Джордж Грин - Воронье
Все прошло как и полагается. Мимс взмахом руки позволил ему войти. Никакого излишнего любопытства, никаких расспросов. «Если бы я тоже целый день парился здесь, мне тоже было бы плевать, кто приходит, а кто уходит».
Мимо большого домика он выехал на травянистую лужайку; с трех сторон она была окружена лесом, а с четвертой был пруд. Небо еще багровело закатом, но среди деревьев уже начала сгущаться темнота. Появились светлячки. Поклонники Шона сдвигали столы, располагались на траве и на крылечке большого дома. Как их много. И все они подозревают Барриса: их глаза настороженно следят за ним.
Подошел какой-то человек. С детским лицом, одетый как пугало, но тем не менее держал он себя, словно находится при исполнении обязанностей. Баррис опустил окно машины.
— Я бы хотел поговорить с Шоном Макбрайдом.
— Он занят.
— Можете передать ему, что его хочет видеть офицер из отделения полиции Брунсвика?
— По какому поводу?
— Просто скажите ему, что я здесь, ладно?
Человек пожал плечами и отошел.
На Барриса откровенно глазели разини. Баррис в упор посмотрел на них. Да, тут явно чувствуется атмосфера какого-то чертова культа.
Через несколько минут к нему стремительно подошел Шон Макбрайд; когда он пересекал поле, за ним тащились полдюжины прислужников.
— Офицер? — обратился к нему Макбрайд.
— Можем мы минутку поговорить? — спросил Баррис.
Он открыл пассажирскую дверцу, и Макбрайд оказался в машине. Затем Баррис снова запер дверцу, поднял окно и заботливо спросил:
— Вам не слишком холодно? Вас не продувает?
— Со мной все в порядке.
Поклонники Макбрайда стояли в отдалении от машины, беспардонно разглядывая ее, словно она была чем-то вроде аквариума.
— Вы уже привыкли к этому? — спросил Баррис.
— К чему?
— К всеобщему вниманию.
Макбрайд улыбнулся:
— А я думаю, это внимание к вам. Ко мне-то они привыкли. — Его улыбка казалась естественной, не вымученной. — Итак, скажите мне, офицер, что я могу для вас сделать?
— О, я просто хотел поинтересоваться. Вы заходили в гастроном Чамми на другой день после того, как выиграли лотерею? Помните?
— Да.
— Зачем?
Макбрайд снова непринужденно улыбнулся. Он был в прекрасном настроении. Еще один, поджариваясь в полицейском автомобиле, ерзает и потеет — но не Макбрайд.
— Ах да. Сейчас это выглядит глупо. Но мне просто хотелось вернуться туда, где все это случилось, — вы понимаете?
— Девушка за кассой сказала, что вы ничего не знали. Пока она вам не сказала.
— Чего не знал?
— Что вы все выиграли джекпот.
— Совершенно верно. Мы решили держать все в секрете.
Баррис внимательно рассматривал его. Трудно что-то увидеть за этой чертовой ухмылкой. Что ж, ладно. Пора выкладывать свой козырь.
— Сэр, вы знаете человека по имени Ромео Здерко?
— Почему вы спрашиваете? — без промедления отреагировал Макбрайд.
— Потому что хочу слышать ответ, сэр.
«Вперед, соври мне. Я с удовольствием послушаю твою ложь».
Но тут на удивление спокойно ровным голосом Макбрайд сказал:
— У Ромео какие-то неприятности? Я привык считать его своим лучшим другом.
— Привыкли?
— Ну да.
— А больше не считаете?
— Нет.
— Что случилось?
— Как-то раз… Примерно в пятницу. Он зашел узнать о миссионершах.
— Кто они были?
— Две девушки. Они жили здесь. Но уехали.
— Почему вы называете их миссионершами?
— Так они и были ими. Из Миссури.
— И куда они направились?
— Не знаю, но мне известно, что они перестали заниматься миссионерством.
— Перестали?
— Я слышал, как они выяснили, что оно не дает денег. Хотя продолжали обитать здесь. Я слышал, что одна из них стала стриптизершей.
— Где?
Он пожал плечами:
— Ну, вот этого я уж не знаю.
РОМЕО первым делом с утра позвонил Пирату Питу, описал «сокол» и сказал, что хочет продать его за шестьсот долларов.
Скоро ему позвонил этот оболтус; говорил он так, словно рот у него был набит камнями.
Но похоже, что он сказал:
— Завязывай шнурки.
— Что?
— Встречай меня у магазина шин «Гудьир».
Ромео подъехал туда. У парня была козлиная бородка, растрепанные светлые волосы; он носил майку с надписью «Выставка машин-монстров». В одном глазу у него читалась жадность, а другой шнырял из стороны в сторону так, что было не понять, как идет сделка. Не то чтобы это Ромео беспокоило — он вообще не хотел продавать машину. И взялся за это только потому, что так велел Шон.
Они несколько раз объехали вокруг квартала, и похоже, покупатель остался доволен машиной. Но он спросил:
— Какие-то с ней проблемы?
— Вроде тянет вправо.
— Что значит — вроде?
— Если ты не гонишь слишком быстро, то не тянет. Я не гоняю.
— А почему тянет?
— Я думаю, что центровка ни к черту. Я на что-то наскочил, и, наверно, центровка разладилась.
— И я должен платить за такую долбаную центровку?
— Ты не должен, — сказал Ромео. — Вообще можешь ее не покупать.
— Я дам тебе три сотни.
— Ладно.
— У тебя есть документы на право собственности?
Конечно, никаких документов у Ромео не было, но они зашли в соответствующий департамент, и Ромео сказали, что «сокол» так стар, что ему надо только поставить свою подпись. Что он и сделал, после чего получил деньги, а парень подбросил его к магазину «Танг Авто» на Норвич-стрит. Когда «сокол» уехал, у Ромео сжалось сердце. В жизни у него не было другого автомобиля. «Сокол» не был гламурным автомобилем, но он годами владел им, и тот никогда не доставлял ему хлопот, преданно служил, и в обмен надо было только менять масло, регулярно чистить и менять свечи. Ромео всегда тайно тихо гордился им. Так что он был полон мрачности, когда один из продавцов «Танга» вышел узнать, что он делает на их торговой площадке; и как-то он позволил продавцу уговорить себя купить всего за семьсот долларов старый синий «шевроле» цвета «детского дыхания». Огромный, как самолет, автомобиль, в котором мог ездить еще его дедушка (он мотался по юго-западному Огайо и свистел вслед девушкам, нахальный гном в банлоновой рубашке).
ШОН сидел за одним из деревянных столов для пикника, распределяя деловые обязанности между Тревом и парнем по имени Чарли Коуп. Тот был библиотекарем из Техаса, которого Шон назначил начальником снабжения в церкви. Коуп сразу же приступил к делу — переносные туалеты. Стояла невыносимая жара, Шон маялся с похмелья, и ему с трудом удавалось держать глаза открытыми.
— Дани Флашес из Саванны, — сказал Коуп, — может сдать нам в аренду двенадцать туалетов по шестьдесят в неделю за штуку. Восемь из них мы можем разделить следующим образом: два мужских, четыре женских, два для инвалидов и еще четыре умывальни. Ну и доставка их, которая, думается, обойдется в две сотни, но, если мы обзаведемся машиной для мойки, перевозки не будет, хотя общая стоимость повысится. Но кабинки новенькие. И если захотим, то сможем поставить туалетные кабины…
Шон толкнул Митча локтем и пробормотал:
— Непростая работа для Господа, — а Митч ухмыльнулся.
Едва только они кончили с Коупом, как пришлось иметь дело с миссис Рили. Она сказала:
— Разве мы не пытались устранить свинину из меню? Но Пэтси сказала, что сегодня мы будем жарить барбекю и в нем должна быть свинина, нет никакой причины отказываться от нее, но в Книге Левит сказано, Шон: «Свинья — нечистое животное, и вы не должны даже касаться ее плоти…»
И так далее и тому подобное. Но Шон перестал слушать; он внимательно следил, как по длинной дорожке, что вела к большому домику, приближается длинная блестящая машина. Что-то европейское — «ламборгини?» Настоящая «ламборгини» во всем своем великолепии? Глядя на машину, он сказал миссис Рили:
— Делайте все, что Пэтси говорит вам. Пэтси служит Господу; дух ее подчинен Господу, и мы всегда должны следовать ее советам…
Машина остановилась, и из нее вышел Генри Лонсдейл, финансист.
Он искоса бросил быстрый взгляд на толпу паломников. Если в его взгляде читалось неодобрение, вы не догадались бы о нем: он был слишком элегантным, чтобы выдать себя подобным образом. Он легкой походкой подошел к столу, за которым сидел Шон, и сдержанно улыбнулся. Он не был столь бесцеремонен, чтобы тут же объявить: сорок шесть миллионов долларов только что положены на счет Шона в местном банке. Вместо этого он мягко сказал:
— Вы готовы отправиться на рыбалку, мистер Макбрайд?
БАРРИС поехал проверить гостиницу «ВИП» сразу после полудня. Солнце уже было в зените и нещадно палило, но внутри стояла прохлада полуночного сумрака. Тут сидела горстка посетителей — бледные, одутловатые, с торчащими из ушей волосами, у каждого своя компания. Баррис занял стул у бара, подальше от небольшой сцены. Он сам по себе был ВИПом и отводил глаза от танцующих.
