Чарльз Паллисер - Изгнание
Я сразу же понял, что это за оружие, и на место легла еще одна деталь мозаики. Это же пропавший инструмент Фордрайнера! Я сказал:
– Но повторю вопрос мамы: почему вы пришли в наш дом?
Он понимающе улыбнулся, словно я сказал остроту, не требующую ответа, и обратился к маме:
– Я так понял, что после бала вы и ваша дочь вернулись из Торчестера в экипаже, оставив мистера Шенстоуна в гостинице?
Она кивнула.
– В какое время вы расстались с сыном?
– Экипаж был заказан на половину шестого, – сказала она. – Должно быть, мы покинули гостиницу через несколько минут после этого времени.
Сыщик достал из кармана записную книжку и что-то записал, потом повернулся ко мне:
– И вы отправились домой?
Я кивнул.
– Для этого была какая-то причина?
– Никакой, – быстро ответил я. – Мне просто надо было подышать свежим воздухом после душной комнаты.
– Долгая прогулка, – прокомментировал он. – У вас на это ушло часа четыре. Возможно, больше. В каком часу вы ушли?
– Я ушел не сразу. Какое-то время я оставался в «Георгии и Драконе». Ушел приблизительно в четверть восьмого.
– Вы с кем-то разговаривали? – спросил сыщик.
– Возле Собрания я встретился с адвокатом мамы, мистером Боддингтоном.
– В каком часу вы с ним расстались?
– Чуточку раньше восьми. А несколько минут спустя я коротко поговорил с его сыном, мистером Тобиасом Боддингтоном.
– И с тех пор, пока не пришли сюда, кто-нибудь может подтвердить ваше присутствие на той дороге?
– Насколько мне известно, никто.
Он посмотрел на маму:
– Во сколько молодой джентльмен прибыл сюда?
Мама колебалась. Не успела она что-то сказать, заговорила Евфимия:
– Было около часа.
Уилсон повернулся ко мне и мрачно произнес:
– Следовательно, с восьми до часа только вы можете подтвердить, что прогулка заняла у вас около четырех часов?
Я понимал, что происходило у него в мозгу. За это время я мог пойти по дороге в Хандлтон и прибыть на роковое место до появления там Давенанта Боргойна, сделать свое дело, потом незаметно пройти напрямую по полям и окольным путем добраться из Торчестера до Херриард Хауз. Правда мне ничего не даст, поскольку никто не видел, как я ходил к дому леди Терревест, а это сильно удлинило мой путь домой.
– Сестра ошибается относительно времени моего прихода сюда, – сказал я. – Это произошло на час или два раньше, но я вошел тихо и сразу лег спать, так что она меня не слышала. Она думает о том времени, когда увидела меня, а это случилось, когда я спустился ко второму завтраку.
Уилсон сделал запись. Потом он улыбнулся и, повернувшись к маме, сказал:
– Люблю гулять и дышать вечерним воздухом, мэм, когда утихнет дневная суета и шум. – Он повернулся ко мне: – Полагаю, что вы, как и я, любите бродить после заката?
– Иногда, – согласился я.
– Часто допоздна?
– Иногда.
– Замечено, что иногда во время таких прогулок по ночам вас видели заглядывающим в окна.
Я улыбнулся и сказал:
– Подозреваю, что вы говорите о миссис Дарнтон. Не говорила ли она вам, что я потревожил нескольких молодых леди?
– Что ж, раз уж вы об этом упомянули, – доброжелательно произнес он. – Похоже, вся округа судачит о вас. Миссис Дарнтон также рассказала, что вы очень любопытствовали о том, как забирается, маркируется и доставляется почта.
– Я пытался выяснить, кто писал анонимки.
– Миссис Дарнтон говорит, что однажды вы спросили об адресах мистера Давенанта Боргойна.
Я пожал плечами, не придумав объяснения, что не способствовало распутыванию той интриги, что вилась вокруг меня.
Несколько секунд он задумчиво смотрел на меня и сказал самым доброжелательным тоном:
– Конечно, вы понимаете, почему я зашел немного поболтать с вами?
– Полагаю, вы хотите узнать подробности моего разговора с мистером Давенантом Боргойном на балу.
– Не просто разговора, согласно всему, что я слышал об этом, – радостно произнес он.
– Тогда нашей перебранки.
Он улыбнулся.
– Если это означает, что вы на него кричали и угрожали, тогда это верное слово.
– Думаю, его друзья могли преувеличить то, что случилось, – сказал я.
– Он обвинил вас в покушении на его жизнь?
– Да, Боргойн выдвинул абсурдное обвинение, что я напал на него у его дома около недели тому назад.
Мгновение сержант удивленно смотрел на меня, все еще улыбаясь:
– Нападение на Хилл-стрит?
Я кивнул.
– Именно об этом мы, кажется, и говорили.
– Миссис Шенстоун, пока достаточно, – сказал он.
Он повернулся ко мне и встал.
– Молодой человек, не проводите ли меня до двери?
Когда мы вышли в коридор и дверь за нами закрылась, он сказал:
– Кстати, минуту тому назад вы меня не поняли. Когда я заговорил об обвинении, сделанном мистером Давенантом Боргойном на балу, я имел в виду инцидент в Лондоне в ноябре, и я знаю, что вы в нем не замешаны, поскольку я уже телеграфировал коллегам в Кембридже и установил, что в то время вы были там. Между прочим, они рассказали о том, что вы ввязались в некую темную историю, и о вашем друге, умершем при каких-то таинственных обстоятельствах, причем вы были должны ему немалые деньги.
Я попытался скрыть волнение, вызванное его словами. Сержант продолжил:
– Но когда я упомянул о нападении на мистера Давенанта Боргойна, то вы подумали, что я говорю о недавнем инциденте на Хилл-стрит. Интересно, почему?
Я глупо выпалил:
– В тот день меня в Торчестере не было.
– В какой день? – тихо спросил он.
– Когда произошло нападение на мистера Давенанта Боргойна.
– Какое это было число?
– Не знаю, – пришлось признаться мне.
– Понедельник, четвертое января, – подсказал он.
Я ответил:
– В Торчестере меня в тот день не было. Скорее всего все произошло во вторник. Я тогда заказывал гостиницу и экипаж.
Уже произнося слова, я подумал, что, вполне вероятно, Уилсон постарается уточнить дату с помощью людей в гостинице, или в каретной, и если не у них, то обязательно у мистера Боддингтона.
Офицер с жалостью взглянул на меня. Потом, положив руку на плечо, тихо произнес:
– Ну что же, может быть, у вас есть что-то, чего вы не хотели говорить при дамах?
– Ничего, – сказал я.
Он сделал обиженный вид и убрал руку.
– Как изволите.
– Разрешите задать вопрос? – спросил я. – Почему вы уверены, что убийца был не простой разбойник с большой дороги?
– Не вдаваясь в крайне неблаговидные подробности, хочу заметить, что, прежде чем составить мнение об этом деле, я учел анонимные угрозы и зверства, совершенные с животными.
– Хотите сказать, что с телом мистера Давенанта Боргойна было проделано нечто подобное?
Он просто улыбнулся и открыл дверь. Полицейский в форме стоял у лошадиной головы. Уилсон радостно ему кивнул и снова повернулся ко мне.
– Следующие день или два я просто погуляю здесь, поговорю с людьми. Мне нравится эта часть света, хотя пока знаю ее плохо. Будет шанс познакомиться с округой. И люди здесь такие приветливые. Беседовал с мистером и миссис Ллойд, и, как вы догадываетесь, с миссис Дарнтон. Все они совершенно очаровательны. Подружился еще с одной приятной женщиной – мисс Биттлстоун. Она была в магазине у миссис Дарнтон. Собираюсь нанести даме небольшой визит. У них есть что рассказать мне. А еще этот джентльмен с необычной фамилией, которому не терпится со мной поговорить. У него странная привычка копаться повсюду в земле в поисках римских мертвецов, насколько я понимаю. Уверен, жители округи могут многое рассказать.
Когда он и его подчиненный забрались в двуколку, сержант сказал:
– Стало быть, я тут еще побуду и, уверен, мистер Шенстоун, очень скоро с удовольствием поговорю с вами еще раз.
– С нетерпением буду ждать, – ответил я, слегка поклонившись.
Когда они уехали, я поспешил сюда, наверх, чтобы все записать.
Удивлен, что Уилсон меня не арестовал и даже не предъявил обвинения. Он знает, что я публично угрожал Давенанту Боргойну и что у меня нет алиби на то время, когда племянник герцога был убит. Вероятно, он верит, что письма и ужасные зверства в отношении животных – дело моих рук. Если сержант до сих пор так не думает, то, послушав моих соседей, обязательно уверится в этом. Вряд ли ему потребуются еще какие-либо доказательства против меня.
Однако если мама скажет Уилсону, что вчера я пришел домой в одиннадцать и, следовательно, не мог быть на дороге в Хандлтон во время убийства, то есть возможность реабилитироваться.
Девять часовДо обеда я ни словом не обмолвился с мамой и сестрой. Спросят ли они о подозрениях Уилсона?
Вероятнее всего, нет. Обед начался в полном молчании. Странно, что мы не обсуждаем то, что случилось. Я сказал маме:
– Жаль, что вчера никто не видел меня между восемью и часом, и детективу придется потратить время на лишние расспросы. Вы бы могли помочь, если бы сказали, что домой я пришел в одиннадцать.
