Джеймс Гриппандо - Смерть в кредит
– Можно без взбитого крема, – добавил он. – Ведь я же крутой мужик.
Джек был готов придушить его на месте, но решил отложить это до лучших времен в не слишком отдаленном будущем, когда они оба окажутся на территории штата, где смертная казнь считается негуманной.
Дрючила замялся, составив весьма спорное мнение о закадычном друге Джека.
– Так о чем идет речь? Большой назначили залог?
– Никакого залога, – ответил Джек.
– Какого же черта такая срочность?
– Надо про одного человечка потолковать. Зовут его Жерар Монтальво. Уверен, вы про такого слышали.
– Теперь о нем все знают. Видел по телевизору, что его объявили в розыск. Говорят, разыскивается за похищение.
– Сдается мне, его вы помните гораздо лучше, чем остальные.
– А то как же, – набычился Дрючила. – Этот сукин сын смылся и задолжал мне почти полмиллиона.
– И ничего не оставил в залог? – поинтересовался Джек.
– Как же. Я всегда беру залог. Да только попробуй что-нибудь отсудить у Монтальво. Эти медяка не отдадут. Их юристы меня в морской узел завязали, разнесли в пух и прах. Да он вернет деньги только с пистолетом у лба. Правда, я, конечно, на это не пойду.
– А то, – сказал Тео. – Сначала его надо найти, а там уж, глядишь, все остальное.
Услышав это, Дрючила заинтересовался.
– Вы хотите сказать, что можете найти Жерара Монтальво?
Джек подался вперед, для пущего эффекта понизив голос.
– Я хочу сказать, что мы его уже нашли.
Дрючила оживился.
– Если это правда, то вы, парни, отныне мои лучшие друзья.
Джек опустил ладони на стол.
– Я вот что скажу: вы хотите получить с Монтальво свои полмиллиона, а у меня есть причины желать половину этой суммы.
– Что вы предлагаете?
– Значит, так, – перешел к делу Джек. – Я плачу вам обычные десять процентов. Иными словами, выкладываю двадцать пять тысяч долларов за тридцатидневный заем в четверть миллиона. Через тридцать дней я возвращаю ваши четверть миллиона, а Жерар Монтальво отправляется под стражу.
– А мне-то что с этого?
Тут вмешался Тео:
– Я сидел в тюряге и знаю, как оказать давление на человека за решеткой, чтобы его семья выложила должок.
Дрючила одобрительно кивнул: Тео глаголил разумные вещи.
– Да, тогда я буду счастлив. Только каким образом у вас получится доставить Монтальво в тюрьму в течение тридцати дней?
– Получится, – заверил Джек.
– А если нет?
Вернулась официантка, и разговор прервался. Она поставила перед Тео двойную порцию блинчиков. Тот, погрустнев, вопросительно взглянул на тарелку.
– Это еще что за хрень? – буркнул он.
– Блинчики с голубикой, – монотонно пробурчала официантка.
– Блинчики с голубикой? Хрен тебе.
– Нет, это блинчики.
– А что за гадость сверху?
– Голубичный компот.
– Это не блинчики с голубикой. В блинчиках с голубикой должна быть голубика.
– У нас полагается компот сверху.
– Тогда не говорите, что это блины с голубикой. Потому что я это жрать не стану.
– На вкус нет никакой разницы, поверьте мне.
– Я тебе верю, цыпочка, но только когда я вижу эту стопку блинов, облитых синей блевотой, у меня не возникает желания сунуть это в рот. Зато возникает вопрос: кто разрешил голубому человеку обосрать мой завтрак?
– Тогда объешьте с краев.
Тео кинул на нее фирменный взгляд – такой, от которого даже у стреляного воробья засосет под ложечкой.
– Нет, я не собираюсь объедать вокруг. Просто потому что этого не будет, деточка моя. Ты возьмешь тарелку, отнесешь ее в туалет и выкинешь свой компот в толчок, а потом спустишь воду. И будешь спускать до тех пор, пока большая куча голубичного дерьма не выплывет где-нибудь в середине озера Ланиер. Тогда ты вернешься на кухню и принесешь мне настоящие блины с голубикой. Уяснила?
Интенсивность его взгляда нарастала. Официантка лишилась дара речи и даже перестала жевать жвачку. Джеку стало ее немного жаль, хотя он и знал, что представление разыгрывается ради Дрючилы. Женщина взяла тарелку с блинами и скрылась с глаз.
Дрючила осклабился, зубочистка в его губах заходила ходуном.
– Мне нравится твой стиль, паря.
Тео являл собой ледяную невозмутимость.
– Джек верно сказал: через тридцать дней Монтальво вернется за решетку.
– А на вопрос вы не ответили. Что, если у вас ничего не выйдет?
– Тогда заберете мои двадцать пять тысяч, а я верну вам четверть миллиона, – сказал Джек. – Двадцать пять тысяч за месяц – неплохой заработок.
– Из чего вы мне вернете?
– Долговое обязательство на три года. Десять процентов в год.
– Двадцать, – буркнул Дрючила. – Я не дам вам ни цента, пока не предъявите мне доказательства того, что знаете, где находится Монтальво. Мне плевать, что ты сын бывшего губернатора. Сумма круглая, и я на слово не верю.
Джеку не хотелось выкладывать последний козырь, но единственным шансом раздобыть такие деньги за несколько дней была птица наподобие Дрючилы. Джек вынул из кармана диктофон и протянул его Дрючиле вместе с наушниками.
– Монтальво похитил мою подругу, – сказал он. – Это его последний звонок. Он изменил голос, но в конце он себя все-таки выдал. Признал, что он и есть Ловец.
Похоже, скептицизм до конца не оставил Дрючилу, но Джеку не хотелось углубляться в подробности о том, как Мия оказалась Терезой.
– Давай, – сказал Джек. – Слушай. Об этом знает лишь ФБР, больше никто.
Дрючила надел наушники, нажал кнопку воспроизведения и пару минут молча слушал разговор. Джек задал похитителю вопрос на засыпку: считает ли тот, что Мия – женщина на миллион, тот ответил, и запись прервалась. Это немного убедило Дрючилу, но он все еще не сдавался.
– Ну я понял, он признался, что он Ловец. Так ведь у него изменен голос. Откуда мне знать, что это не вы, ребятки, состряпали болванку?
– Ты слышал голос Джека? – спросил Тео. – Если он способен так играть, то заслуживает «Оскара».
Дрючила глубоко вздохнул, с неохотой соглашаясь, что в доводах Тео есть свой резон.
– У вас уже есть гениальный план?
– Ау, здесь понимают человеческий язык? – вскипел Тео.
– Не понял.
– Он хотел сказать «да», – пояснил Джек.
– Ну и что за план?
Джек не собирался делиться с чужаком своей задумкой, однако человек, дающий вам в долг, имеет право знать, что его деньги не растратят.
– Предпримем несколько шагов. Во-первых, я продолжаю вести с ним переговоры, всячески демонстрируя, что легавые в деле не участвуют.
– Ты сам собираешься его арестовать?
– Нет. Без ФБР не обойтись. Моя задача – убедить его, что мы с ним работаем один на один. Только я, и никого больше. Он получит деньги, когда передаст мне Мию. Это единственный способ выманить его из берлоги и предоставить фэбээровцам.
– Как ты убедишь его пойти на одновременный обмен?
– Здесь вступают в действие твои деньги, – сказал Джек. – Я должен убедить его, что в результате он получит кругленькую сумму, ради которой стоит пойти на риск. ФБР согласно внести только двадцать тысяч – использовать в качестве приманки. А мне, чтобы выманить Монтальво, нужно гораздо больше.
Похоже, Дрючила поверил, хотя и не до конца.
– Четверть миллиона баксов – сумма кругленькая. Даже если вы собираетесь использовать их в качестве наживки, нет гарантий, что вы их не потеряете. Я хочу получить залог.
– Был бы у меня залог, я бы пошел в банк, – ответил Джек.
– Я не прошу полной закладной, достаточно части – мне надо знать, что вы настроены серьезно.
Тео извлек из-за пазухи какой-то конверт и швырнул его на стол. Дрючила распечатал его и окинул взглядом содержимое.
– Что это такое?
– Право на недвижимость и лицензия на торговлю спиртным, – ответил Тео.
Джек глазам своим не верил.
– Тео, старина, что это ты удумал?
– Спокойно, Джек. – Тео взглянул Дрючиле в глаза и продолжил: – Это мой бар, «Спарки». Дыра дырой, само заведение ничего не стоит, но за недвижимость и лицензию можно взять пару сотен зеленых.
Джеку хотелось выхватить у него бумаги, сказать, чтобы замолчал. Среагировать он не успел – Дрючила аккуратно сложил бумаги и сунул в карман пальто.
– Когда вам нужна наличность?
– Через два дня, – ответил Тео.
– Это слишком быстро.
– Придется поторопиться, не то потеряешь клиента. Ну что, по рукам?
– Ладно, устрою. Еще раз, чтобы все было ясно: ваши двадцать пять тысяч не возвращаются. Если Монтальво через тридцать дней не будет арестован, «Спарки» переходит новому хозяину. В отношении оставшейся суммы я вас найду, ребята. – Дрючила сложил ладони в большой кулак, и две части татуировки соединились в паучью сеть. – Монтальво от меня ушел, но вы не уйдете.
