Уоррен Мерфи - Небо падает
– Как это может быть вторым номером?
– Тем не менее это так, – ответил Римо. Он поцеловал ее в щеку и направился к представительству “Аэрофлота”.
* * *Смит допускал, что есть шанс, хоть и крошечный, что даже от Синанджу не будет пользы. Пытаясь спасти страну, он не сообщил России только о том, что посылает туда своего человека.
– Большое спасибо, – сказал Римо, услышав план, который одобрил сам президент Соединенных Штатов. – Но как, по-вашему, я выберусь оттуда живым?
– Римо, вы способны на все!
– Кроме того, на что вы меня посылаете. Вы посылаете меня на смерть.
– Нам приходится идти на определенный риск.
– Спасибо.
– Послушайте, Римо, если вы этого не сделаете, никто не сделает.
– Тогда попрощайтесь со своим мальчиком.
– Вы сможете, Римо, – сказал Смит.
Римо коротко рассмеялся и повесил трубку. Это было перед тем, как он попрощался с Кэти и направился к “Аэрофлоту”. Он взглянул на картинку с изображением советского лайнера, вспомнил, сколько людей Россия потеряла во Второй мировой войне, и медленно пошел назад. Он не мог лететь этим самолетом.
* * *Доктор Кэтлин О’Доннел смотрела, как Римо уходит. Она подождала, думая, что он вернется. Она сказала себе, что он так шутит. Жестокая шутка. Когда он вернется, она скажет ему, чтобы он больше так не шутил никогда.
Пусть он делает с ней все, что угодно, но только не это. Пусть никогда не оставляет ее одну. Несколько мужчин, увидев, что рядом никого нет, попытались с ней заговорить. Какие-то сутенеры предложили ей поработать.
Когда она испустила вопль, от которого вздрогнули все вокруг, она наконец призналась себе, что он действительно это сделал. Он ее бросил.
Кто-то пытался ее успокоить. Она попыталась выцарапать утешителю глаза. Прибежали полицейские. Она кинулась и на них. Ее засунули в смирительную рубашку. Кто-то дал ей успокаивающее. В голове был туман, но чувствовала она только одно – всепоглощающую ненависть. Даже в таком состоянии она разрабатывала план мести.
Кто-то обнаружил ее паспорт. Непонятно, как она получила отметку о въезде в Англию, не получив отметки о выезде.
Она что-то им наврала и связалась по телефону с Римером Болтом. Болт дрожащим голосом объяснил ей, что еще не все потеряно.
Кэти велела ему связаться с юристами “Химических концепций”. Велела связаться с ее банкиром. Сказала, сколько денег ей выслать. Попросила забрать ее отсюда.
Она произнесла волшебные слова:
– Все будет хорошо, Ример.
– Конечно, но как?
– Я возьму все в свои руки.
– Проект? И всю ответственность?
– Конечно, Ример.
– Ты – самая замечательная женщина в мире, – сказал Ример Болт, поняв, что в этом и есть выход из всех затруднений.
Когда вечером того же дня техники пожаловались, что доктор О’Доннел собирается уничтожить весь мир, у Римера Болта не было к ним ни капли сочувствия. Вернувшаяся первым же самолетом, Кэти вихрем ворвалась в “Химические концепции” и, даже не переодевшись, стала отдавать техперсоналу приказы.
Болт радостно принимал все. Но скоро техники стали приходить и рассказывать разные истории.
– Мистер Болт, вы знаете, что она накрыла излучатель каким-то широким белым сводом и заперла?
– Нет. Честно говоря, меня это не волнует. Это проект доктора О’Доннел, и что она с ним делает, меня не касается. Я хотел помочь в маркетинге, но, боюсь, сейчас я уже ничего не могу сделать.
В кабинет Римера Болта вошел еще один лаборант.
– Вы знаете, что она строит еще один генератор?
– Спасибо, что сказали, – ответил Болт и начал быстро писать один меморандум Кэти, а другой – правлению директоров.
В нем говорилось, что целесообразнее было бы задействовать полностью один генератор, а потом уж строить второй.
Потом пришли все техники вместе.
– Вы знаете, что на втором генераторе она делает затемнение в центральной части с замкнутым перпендикулярным сводом?
– Нет, не знаю, – задумчиво ответил Болт. – Но мне не нравится, что вы ходите ко мне сплетничать о другом служащем корпорации. Ример Болт не принимает участия в интригах.
– Но дело в том, что, если она включит второй генератор, никто не выйдет отсюда живым.
– А как же противорадиационные костюмы?
– Они помогают только если стоишь рядом. А свод, который она устанавливает над вторым генератором, может уничтожить все живое отсюда до Бостона.
– Продолжайте работать, – сказал Ример Болт и немедленно принялся создавать отделение корпорации на Род-Айленде. Закончить с этим делом надо было до того, как она выпустит второй луч.
Кэти слышала все жалобы. Техники уже орали во весь голос. А ей было наплевать на этих людей. Она их почти не слышала. Ей даже не доставило удовольствия неподдельное страдание одного из лаборантов, который описывал ей тот невосполнимый урон, который она нанесет окружающему миру, если станет работать по программе с такими изменениями и дополнениями.
Кэти О’Доннел было наплевать. Римо ее покинул. За это заплатят все, и Римо в особенности.
Глава семнадцатая
Ирония была в том, что именно то, как Чиун понимал Россию, и заставляло слать Римо на смерть. У Смита не было выбора. Никто не мог ничего сделать, но все старались избежать смертельной опасности, с которой встретились.
Смит хотел, чтобы Чиун проник в Россию. Даже сейчас он с большей охотой забросил бы в Россию Чиуна, нежели Римо. Но Римо был всем, что они имели. А вот где был Чиун, и чем он занимался, не знал никто. Смит вспомнил, что Чиуну многое известно о России.
Чиун обладал удивительным даром читать русских, как дети комиксы. Всякая загадка, ставящая западного человека в тупик, для Чиуна являлась объяснением и ключом к решению проблемы.
Чиун, конечно же, не был сторонником войны – ни холодной, ни горячей. Так как искусство убивать в такого рода конфликтах всегда бывает испорчено полчищами дилетантов. Тем более, что войны не были законными, особенно войны последних лет, потому что “ваши восемнадцатилетние гибнут вместо генералов и королей”. Войны совершенно несправедливы, особенно когда людей заставляет убивать воинская повинность. Суть же в том, что правосудие – а не массовые убийства – может свершиться только убийцей-одиночкой, но никак не армиями.
То, что казалось Чиуну таким простым, что объясняло для него, почему мир катится в пропасть, было русской манерой сражаться. Чиун объяснял это понятиями “инь” и “янь”, страха и бесстрашия, силы и бессилия. Это был, несомненно, восточный подход. Чиун, казалось, всегда мог ответить на вопрос: что русские будут делать дальше?
Смит перевел суждения Чиуна на язык математики, предмет хорошо ему знакомый и близкий. Он назвал это русской формулой. Он сделал это для себя, однако однажды предложил формулу правительству. Но безуспешно. Откровенно говоря, он не мог сердиться на правительство, так как многие составные этой формулы были вещи типа “лица” или “спины”. Под термином “лицо” подразумевалось то, что Россия выставляла напоказ, а “спина” указывала на то, что она в действительности делала. “Спина” показывала, куда все движется. “Лицо” же могло выглядеть как угодно. Когда начались последние события, Смит ввел “лицо” в русскую формулу, выведенную им с помощью необычных умозаключений Чиуна. Хотя они могут и не казаться такими необычными, если воспринимать все как бесконечную борьбу за существование. Иногда русские казались идиотами, но работали они блестяще.
Чиун, похоже, нашел связь между уничтожением озонового щита и производством новых русских ракет. Ключом был страх. И каждый шаг, который Америка делала, только усиливал этот страх, потому что русские верили, должны были верить, согласно утверждению Чиуна, что Америка обладает оружием, которое без труда может уничтожить их, и что она собирается это оружие применить.
Согласно Чиуну, русские создали свои ракеты оперативного реагирования потому, что почувствовали: все остальное вооружение было абсолютно бесполезным.
Взаимный страх, который заставлял страны накапливать ядерную мощь, не сработал, так как Россия была уверена, что Америка выиграет эту войну. Вот что на самом деле являлось “спиной” России. “Лицо” выражало угрозу, “спина” говорила о страхе.
Когда американский посланник приехал в Россию с поручением в знак доброй воли раскрыть американскую систему защиты, это только подтвердило: Америка обладает чем-то таким мощным, что сделает обычные русские ракеты бесполезными. Но Америке во что бы то ни стало надо было показать русским, что уничтожение озонового слоя не является их оружием.
У Америки была слабая надежда, что перед тем, как поднимутся в воздух ракеты, им удастся доказать, что у Америки нет машины, разрушающей озон. Но возможности доказать это практически не было. Теперь они должны были продемонстрировать, что они обладают более страшным оружием, но не используют его.
