Бентли Литтл - Дом (др. перевод)
Биллингсли не договорил, и его молчание оказалось красноречивее любых угроз.
У Дэниела бешено заколотилось сердце, но он, постаравшись сдержать дрожь в руках, изобразил равнодушие.
– Ваша дочь, – словно со стороны услышал он свой голос, – она предсказала смерть моей матери. И она имела к этому какое-то отношение. – Он посмотрел Биллингсли в глаза. – Я полагал, и вы тоже.
– Нет, – покачал головой дворецкий.
– В таком случае, почему вы заставили нас остаться, меня и моего отца?
– Как я уже говорил, Дому нужно, чтобы в нем жили.
– Но вы знали, что моя мать умерла?
– Я не знал, как это произошло.
– Кукла, кукла, сделанная из пыли, ворса и оберток из-под жвачки, запихнула себя ей в горло и удушила.
Голос дворецкого остался бесстрастным.
– Я этого не знал.
– И вы не знали, что я сам также изготавливал такую куклу? Не знали, что мой сын встретил вашу дочь, и та и его научила, как их мастерить?
– Очевидно, она старалась не допустить твоего возвращения в Дом, напоминая о том, что здесь произошло, запугивая тебя.
– Ну а вы? Тони сказал, что он и вас тоже видел.
– А я пытался убедить тебя вернуться.
– И вы ничего не знали об этой девочке? Для вас это полная неожиданность?
Биллингсли молча кивнул.
Сердито схватив вилку, Дэниел набросился на лежащую перед ним на тарелке яичницу с ветчиной. Невозмутимо двигаясь вокруг стола, Биллингсли подливал ему кофе, забирал посуду и относил ее на кухню, и только когда Дэниел закончил завтракать, дворецкий наконец задал вопрос:
– У вас был секс с… с этим существом?
– Нет, – твердо заявил Дэниел. – Ваша дочь этого хотела, но я отказался. Как я уже говорил, именно из-за этого я и бежал отсюда.
Биллингсли кивнул.
– Я не знаю, кто такой или что такое этот ребенок, но уверяю вас, что я ее никогда не видел и до этого момента даже не подозревал о ее существовании.
Дэниел решил, что он говорит правду. Вдвоем дворецкого и девочку он никогда не видел. Он просто предположил, что Донин – дочь Биллингсли.
А может быть, так сказала ему она сама.
– Судя по всему, попытки этой девочки отвадить вас от Дома оказались успешными, – заметил Биллингсли. – И действительно, это ослабило заслон. Полагаю, именно это и было ее целью – открыть границу. – Дворецкий снисходительно усмехнулся. – Но если она и была здесь, теперь ее больше нет – по крайней мере, в этом обличье. Вы вернулись, Дом снова возвращается в надлежащее состояние, и все попытки лишить его возможности выполнять поставленную задачу потерпели неудачу.
– Мой сын также видел вашу дочь, – напомнил Дэниел. – По-моему, и я тоже ее видел. И мне показалось, что, подъезжая сюда, я видел в окне… куклу. Уверен, девочка по-прежнему где-то здесь.
Биллингсли снова улыбнулся, и на этот раз в его улыбке было что-то хищное – мощная сила и холодная свирепость, совершенно противоестественные выражению человеческого лица. У Дэниела мелькнула мысль, что он впервые увидел истинное лицо дворецкого, и он отвел взгляд, не в силах вынести это зрелище.
Поставив кофейник на поднос, Биллингсли обвел взглядом стол.
– С завтраком мы покончили? – невинным тоном спросил он.
Дворецкий вел себя так, будто все было в порядке, будто не произошло ничего необычного, будто не было разговоров на эти жуткие темы, и Дэниел не мог определить, плохо это или хорошо.
– Думаю, да, – сказал он.
– Вот и отлично. Ужин ровно в шесть вечера. Вы можете обедать, можете не обедать, это ваше дело, но на ужин вы должны прийти. – Его взгляд стал жестким. – Вовремя.
– А чем мне занять себя в течение дня? Я могу выйти на улицу, съездить в магазин?
Биллингсли рассмеялся, и впервые в его смехе прозвучало искреннее веселье.
– Боюсь, нет.
– Тогда чем же?
Дворецкий обошел вокруг стола.
– Чем хотите. Теперь это ваш дом, исследуйте его. Познакомьтесь с ним.
– Я с ним уже прекрасно знаком, – проворчал Дэниел. – Я прожил здесь половину своей долбаной жизни.
– Не сомневаюсь, вас будет ждать множество сюрпризов, – усмехнулся Биллингсли.
Ни в словах дворецкого, ни в тоне, каким они были произнесены, не было ничего угрожающего, но тем не менее Дэниела опять прошиб холодный озноб.
– Мне не нужны никакие сюрпризы, – тихо произнес он.
Но Биллингсли уже удалился на кухню и не услышал его.
Глава 4
Сторми
Сторми быстро прошел из обеденного зала в гостиную. Он не собирается подчиняться требованиям Биллингхэма. Высокомерный слуга выводил его из себя еще в детстве, и, хотя Сторми всегда его побаивался, он стыдился этого чувства. Поэтому сейчас у него не было ни малейшего желания капитулировать, признать свое поражение и слепо выполнять чужие приказы. Раз уж на то пошло, Сторми был настроен как никогда решительно не спасовать перед дворецким и Домом.
Бойня.
У него из головы не выходил тот фильм.
Он думал и о других фильмах. Теперь, убедившись в том, что миру не придет конец, Сторми жаждал поскорее вырваться отсюда и вернуться к работе. Он не знал, как долго пробыл здесь, – в этом проклятом месте время совсем чокнулось, так что кто мог это сказать? – но даже если прошел всего день-два, ему уже пора возвращаться. Его ждут дела. Нужно готовиться к фестивалю в Таосе.
У него мелькнула мысль: а что, если о его исчезновении заявили в полицию? И сейчас его разыскивают? Интересно, смогут ли его найти?
Сомнительно. Сторми сам не мог сказать, где находится. Перефразируя Дороти, это определенно был не Чикаго[19].
Ну а ожившие мертвецы по-прежнему продолжают разгуливать по резервации? Или же то, что он, Сторми, вернулся домой и Дом снова обитаем, положило всему конец? Живые мертвецы просто исчезли? Или повалились на землю там, где находились? Истлели и превратились в прах, подобно Дракуле?
Хотелось надеяться, Родман будет на месте и заснимет все это на видео. Фильм получился бы чертовски занимательным.
Нужно выбраться отсюда. Бежать.
Но что, если дворецкий говорит правду? Что, если он, Сторми, – единственное, что защищает мир, вселенную от демонов и чудовищ, от «Потустороннего Мира»? В таком случае его долг перед… человечеством сделать все, что в его силах, чтобы, как выразился Биллингхэм, «сохранить заслон».
Нет.
Наверняка найдутся те, кто с готовностью отдаст ради этого свою жизнь, кто полностью посвятит себя служению высшему благу. Те же самые люди, кто записывается в Армию спасения и все свободное время помогает бездомным.
Но он не из их числа.
Сторми сознавал, что это чистой воды эгоизм, однако ему хотелось сделать и что-то другое. У него своя жизнь. Пусть Биллингхэм найдет кого-нибудь другого, чтобы заселить этот долбаный Дом. Насколько понимал Сторми, требовалось просто чье-нибудь теплое тело. Подойдет любое. Это не обязательно должен быть он. Он не привносит в дело никаких особых дарований и способностей.
Сторми оглянулся на обеденный зал. Первым делом нужно было задать себе вопрос: верит ли он словам Биллингхэма о Доме?
Да.
Он не мог сказать почему – у него не было никаких доказательств, подтверждающих безумные заявления дворецкого, – но, наверное, это объяснялось тем, что у него имелся личный опыт общения с потусторонним миром, просачивающимся в мир реальный. А Биллингхэм предложил простое понятное объяснение.
Пора задаться следующим вопросом: кто такой Биллингхэм? Что он такое?
Этот вопрос был посложнее.
Быть может, он Господь Бог…
Господь Бог прислуживал у них в семье? Верилось в это с трудом.
Однако с объективной, толковательной точки зрения это имело смысл. Если бы речь шла о фильме, девочка, очевидно, олицетворяла бы дьявола, зло, искушение. Для того чтобы до этого дойти, не нужно быть Антониони[20].
И тогда Биллингхэм автоматически становится Господом Богом.
Нет, не сходится. Совершенно очевидно, дворецкий ничего не знал о девочке.
Но, быть может, последнее слово здесь принадлежит не ему. Быть может, он хороший персонаж, но только у него нет необходимого могущества. Быть может, они с девочкой – лишь марионетки.
А ниточки дергает Дом.
Сторми собрался с духом. Первым делом нужно определить, как ему быть. Очевидно, Биллингхэм тут ему мало чем поможет. Сторми сомневался, что сможет вытянуть из дворецкого что-либо помимо того, что тот ему уже рассказал. Так как же ему быть – вступить с Биллингхэмом в конфликт или постараться наладить с ним отношения? Смириться с судьбой и сделать то, что ему говорят, или попытаться бежать?
Взяв со столика рядом с креслом настольную лампу, Сторми выдернул шнур из розетки.
Он принял решение бежать.
