Итан Блэк - У Адских Врат
Бок вздыхает. Вся техника на свете не может исправить пагубные решения. Чем умнее люди, думает он, тем легче они делают глупости.
— Франция — очаровательная страна, — говорит он. — Коста-Рика просто великолепна, и доллар там еще в ходу. И нет экстрадиции.
— Но я не хочу идти в музей. — Стоун похож сейчас на упрямого мальчишку.
Бок не теряет терпения. «Меня, пожалуй, можно назвать нянькой для богатых и влиятельных».
— Я не знаю, что узнал Воорт. Не знаю, с кем он говорил. Проблема не просто в том, что он найдет улики сейчас, а в том, что будет потом. Он не остановится. Такие не останавливаются.
— Он что, совсем псих?
В голосе Стоуна обида и удивление, и Бок вспоминает, как работал по линии ООН в Африке, занимаясь эвакуацией мужчин и женщин, которые правили странами, командовали армиями. Лишившиеся власти влиятельные люди ошеломленно жались друг к другу в грузовиках. Никто из них до конца не верил, что хорошие времена могут закончиться.
Неужели Стоун действительно считает, что его система будет существовать вечно? Президенты отсиживаются во дворцах, а толпа уже волнуется у ворот. Генеральные директора загоняют мячи в лунки, а следователи с ордерами уже въезжают на территорию гольф-клуба.
— Моя работа состоит в том, чтобы беречь вас, — говорит Бок.
— Я ценю это. — Пауза. Стоун собирается с мыслями. — Насколько я понимаю, ты хочешь сказать, что детектив перехитрил тебя.
Это бесит Бока.
— Послушайте, если вы хотите остаться, нам надо выяснить точно, что он знает, кто еще знает и какие у них есть зацепки. Иначе вы рискуете.
— Мне не следовало останавливать тебя раньше, — вздыхает Стоун. — Просто я слишком верил в тебя.
Соль на раны. Словно это Бок виноват, что Воорт вернулся.
— Я отвечаю за вас, — говорит Бок.
— Леон, ты не отец. Ребенок обожает отца. Я смотрю на Кандейс и знаю, что никогда не смог бы этого объяснить. Я приму, приму меры. Буду готов ехать. Но если улик — убедительных — не будет, то это можно пережить. Просто позаботьтесь об уликах.
Бок вздыхает. Видимо, у Стоуна появились какие-то новые связи, о которых не знает даже он и которыми Стоуну очень не хочется пользоваться. Стоун бережет их на самый крайний случай. Кто-то настолько влиятельный, что сможет заткнуть полицию.
— Хорошо, но на этот раз я сделаю все, что надо, — говорит Бок. — И вам надо быть готовым быстро уехать.
— Все, что надо, — соглашается Стоун.
Бок делает последний звонок — в мотель недалеко от аэропорта. Удача благоволит подготовленным, а значит, всегда нужно иметь подкрепление. По счастливому совпадению, двое его людей оказываются именно там, где нужно. Бок объясняет им, где расположиться и что делать.
По дороге в аэропорт Боку приходит в голову (изредка он позволяет себе пофилософствовать), что у Воорта и Стоуна одна и та же проблема.
Они сами создали себе трудности.
Бок мысленно переключается на свои собственные проблемы — в аэропорту.
Перед боем всегда надо разведать местность.
Воздух такой же серый, как вода. Полиция опускает лоты, ориентируясь только по приборам. Воорт смотрит, как елозят щетки.
Портовое радио что-то бубнит — какие-то переговоры, движение. Манхэттен уже не видно. С тем же успехом можно было бы двигаться с закрытыми глазами.
— В жизни не видел такого тумана, — говорит сержант Иджи, приятель Микки и капитан сторожевого катера. У него толстый живот и узкая грудь. Он все время протирает круглые очки в тонкой оправе.
У Воорта вспотели ладони. Полицейский буксир сблизится с патрулем рядом со «Скитальцем».
— Вот лодка, сержант, — говорит один из матросов.
Воорт видит крошечную оранжевую точку на экране радара.
Потом появляется сигнал ныряльщика — длинная, пологая дуга. Двигатели замедляют ход. Туман похож на белый дым, словно вода горит. При приближении катера нос «Скитальца» кивает, как голова слишком сговорчивого подозреваемого. На палубе всего один человек. Значит, ныряльщики ушли вниз.
«Они остались здесь. Чип Ливант говорил, что, если здесь что-то найти и оставить, вернувшись, можно уже ничего не найти».
Человек на палубе одет в желтую куртку для туманной и дождливой погоды, капюшон поднят. Воорту очень хотелось бы разглядеть лицо, особенно глаза. Похожи ли они на глаза, которые пристально смотрели на него из-под вязаного шлема? Узнает ли он, если это они? Ему хочется стащить парик, стать собой, увидеть, испугается ли этот парень. Хочется взглянуть на костяшки его пальцев. Воорт плохо разглядел татуировку, но хватило бы и этого.
— Что-то забыли, дружище? — доносится вопрос сквозь плеск воды. Оживленный голос Австралийца, столь же готового к сотрудничеству, как любой сутенер, наркоторговец или убийца в первые минуты знакомства, когда им кажется, что еще могут обдурить полицию. Воорт не узнает этот голос. Катер сидит в воде немного выше, чем «Скиталец», поэтому ему видно, что за все проведенное здесь время ныряльщики не подняли ничего крупного.
Микки говорил, что копы уже обыскивали «Скиталец». Как ни странно, на лодке ничего не прятали.
— А что, если они ничего не ищут и не поднимают, а просто уничтожают то, что на дне, — бормочет Воорт.
— Рад видеть вас здесь, — говорит Австралиец. — Две лодки, в два раза больше огней. Меньше вероятность с кем-то столкнуться.
«Если так боишься несчастного случая, зачем торчишь здесь?»
— Хотите кофе, а? — спрашивает Австралиец.
В душе Воорта кипит гнев, обостряя восприятие. Он уже собирается перейти с катера на «Скиталец», но на плечо ложится рука, останавливая его.
— Уходим. — Иджи явно взволнован. Обороты двигателей увеличиваются.
— Но мы же только подошли.
— Давай! Давай! Поехали!
Австралиец наблюдает, засунув руки в карманы, склонив голову набок, — так пес пытается понять какие-то дурацкие действия человека. Сначала копы чуть ли не на абордаж его берут. И внезапно уходят.
— Отчаливай! — приказывает Иджи. Рев двигателей, катер кидается вперед. Все происходит очень быстро.
— Что ты вытворяешь? — кричит Воорт, а катер несется на юг, к Нижнему Манхэттену. «Скиталец» исчезает в тумане.
— Угроза взрыва. Вы тоже смотрите, — бросает Иджи, имея в виду «высматривайте лодки». — Это у моста Верразано.
Микки сочувственно сжимает плечо моряка. Воорт как-то слышал, что во время нападения на Всемирный торговый центр погибла сестра Иджи.
— Сначала высади нас, Иджи.
Иджи качает головой, пристально глядя вперед. Так смотрели во время полетов в тумане пилоты аэропланов — до того, как был изобретен радар.
— Потом, — цедит он сквозь зубы. — Сейчас нет времени.
Он идет слишком быстро, торопясь привести катер на предписанное место. С тех пор как появилась угроза терроризма, все копы в городе прошли определенную подготовку. Воорт и Микки занимались эвакуацией школ, ныряли в заполненные дымом тоннели подземки, штурмовали Мэрию, Корнеллский госпиталь, мост Джорджа Вашингтона и еще десятки других важных объектов, которые в общем-то с трудом можно защитить — иначе бы уже давно создали полицейское государство, — которые власти сочли заслуживающими особого внимания.
Воорт старается перекричать рев двигателей. Похоже, не только люди на катере работают на пределе.
— Иджи, на то, чтобы нас высадить, нужна всего минута.
— Не могу.
— Ситуация критическая. — Воорт физически ощущает, как с каждым мгновением отдаляется от аэропорта Кеннеди, как удлиняется путь, который надо проделать, чтобы добраться туда раньше, чем приземлится самолет Камиллы.
Через шестьдесят минут.
— Вопрос жизни и смерти, — говорит Воорт.
— Чьей жизни? — интересуется Иджи.
— Моей невесты, — произносит Воорт. Худшее объяснение.
— Забудь, — отрезает Иджи. На липе его написано «личные проблемы». Он кладет руль вправо, уворачиваясь от приближающегося буксира. По радио Воорт слышит обрывки полицейских переговоров. Мост перекрыт. Стоящим на якоре кораблям приказано сниматься, суда из океана не принимают.
— Может, маршруты самолетов тоже изменят, — замечает Микки.
Воорт ловит взгляд напарника. «Это твой друг, — говорят глаза Воорта. — Добейся, чтобы он нас высадил».
Микки пробует:
— Иджи…
— Нет.
— Иджи, это совсем не личное дело, ты не понял.
— Ничего не вижу в таком тумане. — Иджи пристально смотрит вперед. — Хуже, чем в Лондоне.
— Ей угрожали, — говорит Микки. — Эти люди будут в аэропорту. Если человека убивают в аэропорту, это не лучше, чем взрыв бомбы. Это не личное дело. Договорились?
Воорт смотрит на вздымающиеся волны. Он понятия не имеет, где земля. Представляет, как прыгнет в воду. Как течение утащит его в неправильном направлении. Как катер, прервав работу, будет кружить вокруг, чтобы не дать ему утонуть. Хочется кричать.
