Франк Тилье - Головоломка
Ветер не давал черному дыму вырваться наружу, обугленные кусочки бумаги танцевали и кружились в воздухе. У Илана не было сил реагировать, ни один мускул не подчинялся мозгу, он только переводил взгляд с одного окна на другое.
Собака никуда не делась, она может в любой момент снова выскочить из мрака.
При каждой попытке глотнуть воздуха Илан вдыхал углекислый газ и захлебывался мокротой.
Он понимал, что, если останется в машине, умрет от удушья, а потом сгорит. У него кружилась голова, он мог отключиться в любой момент. Илан дотянулся до ручки, приоткрыл дверь и скатился в снег, успев подумать: «Сейчас она разорвет меня на куски…»
Илан не знал, сколько времени пролежал без движения, потом кто-то встряхнул его и со всей силы ударил по щеке.
– Ты меня слышишь, Дедиссет? Что ты натворил, несчастный кретин?
– Придурок ничего не соображает. Давайте занесем его в дом, пока он не замерз до смерти.
Илан узнал голоса.
Хлоэ и Ябловски.
49
Илану показалось, что он лежит на палубе попавшего в шторм судна. Руки, ноги и лицо онемели от холода. Он открыл глаза и понял, что его, как тюфяк, просовывают в то самое окно, из которого он полчаса назад выпрыгнул на снег. Филоза тянул его в комнату, освещенную небольшим костерком: на полу догорали обломки дерева и тряпок от факела. Красные от натуги Хлоэ и Ябловски подталкивали его сзади.
– Ты тяжелый, как чугунная печь, Дедиссет, – с укором пропыхтел Ябловски.
Оказавшись внутри, он протянул свой факел Фе, Филоза снял со «спасенного» куртку и перчатки и усадил у стены. Илан постепенно приходил в себя. Он протянул к огню трясущиеся пальцы, утер рукавом «прохудившийся» на морозе нос.
– Что случилось? – спросила Фе у Ябловски.
– Мы толком не знаем. Он поджег единственную бывшую на ходу машину и валялся на снегу. Пришлось попотеть, чтобы дотащить его до здания.
Здоровяк стряхнул снег с волос и одежды.
– Может, объяснишь наконец, что за чертов кавардак ты устроил, Дедиссет?
– Собака… – слабым голосом произнес Илан. – Она… напала. Наскочила. Я боялся выйти, а поджег случайно, когда уронил факел, чуть не задохнулся, вывалился наружу и… Больше ничего не помню.
– Не было никакой собаки, Илан. Мы ничего не слышали и не видели следов лап на снегу.
Он покачал головой:
– А я видел. Пес стоял у дверцы, с водительской стороны, и не давал мне выйти. Я видел его, как сейчас вижу тебя. Зачем ты врешь? Почему вы все врете мне?
Жигакс нервно ходил из угла в угол, грызя ногти, и время от времени бросал встревоженные взгляды на Илана.
– Мы тебе не врем, – с нажимом произнес Ябловски. – Не мы подожгли единственную машину, которая могла нас отсюда вывезти.
– Ты жалкий…
– Собаки не было, ясно? Иначе она закусила бы тобой, а потом сожрала бы всех нас. Так что бредишь ты, а не мы.
Илан выглядел совершенно потерянным – он понимал, что Ябловски прав. Возможно, у него начались галлюцинации из-за дряни, которую ему ввели? Он вспомнил даты смерти на надгробных камнях. Это тоже бред? Ни о кладбище, ни о том, что в окнах двух комнат в правом крыле горел свет, он решил не рассказывать.
– Ладно, предположим, что собака мне померещилась. Но сбежать мы все равно не можем, на воротах висят замки.
– Естественно, – вмешался Филоза. – Никто не должен входить на территорию, пока идет игра.
Илан посмотрел на Хлоэ.
– Это еще не все, – сказал он. – Наши мобильные телефоны разбиты, ключ от неймановского[28] замка зажигания сломан. Наручники валяются на полу машины.
– Полагаю, на самом видном месте? – поинтересовалась Фе.
Илан проигнорировал вопрос.
– Наверное, он убил полицейских и пробрался в здание. Не исключено, что этот человек прикончил Гадеса и тех, кто на него работает.
Ответом на его предположение стали враждебные взгляды.
– Мне надоели его бредовые выдумки, – сообщила Фе. – Я иду к себе.
– Это не бред, а чистая правда!
– Ну конечно… Предположим, все так и есть, но кто сказал, что это не инсценировка? Если на стоянке нет ни одной машины, возможно, так и было задумано? Мы считаем, что нас заманили в клинику и бросили здесь, а на самом деле изоляция – один из стрессовых элементов игры. Эта игра называется «Паранойя», Дедиссет. Не забыл девиз «Паранойи»?
Илан вытащил из кармана куртки листок бумаги и помахал им перед носом присутствующих:
– А это тоже бред? Он был в машине, среди досье, которые Гадес собрал на каждого из нас.
Кандидаты начали рассматривать бумагу, передавая ее из рук в руки.
– Что это? – спросил Филоза, пока Жигакс внимательно изучал рисунок.
– Карта, нарисованная его отцом, – объяснила Хлоэ. – Он вроде бы изобразил на ней место, где спрятал важнейшие документы – свои исследования, касающиеся проблем памяти. Они не должны попасть «не в те руки». Родители Илана были известными учеными.
– Были?
– Они погибли два года назад – утонули во время шторма на море. Илан считает, что это был не несчастный случай, а убийство, напрямую связанное с их исследованиями.
– Мне жаль, мужик, – сказал Ябловски, – история и впрямь печальная. И что, загадку так и не разгадали?
Хлоэ вырвала карту у Жигакса, водившего пальцем по цифрам внизу листка.
– Нет, – отрезала она, проверяя подлинность рисунка.
Илан выпрямился. Огонь на земле догорел, факел угасал, чадя и потрескивая.
– За несколько дней до приезда сюда эта карта – она была спрятана в доме Илана – таинственным образом исчезла, – продолжила Хлоэ. – Он заявил, что ее украли.
Илан нахмурился и забрал у нее листок.
– Заявил? – переспросил он, наградив Хлоэ недобрым взглядом.
На этот раз она не опустила глаз.
– Да, заявил. Я думаю, она все время лежала в кармане твоей куртки. Ты сам ее туда положил – и забыл. Почему ни один замок в твоем доме не был даже поцарапан? Да потому, что никто к тебе не вламывался. Ты убедил себя, что кто-то заявился специально для того, чтобы забрать карту. Ты придумал всю эту историю и увяз в ней.
– И это говоришь мне ты? Ты, лечившаяся в психушке от депрессии? У тебя тоже есть… история, Хлоэ. О крестах, которые некто приносил к двери твоей квартиры. Якобы приносил. А может, ты сама это делала?
Хлоэ наградила Илана злобным взглядом.
На губах Фе появилась гаденькая улыбочка. Брюнетка явно наслаждалась «семейным» скандалом. Она взмахнула факелом.
– Ладно, с господином Дедиссетом мы все прояснили, зря потратили кучу времени, может, вернемся? Я хочу быть в форме к завтрашнему дню.
Она повернулась и пошла прочь, остальные потянулись за ней, искоса бросая на Илана сочувственные взгляды. Он не захотел остаться один в темноте и холоде и последовал за группой на некотором отдалении. Они сговорились против него. Лжецы. А вдруг все его соперники вовсе не участники игры, а пешки Гадеса? Актеры, статисты, нанятые «Паранойей», чтобы выпытать у него правду.
Илан больше не знал, как отличить реальность от фикции, правду от лжи. И никому не мог верить, даже Хлоэ. У него заныло сердце.
Тьма гналась за ним по пятам, казалось, что про́клятое место вознамерилось поглотить его. Он прибавил шаг, не в силах совладать с нервами.
Впереди была еще одна «ночь кошмаров».
50
Обжигающе-горячая вода хлестала по лицу и телу Илана, снимая напряжение и прогоняя хмарь из мозгов.
Он уже час стоял под душем, влажный пар заполнил кабинку и легкие. Дубинка, верный спутник и единственное оружие, стояла в углу.
Моки и Лепренса забрали из комнат, во сне, под носом у всех остальных.
Но его Бука[29] не утащит.
Неожиданно на полу под правой перегородкой появились голые пальцы. Илан закрутил краны и схватил палку. В соседнем душе шумно потекла вода.
– Кто здесь?
– Собака существует, Дедиссет.
Из-за грохота струй по кафелю голос звучал еле слышно.
– Она реальна. Я видел ее вчера, во второй половине дня, из окна на первом этаже.
Голос был знаком Илану.
– Жигакс?
– Тсс, замолчите! Они нас услышат. Не выключайте воду.
Да, это был Жигакс. Илан взглянул на босые ноги, переминавшиеся по кафельному полу, и придвинулся ближе к перегородке.
– Собака черно-коричневой масти, гладкошерстная, с огромной квадратной головой, – продолжал его невидимый собеседник.
Илан не описывал остальным пса, которого видел у машины. Жигакс ничего не выдумал.
– Именно такая, – ответил он, наполовину успокоившись. – Гладкошерстная, черно-коричневая. Но Ябловски прав в одном: почему зверюга не напала, как только я вылез из окна? И почему не кинулась на них?
– Хорошо выдрессированный пес может вести себя подобным образом. Травить, не атакуя. Напугать до смерти и мгновенно исчезнуть, если его отзовут ультразвуковым свистком.
Илан задумался.
– Выходит, кто-то ее натравил, а потом отозвал?
