Франк Тилье - Головоломка
Он обвел взглядом товарищей. Ябловски покачал головой, и на его лице появилось злорадное выражение, Фе отвернулась и начала ходить из угла в угол. Филоза пожал плечами и сказал:
– Я буду ждать здесь – на случай, если ты вдруг вернешься, но помочь ничем не могу. Прости.
Илан сжал губы, чтобы не выругаться. Хлоэ подошла к нему и шепнула:
– Я бы отдала тебе свой, но…
– …но у тебя его больше нет.
– Будь осторожен, Илан.
– Ты тоже. В этом доме прячется убийца. Запрись и спи вполглаза. Уверена, что не хочешь пойти со мной?
Она покачала головой и добавила почти беззвучно:
– Где ты спрятал лебедей? Я могу их взять, это обеспечит нам дополнительные бонусы.
Илан не знал, смеяться ему или плакать. Он бросил взгляд на остальных и не заметил на их лицах особого волнения – скорее уж ненависть, а может, жалость.
Илана не волновало, что они о нем думают. Пусть продолжают играть, если хотят, пусть бегают по кругу, как лабораторные крысы.
Он прыгнул в окно и исчез в ночи.
48
Илан продвигался вперед вдоль стены. Ветер кидал ему в лицо снежную пыль, свистел в ушах, и в этом звуке Илану чудился вой собак. Он пугался, выставлял вперед факел на манер меча, но свет от него был такой слабый, что вряд ли позволил бы заметить оскаленную морду пса. Тварь вынырнет из темноты и перегрызет ему горло. От одной только мысли об этом Илана затошнило, и он согнулся пополам, но сумел удержать рвоту.
Идти по глубокому снегу было очень трудно, ориентироваться приходилось по темным контурам заброшенных зданий и гигантских пустых пристроек. Территория клиники напоминала город-призрак, затерянный в сердце Альп.
Все внутренние аллеи занесло снегом, так что отрываться от стены не только не имело смысла, но было просто опасно. Илан оглянулся, с трудом повернув голову в туго застегнутом капюшоне, и заметил в разбитом окне оранжевый свет, но через секунду факел мигнул и погас.
Илан остался совсем один.
Во всяком случае, он очень на это надеялся.
Надежда захлебнулась в приступе паники: ему показалось, что в поле зрения промелькнул какой-то приземистый силуэт. Он сделал выпад факелом, закричал и прижался спиной к стене, готовясь отразить нападение.
Силы покинули его, он понял, что если не продолжит движение, то останется тут навечно, и припустился бежать вдоль треклятой бесконечной стены сквозь пургу и жалящий холод, задыхаясь и давясь, не смея обернуться и представляя себе жуткую картину: собака догоняет его, хватает за лодыжку, вырывает куски мяса.
Никакой собаки нет. Тебе показалось.
Илан вцепился руками в выступ стены, как утопающий в спасательный круг, вымученно улыбнулся, расхохотался, и звук собственного голоса немного успокоил его.
В том месте, где, как он помнил, должна была находиться парковка, никаких машин не оказалось. Когда они с Хлоэ приехали, несколько внедорожников были припаркованы у здания. Неужели их переместили или спрятали? Но зачем? Чего добиваются его мучители, где скрываются?
Илан вытер с лица снег и вдруг понял, что добрался наконец до угла левого крыла. Справа, вдалеке, тянулись вверх черные въездные ворота. Он двинулся к ним, забирая слегка вбок и выписывая факелом восьмерки.
Табличка с названием «Сван-сонг» сорвалась с крюка и валялась в снегу. Створки четырехметровой высоты были заперты на несколько больших висячих замков.
Участников игры заперли, как опасных преступников. Ограда неприступна, как стены крепости, но, если сесть в машину и разогнаться, ворота удастся протаранить.
Металлическая решетка жалобно скрипела под порывами ветра, факел едва тлел, и Илан принял решение вернуться, обогнуть левое крыло, положившись на свое умение ориентироваться, чтобы оказаться на задах клиники. Он помнил, где находилось окно, из которого Моки заметил горящие фары «универсала». Теоретически метров через сто или двести он окажется в нужном месте.
Фары больше не горели («Наверное, аккумулятор сдох», – подумал Илан), но насчет собак Гадес, судя по всему, все наврал, хоть за это спасибо…
Илан запнулся правой ногой за что-то твердое под снегом, тяжело рухнул на землю, но факел не выронил. Он поднял голову и буквально уперся взглядом в скругленный бортик небольшой каменной стелы, смахнул рукой снег с бетонной поверхности и увидел… выбитые цифры. Никаких имен, только даты.
– Родился в 1972-м, умер… в прошлом году.
В прошлом году… снова… Как это возможно, ведь клиника закрылась пять лет назад? Гадес – законченный лжец.
Илан поднялся на ноги и посветил себе факелом. Он находился посреди кладбища. На надгробных камнях стояли разные даты рождения – 1980-й, 1987-й, а дата смерти везде совпадала. Прошлый год.
Он поднял голову и вдруг заметил на дальнем конце стены светлое пятно. В одной из комнат правого крыла – далеко, очень далеко от зоны обитания игроков – горела лампочка.
Неужели он нашел логово Гадеса? Место, откуда этот крысеныш наблюдает за ними, где строит свои подлые планы? Взгляд Илана скользнул выше, и на четвертом этаже обнаружилось еще одно освещенное окно. Комната в зоне «Д», где держали буйнопомешанных. Кто там прячется?
Илан затаил дыхание и пошел назад. Он перешагивал через надгробия, рискуя вывихнуть лодыжку на промерзшей кочковатой земле. Ему казалось, что из могилы вот-вот высунется мертвая рука и утащит его под землю.
Илан выбрался с про́клятой земли и решил осмотреть машину: его факел был на последнем издыхании, так что добраться до правого крыла и заглянуть в освещенную комнату не получится. Придется вернуться позже, вооружившись новым факелом.
«Универсал» занесло снегом по самую крышу. Илан рванулся к передней дверце, дернул на себя ручку, но она примерзла и не открылась. Он протер рукой в перчатке стекло со стороны пассажирского сиденья, но разглядеть ничего не сумел, обошел машину сзади, попробовал открыть багажник, но и тот оказался запертым на замок. Под ногой что-то хрустнуло. Илан посветил факелом и увидел обломки двух мобильников, своего и Хлоэ.
Кто это сделал? Кто?
Ему показалось, что он уловил боковым зрением какое-то движение, затаил дыхание, начал медленно отступать к правой дверце и ударил факелом в стекло. Несколько обрывков ткани упали на землю и погасли.
– Господи, только не это…
Небо услышало его молитвы: факел вспыхнул с новой – последней – силой. Илан понимал, что времени ему отпущено не больше десяти минут, выдавил стекло ногой, открыл дверцу, плюхнулся на сиденье и захлопнул за собой дверцу. Он дышал тяжело, со всхлипами и напряженно вглядывался в темноту.
Никого. Что, если воображение снова сыграло с ним злую шутку?
Лежавшие на сиденье бумаги разлетелись по полу, пламя факела хищно лизало потолок салона, обитый мокетом. Бардачок был открыт: оружие исчезло. Он наклонился и заметил между сиденьями открытые наручники. Ни крови, ни мертвого тела.
В довершение всех несчастий ключ в зажигании оказался обломанным по самую головку. Илан взвыл от отчаяния, попытался вытащить черенок, но без клещей или пинцета сделать это было невозможно.
Он никогда не заведет чертов «универсал» и не покинет это место. Убийца сделал все, чтобы кошмар не кончался.
Бумаги, разбросанные по машине, были документами из крафтовых конвертов: их прочли, а потом смяли, скомкали или порвали. Фотографии, адреса, достоинства и недостатки кандидатов, способы привлечения к игре. Прежде чем ветер унес очередную порцию бумаг из машины, Илан успел заметить имена Моки и Лепренса. Он выругался, наклонился и… под педалями лежал до боли знакомый рисунок – зашифрованная карта отца. Сдернул зубами перчатку и дрожащей рукой потянулся за листком. Да, это оригинал, сделанный в цвете, тот самый, который украли из дома в Монмирае.
Теперь все ясно. Гадес – вор и чертов лжец. Он хотел разгадать шифр и украл карту, он один из мучителей. «Паранойя» – дымовая завеса, затеянная с одной целью: добраться до секретов Дедиссета-старшего.
Теперь Илан был совершенно уверен, что эти секреты спрятаны у него в голове, но кое-чего он не понимал. Все указывало на то, что убийца с отверткой сбежал, спрятался в здании клиники, убил Моки, а может, и Лепренса. Но где полицейские, которые его конвоировали? Мертвы и закопаны в снегу где-нибудь в горах? Почему Гадес не поднимает тревогу? Вдруг его тоже ликвидировали? В таком случае кто напал на него в кабинете дантиста, накачал наркотиками, копался в воспоминаниях?
Илан бережно сложил карту, сунул ее в карман куртки и почувствовал, что пахнет паленым. Запах был резким, как аромат черного перца. Полоска ткани упала на сиденье, и бумаги загорелись. Илан попытался сбить пламя, но порыв ветра в замкнутом пространстве превратил его в пожар. Илан одним движением переместился на водительское сиденье, потянулся к ручке и… Огромная собака черно-коричневой масти ударила передними лапами в стекло и залаяла, оскалив страшные клыки. Он перекинулся через спинки, откатился назад – туда, где они с Хлоэ сидели три дня назад, – и дико закричал.
