Зверь в тени - Лури Джесс

Я пошарила в шкафу, отставляя в сторону консервы с фасолью и горошком, нашла красно-белую банку сгущенного супа с курицей и звездочками. Разогрела его, перелила в отцовский термос и сделала еще пару бутербродов с болонской колбасой. Конечно, это была не запеканка, но мне не хотелось тратить время на ее приготовление. Тем более что день выдался жарким и влажным.

Пока суп томился, я приняла холодный душ и надела комбинезон из махровой ткани. Мне бы очень хотелось в такой знойный день собрать волосы в два коротких хвостика, но с таким же успехом можно было нацарапать на затылке карту сокровищ, если я желала привлечь внимание. Я этого не хотела, поэтому сцепила волосы большой заколкой у основания шеи. А затем снова заглянула к маме. Судя по запаху в ее спальне, мать вставала, чтобы покурить, но опять задремала. Я сложила «гостинцы» для миссис Хансен в бумажный пакет, бросила в него еще красное яблоко, обула ортопедические сандалии фирмы «Шолл» и стартовала.

Шагая по улице, я ощутила характерное покалывание в шее (я всегда его ощущала, когда кто-то за мной наблюдал). Однако, обернувшись, я никого не увидела. «Это реакция на палящее солнце», – успокоила себя я и двинулась дальше. Но стоило мне перейти улицу, как синий «Шевроле» свернул в наш квартал и через пару секунд поравнялся со мной.

За рулем сидел Эд.

Я почувствовала, как страх удушливым дыханьем опалил мне лицо. Но отец же говорил, что они решили выдворить его из города. «Судя по всему, плохо постарались». Я продолжила идти, отбивая подошвами сандалий нервную дробь по тротуару. Но «Шевроле» последовал за мной, как акула.

– Приветик, красотка, – выкрикнул Эд.

К моему стыду, рука потянулась к поврежденному уху: я поспешила убедиться, что оно прикрыто, чтобы Эд не взял обратно такое приятное слово – «красотка».

– У меня нет времени на разговор, – пролепетала я, подняв для пущей убедительности пакет. – Мне нужно отнести это подруге.

– А меня ты другом не считаешь? – ухмыльнулся Эд.

Когда я не ответила, он остановил машину и почти прокричал:

– Ты была гораздо разговорчивей, когда я устроил для тебя шоу на ярмарке и когда курила мою травку у костра.

Чуть выше по улице громко захлопнулась дверь-ширма. Если я расслышала ее хлопок, значит, и хозяева дома услышали нас. Сделав несколько шагов, я приблизилась к Эду ровно настолько, чтобы мы смогли поговорить, но не настолько близко, чтобы он мог меня схватить. Я не думала, что он рискнет меня похитить среди бела дня, но если раньше – до того, как я узнала о том, что Эд подозревался в убийствах, – он просто вызывал у меня дискомфорт, то теперь мне захотелось провалиться сквозь землю и исчезнуть.

Эд указал на пакет:

– Что там за еда?

Я прижала зашуршавшую бумагу к груди, ощутила тепло термоса.

– Суп и бутерброды.

– Я люблю бутерброды.

В пакете их было два. Я попыталась придумать предлог, чтобы не делиться ими с Эдом, но так и не смогла подыскать вежливых слов. Сунув руку в пакет, я вытащила бутерброд в вощеной обертке и протянула его парню – осторожно, как работник зоопарка, кормящий тигра.

– Так-то лучше, – довольно кивнул Эд, разворачивая добычу. – У моей болонской колбасы есть имя: «СЪЕШЬ МЕНЯ», – хмыкнул он, откусив уголок бутерброда. – Кому предназначается вторая?

– Матери Морин. – Я уже занесла руку, чтобы указать ей на дом подруги, но тут же сообразила, что в ее гибели мог быть повинен Эд.

– Черт, да… эти неприятные новости об утонувшей девчонке. До меня дошел слушок, что она утопилась в карьере… после того как узнала, что Бренда встречается с Рикки.

На миг я впала в ступор.

– Что???

Эд пожал плечами:

– Я только повторил то, что слышал.

– Но я думала, что она встречалась с тобой. Я имею в виду Морин.

– Нет, я не подбираю за другими объедки. У тебя неверные сведения. – Откусив от бутерброда, Эд причмокнул губами.

Я перебрала в памяти все события прошедшей недели. Да, на вечеринке в каменоломне Бренда была с Рикки, но, по-моему, Морин было наплевать на это. Она порвала с Рикки, если вообще начинала с ним отношения.

– Похоже, это у тебя что-то со слухом.

Эд резко повернул ко мне побагровевшее лицо:

– Что ты мне только что сказала?

– Я… ничего. Не загоняйся. Я просто расстроена. Моя подруга умерла.

Несколько секунд Эд буравил меня колючим взглядом.

– Лучше не заводи меня, – процедил наконец он.

И выбросил в окошко пассажирского сиденья наполовину съеденный бутерброд; он шмякнулся у моих ног и раскрошился на части. Я уставилась на расползавшийся по асфальту майонез. Но трескучий звук заставил меня поднять взгляд. Зажав в руке пузырек с анальгетиком, Эд отправил несколько белых таблеток в рот.

– У тебя в пакете, случаем, не лежит газировка «Ройял Краун»? – спросил он, мучая таблетки во рту.

Я потрясла головой.

– Черт, непруха. – Эд разгрыз и проглотил таблетки. – А знаешь, почему я тебя тормознул? Решил спросить: не желаешь сходить на двойное свидание?

– С кем? – откинула я голову назад.

Эд расхохотался, да так сильно, что на его глазах проступили слезы.

– С Антом, – выговорил он, когда взял себя в руки. – Малой мне все растрепал. Да никак не заткнется. Ты прям не сходишь у него с языка. И я подумал: я ведь на колесах и могу вас подвезти. Так может, ты возьмешь с собой свою прелестную сестренку?

– Джуни двенадцать лет! – воскликнула я задрожавшим от потрясения голосом.

– Зато выглядит намного старше, – пожал плечами Эд.

– Мой отец – окружной прокурор, – прошипела я, постаравшись, чтобы слова прозвучали угрожающе. Но почему-то интонация получилась вопросительной.

– Это я слышал, – хмыкнул Эд, заведя мотор. – Но ты подумай над моим предложением. Я знаю, как развлечь девушку и доставить ей удовольствие, – добавил парень.

И газанул так резко, что лежавший на приборной панели брелок с ключами свалился на переднее сиденье.

– Хлеб я проглотить не смогу, а за суп спасибо, – поблагодарила меня миссис Хансен, когда я объяснила ей, зачем пришла.

Меня все еще потряхивало после встречи с Эдом. И, стоя на ее крыльце, я с трудом превозмогала желание оглянуться через плечо. Взгляд миссис Хансен был ясным, но ее слова звучали невнятно, а тело пахло чем-то сладким, как будто она выкупалась в яблочном соке. Женщина еще не впустила меня в дом, но за ее спиной я разглядела чистый пол и свет, струившийся в гостиную через окно в дальней стене, о существовании которого я напрочь позабыла – так долго оно было спрятано за коробками.

– Вы делаете уборку? – спросила я.

– Нет. Готовлюсь к переезду, – ответила мать Морин, устремившись на кухню и жестом пригласив меня последовать за ней.

Несмотря на то, что говорила она невнятно, двигалась миссис Хансен уверенно, и при ходьбе ее не заносило. Хотя, возможно, лишь благодаря коробкам, все еще стоявшим по обе стороны прохода.

Кухня удивила меня даже больше гостиной. Стол сверкал чистотой. Я поставила на него бумажный пакет; в голове завихрился рой вопросов. Мне еще не доводилось слышать, чтобы кто-то по доброй воле уезжал из Пэнтауна. Люди держались за район, передавали дома по наследству детям.

– Куда вы переезжаете?

Миссис Хансен наклонилась к холодильнику и извлекла из него графин с холодным чаем.

– Подальше от этой проклятой дыры, и это главное. Я уезжаю отсюда с разбитым сердцем.

Не знаю, что выразило в тот момент мое лицо, но из глотки миссис Хансен вырвался короткий глухой смешок, как будто кто-то ткнул ее в грудь двумя пальцами.

– Ты все поймешь, когда повзрослеешь, – убежденно молвила она. – А может быть, и раньше. Ты всегда была смышленой девочкой.

Женщина открыла шкафчик, набитый кружками из ресторана быстрого питания с изображениями Рональда Макдональда и других маскотов компании, которые обычно давали посетителям бесплатно, в приложение к заказанному гамбургеру. Достав две кружки, миссис Хансен налила в них холодный чай. Мне досталась кружка с воришкой гамбургеров Гамбургларом, а себе мать Морин взяла кружку со Злым Гримасом.