Деннис Лихэйн - Остров проклятых
— Да или нет, пристав? Это ваш пистолет?
Он видел щербинку на дуле от выстрела Филипа Стакса, который метил в него, а попал в сталь и в результате погиб от рикошета собственной пули. Он видел инициалы Э. Д. на рукояти пистолета, подарка местного отделения приставов. А на защитной скобе, закрывающей спусковой крючок, остались царапины, после того как во время погони в Сент-Луисе зимой сорок девятого пистолет упал на асфальт.
— Это ваш пистолет?
— Да.
— Возьмите его, пристав. Убедитесь в том, что он заряжен.
Тедди перевел взгляд с оружия на главврача.
— Ну же, пристав. Возьмите его в руки.
Тедди выполнил просьбу. Пистолет дрожал на ладони.
— Заряжен? — спросил Коули.
— Да.
— Уверены?
— Я чувствую вес.
Коули кивнул:
— Тогда стреляйте. Это ваш единственный шанс покинуть остров.
Тедди попробовал укрепить руку с пистолетом другой рукой, но та дрожала не меньше. Он сделал несколько вдохов с медленными выдохами, глядя в прицел через пелену пота, застилающего глаза, но Коули, находившийся от него в каком-то метре, прыгал перед ним вверх-вниз и раскачивался из стороны в сторону, как будто они оба стояли на палубе в открытом море.
— У вас пять секунд, пристав.
Коули взял трубку рации, покрутил ручку и поднес трубку ко рту.
— Три секунды. Жмите на спуск, или вы окончите свои дни на этом острове.
Тедди ощущал тяжесть оружия. Даже несмотря на тремор, у него был шанс. Убить Коули, убить тех, кто сейчас ждет за дверью.
— Пришлите его ко мне, — сказал главврач в трубку.
Но вот зрение его прояснилось, и тремор ослаб до мелкой дрожи, и он увидел сквозь прицел, как Коули кладет трубку на место.
Лицо главврача приняло удивленное выражение, словно только сейчас до него дошло, что у Тедди может хватить сил довести дело до конца.
Предостерегающим жестом он поднял руку вверх:
— О'кей, о'кей.
И тогда Тедди выстрелил ему точнехонько в середину грудной клетки.
А затем взял чуть выше и выстрелил в лицо.
Водой.
Коули нахмурился. Часто поморгал. Достал из кармана носовой платок.
В это время за спиной Тедди открылась дверь, он резко развернулся на стуле и взял вошедшего на мушку.
— Не стреляй, — сказал Чак. — Я забыл надеть плащ.
23
Коули вытер лицо платком и сел на стул, а Чак обогнул стол и остановился рядом с ним. Тедди вертел перед собой странный пистолет.
Потом он перевел взгляд на Чака, который успел сесть, и только сейчас заметил на нем рабочий халат.
— Я думал, ты погиб, — сказал он.
— Жив курилка, — ответил Чак.
Вдруг Тедди стало трудно говорить. Он начал заикаться, как и предсказывала ему женщина-врач.
— Я… я… готов… был… умереть, чтобы вытащить тебя… отсюда. Я…
Он бросил пистолет на стол, чувствуя, что из него ушли последние силы. Он рухнул на стул, не в силах продолжать.
— Мне очень жаль, — сказал Чак. — Мы с доктором Коули промучились не одну неделю, прежде чем решили запустить этот план. Меньше всего мне хотелось оказаться предателем или тебя расстроить. Поверь мне. Но мы посчитали, что у нас нет альтернативы.
— Времени у нас в обрез, — заметил Коули. — Это была наша последняя попытка вернуть вас к жизни, Эндрю. Идея радикальная даже для этого заведения, но я надеялся, что она сработает.
Тедди хотел утереть пот с глаз, но только размазал. Он вглядывался в Чака сквозь эту пелену.
— Кто вы? — спросил он.
Чак протянул ему руку через стол:
— Доктор Лестер Шин.
Тедди от рукопожатия отказался, и через пару секунд Шин ее убрал.
— Значит… — Тедди ноздрями втянул влажный воздух, — значит, вы спокойно выслушивали мои слова о том, как нам необходимо найти Шина, а сами… а сами и были этим Шином.
Шин молча кивнул.
— Называли меня «боссом». Травили анекдоты. Развлекали. И все это время следили за каждым моим шагом, да, Лестер?
Шин, не выдержав его взгляда, опустил глаза на собственный галстук, которым он тихо поигрывал.
— Я должен был присматривать за вами в интересах вашей же безопасности.
— Моей безопасности, — повторил Тедди. — Это меняет дело. Все сразу стало моральным.
Шин оставил в покое свой галстук.
— Мы знаем друг друга два года, Эндрю.
— Меня зовут не Эндрю.
— Я ваш психиатр. Вот уже два года. Неужели вы меня не узнаете?
Тедди манжетой пиджака провел по глазам, на этот раз зрение прояснилось, и он отчетливо разглядел перед собой старину Чака с его неумелым обращением с оружием и изнеженными руками, никак не вязавшимися с профессией силовика. Это были руки врача.
— Вы были моим другом, — сказал Тедди. — Я вам доверял. Рассказывал о своей жене. Об отце. Ради вас я корячился на этом чертовом утесе. А в это время вы за мной присматривали? В интересах моей безопасности? Вы были моим другом, Чак. Ах, извините. Лестер.
Шин закурил, и Тедди не без удовольствия отметил про себя, что у доктора тоже дрожат руки. Не сильно. Не так, как у него самого, но все же. Правда, после того как доктор закурил и бросил обгорелую спичку в пепельницу, тремор прекратился.
Надеюсь, тебя мучит та же проблема, подумал Тедди.
— Да, — заговорил Шин, Тедди же зарекся с этой минуты думать о нем как о Чаке. — Да, я заботился о вашей безопасности. Мое исчезновение, если хотите знать, было частью вашей фантазии. Учетный листок Лэддиса вы должны были найти на дороге, но на вершине утеса произошла неожиданность. Я вытащил бумажку из заднего кармана, и ее унес ветер. Я полез за ней вниз, понимая, что иначе по этой крутизне полезете вы. Спустился под ребро утеса, а дальше не могу. Захватило дух. А минут через двадцать вы спустились у меня под носом. При желании я мог до вас дотронуться.
Коули прочистил горло.
— Когда вы полезли с обрыва, мы уже были готовы отменить всю затею. Зря не отменили.
— Затея.
Тедди подавил смешок, прикрыв рот ладонью.
— Да, Эндрю, это был спектакль, — сказал Коули. — Такая…
— Меня зовут Тедди.
— …пьеса, между прочим, вами написанная, а мы лишь помогли вам ее поставить. Но пьесы без финала не бывает, а финалом в данном случае был для вас маяк.
— Как удобно, — покивал Тедди, разглядывая голые стены.
— Вы рассказывали нам эту историю на протяжении двух лет. Про то, как вы приехали сюда в поисках пропавшего больного и столкнулись с хирургическими экспериментами в духе Третьего рейха и промывкой мозгов в советском духе. Про то, как Рейчел Соландо убила троих своих детей, в точности как ваша жена. Про то, как у вас силой отняли вашего напарника. Кстати, ну и имечко вы ему дали! Чак Ауле. С ума сойти. Попробуйте быстро произнести несколько раз подряд. Шутки у вас, Эндрю, скажу я вам. Ну вот, отняли, значит, у вас напарника, и вам пришлось бороться в одиночку, но тут вас взяли в оборот. Чем-то накачали. И теперь вы не можете рассказать всю правду сенатору Херли. Тоже выдуманному. Вам перечислить имена сенаторов от штата Нью-Гэмпшир, Эндрю? Они у меня записаны.
— Так вы всё подстроили? — спросил Тедди.
— Да.
И тут он захохотал. Последний раз он так смеялся, когда Долорес была еще жива. Отголоски смеха, сталкиваясь друг с другом и возвращаясь к нему, смешивались с новыми взрывами, обтекали стены и выплескивались наружу, в океан.
— А ураган вы тоже подстроили? — Он хлопнул по столу от избытка чувств. — Интересно, доктор, как вам это удалось?
— Подстроить ураган невозможно, — ответил Коули.
— Да уж, — сказал Тедди. — Даже у вас не получится.
И еще раз со смехом хлопнул по столу.
Главврач посмотрел на его руку, потом ему в глаза.
— Но существует такая вещь, как метеопрогноз, Эндрю. С поправкой на особенности островной жизни.
Тедди покачал головой. Прилипшая к губам улыбка, из которой ушло тепло, вероятно, выглядела глупой и беспомощной.
— Вы, ребята, не из тех, кто сдает позиции.
— Ураган был составной частью вашей фантазии, — сказал Коули. — Нам пришлось его дожидаться.
— Все вранье, — парировал Тедди.
— Вранье? Тогда объясните, откуда мы знаем анаграммы. Объясните, каким образом дети на фотографиях и в ваших снах — одни и те же. Ведь если бы это были дети Рейчел Соландо, то вы их не могли видеть. Объясните мне, Эндрю, происхождение фразы, которую я произнес при вашем появлении: «Малыш, ты почему весь мокрый?» Считаете, что я читаю мысли?
— Нет, — сказал Тедди. — Считаю, что я был мокрый.
На момент показалось, что Коули сейчас взорвется. Но он сделал глубокий вдох, сложил руки и положил их на стол.
— Ваш пистолет был наполнен водой. Ваши шифры, Эндрю, говорят сами за себя. Вы сами с собой играете в игры. Взять хотя бы ваши записи в дневнике. Например, последнюю. Взгляните. Три строчки. Девять букв. Для вас расшифровать это — пара пустяков. Взгляните.
