Дэвид Эллис - Наблюдатель
Макдермотт едва сдержал улыбку. Придется пригласить криминалиста, чтобы осмотрел синяк на голове Райли. Нужно выяснить, под каким углом нанесен удар и проверить, не мог ли он удариться сам.
— А что у вас с рукой? — спросил Макдермотт, заметив пластырь на костяшках пальцев Райли.
Райли вздохнул:
— После этого приключения мне пришлось взламывать дверь в мой собственный дом. Он забрал мои ключи. Я поранил руку о стекло.
— Вы ломали дверь рукой?
— У меня не было железного прута, — ответил Райли. — Я же оставил его на месте преступления.
Столетти не понравилось поведение Райли, а Макдермотт уже размышлял, что делать дальше. Их версия разваливалась. Они просмотрели видео, снятое камерой наблюдения в «Саксе». Райли напился так сильно, что едва держался на ногах. На нем был смокинг. В руках у него ничего не было. Было ясно, что он не принес прут с собой. Райли мог подобрать его позднее, где-нибудь в переулке, но трудно представить, чтобы настолько пьяный человек мог вытворить такое. К тому же женщина сама подошла к нему. И даже на записи было видно, что они встретились в первый раз.
— Женщина была проституткой, не так ли? — спросил Райли.
Столетти склонила голову набок:
— Почему вы спрашиваете?
Амалия Кальдерон действительно была проституткой экстра-класса — эскорт-услуги. И уже не в первый раз приходила в «Сакс», чтобы найти клиентов. Поэтому и подошла к Райли.
— Просто теперь, когда вспоминаю все это, мне кажется, что она была очень похожа на ночную бабочку.
— Где ваш смокинг? — спросила Столетти.
— В химчистке. — Райли посмотрел на полицейских. — Я же лежал в куче мусора. Спросите у сотрудников химчистки, была ли на нем кровь. Разумеется, за исключением моей.
— Именно так мы и поступим.
— Хорошо, Рики. Флаг вам в руки. — Райли встал. — И раз уж зашла об этом речь, то почему бы вам не взять этот железный прут и не заткнуть его себе в задницу? Я с удовольствием оставлю на нем несколько отпечатков.
Макдермотт поднял руку:
— Райли, сядьте. Для человека, чьи отпечатки нашли на орудии убийства и который последним видел погибшую живой, вы ведете себя слишком дерзко. Прекрасно знаете: улик достаточно, чтобы мы арестовали вас прямо сейчас. Садитесь.
Райли на мгновение замер, затем оперся руками о стол и наклонился к детективам.
— Это был, — медленно проговорил он, — тот же самый человек. И это не случайность. Для вас это хорошая зацепка. С каждой секундой, что вы теряете здесь, пытаясь обвинить меня в убийстве несчастной женщины, растут шансы, что он нанесет новый удар опасной бритвой, или бензопилой, или чем-нибудь еще, о чем упоминается в той песне.
— Предположим, вы правы. — Макдермотт и Столетти переглянулись. — Вы же сами это сказали. Только на этот раз не было никакой бритвы. Никакой электропилы. Или мачете. Или кухонного ножа. — Он кивнул. — Если это действительно наш убийца, почему он отклонился от текста песни?
— Я лишь могу предположить, — Райли пожал плечами, — что это расплата. Убийца питает ко мне особый интерес. В конце концов, именно я обвинял Терри Бургоса.
— Да, — кивнул Макдермотт, — и вы все еще живы.
Райли не знал, что ответить. Но в этом заключалась главная проблема. Если это действительно был тот самый убийца, почему он пощадил Райли и вместо него убил женщину? А потом не поленился и оставил на орудии убийства отпечатки пальцев Райли…
Макдермотт вспомнил Кэролин Пенри и ее объяснение того, почему преступник убил ее дочь. «Это был самый верный способ причинить мне боль». Макдермотт согласился с ней. Черт возьми, если бы кто-то захотел сделать ему больно, не было бы способа лучше, чем навредить его дочери, Грейс. Возможно, преступник принял Амалию Кальдерон за подружку Райли и хотел таким образом заставить Райли страдать, как заставил страдать Кэролин, забрав у нее любимую дочь?
— Он хотел, чтобы я стал соучастником, — сказал Райли. — Он посылал мне записки. Он убил того, кто был со мной рядом. Он оставил мои отпечатки на орудии убийства. Он хотел, чтобы я тоже оказался замешан в его делах.
Но зачем? Зачем преступнику нужно было впутывать Райли?
Макдермотт кивнул.
— Сейчас криминалисты проверят вашу рану на голове, — сказал он. — И на руке. Лаборатория находится наверху.
Райли выпрямился и расправил свой пиджак.
— Вы хотите исключить тот вариант, что я сам нанес себе удар? — Он рассмеялся. — Ладно, хорошо. А когда игры закончатся, возможно, вы приступите к расследованию настоящих преступлений.
Макдермотт отвел Райли в криминалистическую лабораторию. Когда он спустился вниз, Столетти все еще находилась в комнате для допросов.
— Что-то здесь не так, — проговорила она.
Макдермотт опустился на стул.
— Ты говорила, что Райли помог тебе во время беседы с профессором?
Она кивнула:
— Олбани пытался кое-что утаить от меня. Я этого не заметила. А он все понял. Но как? — спросила она. Ее голос слегка дрогнул. — Думаешь, он просто пытался создать себе алиби?
Макдермотт не знал ответа на этот вопрос, но в предположении Столетти было разумное зерно.
— Райли сам предложил сопровождать тебя к Олбани. Именно он сообщил нам имя профессора.
— Райли довольно жестко вел себя с профессором, и у меня сложилось впечатление, что он действительно пытался разобраться в этом деле. — Похоже, эта мысль немного смягчила Столетти. — Но как тогда во всю эту историю вписывается случай с Амалией Кальдерон?
Макдермотт вздохнул.
— Возможно, он инсценировал нападение на себя, чтобы создать дополнительное прикрытие.
— Конечно, я не криминалист, — буркнула Столетти, — но непохоже, чтобы человек мог сам нанести себе такую рану, как у него на голове.
— Я не говорю, что он сам себя ударил. — Макдермотт покачал головой. — И не утверждаю, что Пол Райли убил всех этих людей. Но в его словах есть разумное зерно. Убийца хочет впутать его в свои преступления. Он готов на все, лишь бы некий Пол Райли оказался замешанным в этом деле. Почему?
Столетти задумалась.
— Возможно, — предположил Макдермотт, — он хочет, чтобы Райли помогал ему?
Столетти чувствовала себя не в своей тарелке. Она встала со стула и начала ходить по комнате для допросов. Макдермотт окинул ее взглядом. Хорошо сложена. Столетти говорила, что унаследовала фигуру от своей матери-немки — она была женщиной крупной, но подтянутой. Наверное, двое сыновей-подростков заставляли ее все время держать себя в тонусе. А может, она стала больше следить за собой после развода. Они почти не обсуждали подробности своих личных обстоятельств, но Макдермотт понимал, что последние три года он провел словно в раковине.
— Мне не нравится Райли, — призналась Столетти. — И все же, Майк, давай хорошенько обдумаем то, что мы сейчас обсуждали. Возможно, Кэсси убил кто-то другой, не Бургос. И Райли знал об этом. Он исключил из процесса ее дело, чтобы скрыть этот факт. А затем получил хорошую награду — Гарланд Бентли поручил ему представлять интересы его корпорации. И теперь кто-то открыл дверь, которую он пытался когда-то закрыть.
— Тот процесс сделал ему имя. — Макдермотт тоже поднялся. — Покончив с делом Бургоса, он занялся делами Гарланда Бентли и стал ворочать его миллионами. Неплохой мотив.
— Согласна. И вот еще… — добавила Столетти. — Если Райли действительно замешан в этом, мы должны сделать все, чтобы посадить его.
— Мы отпустим его, — решил Макдермотт, — но будем следить за ним и использовать его, если понадобится. И мне все равно, чего хочет Кэролин Пенри.
В тот момент Макдермотт не особенно переживал из-за того, что произошло во время следствия по делу Бургоса. Он займется этим позже. Сперва надо остановить кровопролитие. Если к этому оказался причастен профессор Олбани или Райли — возможно, их просто запугали. И сделать это мог только один человек.
— Давайте навестим Гарланда Бентли, — сказал он. — И свяжитесь со Сьюзан Доббс из лаборатории судмедэкспертов. Я хочу знать, что такое, черт возьми, «предплюсневая фаланга».
Когда криминалисты закончили обследование, я вышел на улицу, навстречу влажному вечернему воздуху, и позвонил Джоэлу Лайтнеру. Прежде чем я успел что-нибудь сказать, он сообщил:
— Я нашел Брэндона Митчема. Он живет в городе.
— Отлично.
— Сдай его полиции, — предложил он.
Я рассмеялся, хотя на самом деле мне было совсем не весело.
— Боюсь, полицейские сейчас гоняются за фантомами. Им не до этого, — сказал я. — Сам займусь им. Продиктуй мне адрес.
Пересечение улиц Макрей и Ричмонд. Лео припарковался на углу, взял бинокль и навел его на окна третьего этажа. Около широкого окна стоял большой холст на мольберте, на картине — яростные разводы фиолетового и красного. Как брызги крови.
