападавших заставил встать генерала, прохлопал его сверху донизу и велел ему лечь на пол лицом вниз. Затем уложили женщин, детей, Панина и только после этого взялись за Розума. При этом один из бандитов держал автомат упертым в затылок Розуму, а второй его подстраховывал. Как только Розум был уложен, ему заломили за спину руки и надели наручники. Больше наручники никому не надевали.
