Пол Сассман - Пол Сассман Исчезнувший оазис
— Он что, торгует оружием? — удивилась она.
— Да, среди прочего, — вставил Флин, наклоняясь вперед. — У него много занятий: оружие, наркотики, проституция, вывоз музейных ценностей… В каком только навозе он не порылся. Тем не менее оружие — его основная статья дохода.
— Значит, он раздобыл для Хусейна бомбу?
— Если точнее, пятьдесят кило высокообогащенного оружейного урана, — ответила Кирнан. — Этого хватило бы для того, чтобы соорудить две боеголовки с разрушительным эквивалентом бомбы, сброшенной на Хиросиму. Одним ударом Саддам мог сровнять с землей Тегеран и Мешхед, закончить войну, подавить иранскую революцию и утвердить единоличную власть во всем регионе. Короче говоря, изменить ход истории. И это ему почти удалось.
Она дала Фрее переварить услышанное и поднялась.
— Еще кофе?
Флин передал ей свою кружку, Фрея отказалась. Кирнан удалилась на кухню. На краткий миг Флин и Фрея встретились взглядами и тут же их отвели.
— Даже спустя четверть века невозможно точно воссоздать все подробности махинации Гиргиса, — произнес голос Кирнан. На улице все еще выли коты. — Достоверно известно, что уран он приобрел у советского агента по имени Леонид Канунин — исключительно гнусного типа, которого потом прикончили в одной из парижских гостиниц, — а тот, в свою очередь, имел связи с военными. Проследить источник нам так и не удалось, да это уже и не важно. В ноябре 1986-го Гиргис нанял военно-транспортный самолет «Ан-24» под управлением некоего Курта Рейтера, матерого наркоторговца и поставщика оружия времен холодной войны. Самолет этот приземлился для встречи с Кануниным на аэродроме в северной Албании, где два представителя Гиргиса забрали товар и отдали задаток в пятьдесят миллионов долларов. Чтобы сбить других со следа, было решено сделать крюк — доставить груз сначала в Хартум и только потом — в Багдад. При благополучном прибытии Канунину автоматически перечислились бы остальные пятьдесят миллионов, Гиргис получил бы свои двадцать процентов, Саддам — бомбу, Иран — ядерный удар. Все пляшут и поют.
Молли вернулась в гостиную с двумя кружками в руках, одну передала Флину, а с другой снова уселась на диванный подлокотник. Воцарилось молчание. Фрея смотрела на пол, обдумывая то, что только что сказала Кирнан. Потом она подняла глаза и задала вопрос, который чуть не сорвался у нее с языка пять минут назад:
— Не понимаю, как это связано с моей сестрой. И при чем тут оазис?
Кирнан натянуто улыбнулась.
— Я к этому подхожу. Мы многое выяснили о ходе операции — от своих людей из окружения Гиргиса и Канунина, но в основном самые общие сведения: что затевалось, кто в этом участвовал — никаких дат, сроков и координат. Буквально за пару часов до албанского рандеву удалось выяснить способ транспортировки урана и маршрут, однако перехватить самолет на аэродроме мы уже не успевали. Оставалась мизерная возможность задержать его на перезаправке в Бенгази, но тогда у нас были сложные отношения с Каддафи, так что это было бы проблематично. Поэтому мы решили дождаться посадки в Хартуме. По ту сторону Красного моря, в Саудовской Аравии, размещался отряд особых войск, да и Израиль предупредили о необходимом содействии. Все должно было пройти как по маслу, и прошло бы, не вмешайся мудрая мать-природа.
— Мать-природа? — недоуменно переспросила Фрея.
— То, чего мы не предвидели, — вздохнула Кирнан. — Над Сахарой «Ан-24» угодил в песчаную бурю и потерял оба двигателя. Наша радиостанция перехватила сигнал бедствия из района плато Гильф-эль-Кебир, а потом самолет исчез с экрана радара — только его и видели.
Перед Фреей впервые забрезжил свет понимания.
— Так он разбился в оазисе? Вот из-за чего весь сыр-бор, вот зачем Гиргису нужны фотографии! Самолет упал в Затерянный оазис!
Кирнан невесело улыбнулась.
— Мы, к сожалению, не так скоро об этом догадались, — сказала она. — Все, что нам было известно, — это что «Ан» рухнул где-то в окрестностях плато, то есть посреди пяти тысяч квадратных километров пустыни и скал. Спустя шесть часов удалось поймать еще один сигнал, на этот раз от второго пилота по имени Руди Шмидт, который, по всей видимости, единственный выжил в аварии. Сообщение длилось всего полминуты, его сильно засоряли помехи, но Шмидт успел рассказать, где разбился самолет: в лесистом ущелье, среди древних руин, вблизи гигантского храма, украшенного рельефами в виде обелисков.
— Камень Бен-бен, — прошептала Фрея. И хотя в комнате было тепло, ее руки покрылись мурашками.
— Даже без этого уточнения стало ясно, что это «уэхат сештат», — перехватил нить повествования Флин. — На две сотни миль вокруг Гильф-эль-Кебира нет ни одного другого памятника древности, да к тому же внутри ущелья. Можно было бы даже признать — с большой натяжкой, — что это какое-то неизвестное место, но символы Бен-бена убеждали в обратном. — Он тряхнул головой и наклонился вперед, чтобы подобрать оброненные фотографии. — Вероятность — одна миллионная доля, — добавил Броди, листая снимки. — Одна миллиардная. Вся Сахара была под крылом — а их угораздило разбиться в Тайном оазисе! Это все равно что сбросить над Нью-Йорком катушку ниток, а они проделись бы в игольное ушко. Нарочно не придумаешь.
Кирнан сидела на подлокотнике и, склонив голову набок, разглядывала фотографии — в первый раз. Глаза ее сияли.
— Двадцать три года мы искали этот самолет, и все зря, — сказала она. — «Пожар в пустыне» — таково кодовое название поисковой операции. Конечно, чрезвычайно секретной: даже в агентстве о ней знала лишь горстка людей. Было решено не привлекать египетские власти из опасения, что кто-то оповестит Гиргиса об опасности. И все равно, с такими развитыми технологиями — камерами спутников, воздушной разведкой, БЛА — мы должны были разыскать оазис за считанные дни. — Она выпрямилась и посмотрела на Фрею. — Мы прочесали каждый дюйм Гильф-эль-Кебира и двести километров прилегающей пустыни вокруг него, но ни шиша не нашли. Искали с воздуха, искали из космоса, искали на земле, перевернули каждый камень от Абу-Балласа до Великого песчаного моря и от Гебель-Увейната до Иергехды. И после всего этого… — она горько усмехнулась, — ничего. Тридцатиметровый, двадцатитонный самолет просто исчез. Я меньше всего верю в приметы, но когда думаю о том, что написано в папирусе — проклятиях, заклинаниях невидимости… Может, Имти-Хентика был не так уж не прав. Другого объяснения дать не могу.
Снаружи завыла сирена автомобильной сигнализации и почти сразу умолкла. Кирнан снова выглянула из-за гардин, потом вернулась к дивану, скрестила руки на груди.
— В первые годы мы бросили все силы на решение этой задачи, — продолжила она. — И только потом решили действовать по-другому: предположили, что если нам не удалось отыскать оазис, то Гиргису или кому другому — и подавно. Мы, конечно, следили за ситуацией, особенно после 11 сентября. Страшно было представить, что случится, если группировка вроде «Аль-Каиды» пронюхает о пятидесяти килограммах обогащенного урана, лежащих посреди пустыни без охраны. Продолжали прочесывать местность со спутников и с земли, разместили в Харге отряд быстрого реагирования на экстренный случай… хотя в основном мы полагались на временных сотрудников — гражданских, обладающих знаниями в нужной нам области или связанных с интересующей нас местностью, которые могут заметить то, что от нас ускользнуло. — Тут она показала кивком на диван. — С Флином я познакомилась в девяностых. После… — она на секунду запнулась, подбирая выражения, — его расставания с британской разведкой и возвращения в египтологию я с ним связалась, попросила помочь. Естественно, он был первым кандидатом во временные сотрудники, учитывая его прошлое.
— А что насчет Алекс?
— Твою сестру тоже выбрали по понятной причине. Наши пути пересеклись еще в Лэнгли — она замещала кого-то в отделе картографии ЦРУ. Когда до меня дошел слух, что она поселилась в Дахле, я разыскала ее и объяснила ситуацию. Никто из моих знакомых не знал Гильф-эль-Кебир лучше Алекс, если не считать Захира аль-Сабри. Твоя сестра согласилась участвовать в поисках, а мы в ответ обязались финансировать ее исследования. Мне, правда, кажется, что ее привлекало скорее само задание, нежели деньги или желание защитить мир. Она смотрела на это как на захватывающее приключение.
Фрея печально покачала головой. «Именно так Алекс и можно было соблазнить, — подумала она. — Чем-то необычным, захватывающим. Она никогда не могла устоять перед загадкой. Это ее и сгубило, бедную Алекс. Бедная, милая Алекс!»
— …рассказывали им все вкратце, — разливалась Кирнан. — Они докладывали мне о находках, напрямую с агентством не связывались. Мы уже почти убедили себя, что самолет никогда не найдут, что он канул в местный аналог Бермудского треугольника, как вдруг… — Она тяжко вздохнула. — Через двадцать три года находят тело Руди Шмидта, и начинается свистопляска.
