Хилари Боннер - Нет причин умирать
Его руки обнимали ее крепче, и он начал целовать ее лицо, лоб, глаза, а затем и рот. Он с жадностью искал губами ее губы. Она не хотела отвечать, но почему-то ничего не могла с собой поделать. Он прижался губами к ее губам, и руки его стали двигаться по ее телу, гладя и лаская ее. А затем она обнаружила, что делает то же самое. Он раскрыл ее губы своим языком. Она не сопротивлялась. Так они и стояли несколько секунд, обхватив друг друга. Поцелуй становился все глубже и глубже, все желаннее.
Но потом она вдруг услышала голос своего разума. То, что они делают, – безумие. Совершенное безумие. А безумия в ее жизни и без того достаточно. Келли только вчера похоронил свою подругу. Его чувствам нельзя доверять, как, наверное, и ее. А это, мягко говоря, очень глупо. Хуже того, просто ужасно. Она не может спокойно жить с этим, даже если может он. И в довершение всего, это же Джон Келли. Ее давний друг, с которым можно поговорить о чем угодно. Он никогда не мог стать и никогда не станет ее любовником. Ни при каких обстоятельствах, сказала она себе, и уж конечно, не при этих обстоятельствах. Она сама себя ненавидела.
Она резко отдернула голову, уклоняясь от его поцелуя и в то же время борясь с Келли, отстраняя его. Но это даже не было борьбой. Она почувствовала, как его объятия ослабли, и он тоже стал отодвигаться, еще до того, как она положила обе руки ему на плечи, чтобы его оттолкнуть. Они оба шагнули назад и стояли, тяжела дыша, молча глядя друг на друга.
Келли слегка опустил голову. Она подозревала, что он чувствовал то же, что и она.
– Теперь мне действительно очень, очень жаль, – наконец произнес он. – Я не знаю, что на меня нашло. Так стыдно. Я просто…
– Нет, – перебила она. – Нет. Мы оба виноваты. Я тоже участвовала. И также не знаю, что нашло на меня. У тебя хотя бы есть оправдание. Ты был на грани срыва. Ты только что потерял самого близкого человека, ты запутался, ты сам сказал мне это. Ты не ведал, что творил…
– Не ведал, что творил? – тихо произнес он. – Нет. Нет. Мне не станет лучше от твоих слов. Мне нет никакого оправдания. Сотни причин, почему мне не следовало делать это. Послушай, думаю, мне лучше уйти.
Она почувствовала, что эмоционально совершенно истощена, и была уверена, что он тоже. И разумеется, у нее больше не осталось сил на попытки рационально оценить случившееся. Она просто хотела, чтобы ее оставили одну, чтобы она могла хотя бы попробовать разобраться с этим. Точнее сказать, с тем, что чуть было не случилось.
– Да, – тихо ответила она. – Думаю, тебе лучше уйти.
Она не сделала попытки встать и проводить его. Он прекрасно знал дорогу. И он сразу же ушел, не сказав больше ни слова. Возможно, как и она, он просто не знал, что еще здесь можно сказать.
Она осталась стоять у окна и смотрела, как его маленький «MG» выезжает с парковки и медленно едет по прибрежной дороге.
Софи терлась о ее ноги, пытаясь обернуться вокруг них. Забавно, с одной стороны, она была типичной эгоистичной кошкой, но с другой – так тонко чувствовала настроение своей хозяйки, что почти всегда угадывала, когда той необходимо было утешение.
Карен нагнулась и взяла кошку на руки, а та оцарапала ей шею сзади, пока хозяйка усаживала ее на плечо. Настойчивое мурлыканье Софи звучало все громче и громче в ее ушах.
– Знаешь что, Софи, – пробормотала Карен. – Твой дядя Келли и я чуть было не натворили глупостей.
Карен поняла, что находилась почти в шоковом состоянии. Хотя Келли ей всегда нравился, Карен никогда не думала о нем в романтическом или сексуальном смысле. Ей просто никогда не приходило это в голову.
И она была рада, что они оба опомнились, прежде чем этот необычный момент не перерос во что-то большее. Она была очень рада, что они остановились. Но только потому, что чувствовала: это плохо. В конце концов, сложно было представить более неподходящее время.
Но когда руки мужчины обнимали ее и тело его прижималось к ее телу, было вовсе не плохо. Он был нежным и желанным одновременно. А поцелуй… поцелуй был просто великолепен. Великолепен. Она не хотела признаваться себе в этом, но это была правда.
Она все еще ощущала его, чувствовала его вкус. Это и вправду был особенный поцелуй, и она была очень удивлена. Она бы никогда не подумала, что между ней и Келли может произойти нечто подобное.
Но как бы то ни было, это не должно привести ни к чему большему. Она не хотела никаких неприятностей с мужчинами, а с Келли всегда были какие-то неприятности. А еще она очень ценила их дружбу – она была чем-то важным для нее, а романтика (возможно, она имела в виду секс), по опыту Карен, слишком часто подводила черту под дружбой.
– Есть только один выход, Софи, – сказала она все еще мурлыкавшей кошке, – твой дядя Келли и я должны просто забыть обо всем и вернуться к тем отношениям, что у них были.
Глава 15
Келли дрожал всем телом, когда он ехал домой. Как и Карен, этот поцелуй показался ему особенным. Он вновь разбудил его чувства. Он всегда находил Карен привлекательной женщиной, но это были только абстрактные мысли, ему просто никогда не приходило в голову, что их отношения могут перерасти в нечто большее. Как и Карен, он считал произошедшее между ними очень неуместным, особенно теперь. От того, что он так страстно наслаждался поцелуем с Карен спустя один день после похорон подруги, его просто выворачивало. В сущности, то, что произошло, – это только нелепая попытка приударить за Карен Медоуз. А их профессиональные отношения? Или их он тоже разрушил?
При обычных обстоятельствах, даже в такое сложное время, как сейчас, после столь тяжкой утраты, тот факт, что он стоит на пороге дела, подобного хэнгриджскому, его очень бы воодушевил. И он и в самом деле был бы полон энтузиазма из-за тех сведений, что Карен подала ему на блюдечке с голубой каемочкой. В конце концов, эта информация была не чем иным, как бомбой замедленного действия. Это была та история, которую живший в нем старый журналюга ждал всю жизнь. А теперь, он все испортил. Он не только убил для себя эти переживания, но, возможно, Карен Медоуз будет теперь не способна продолжать работу по предложенной ей же самой схеме обмена информацией. Ну, или уж по крайней мере сочтет его опасно неуравновешенным, подумал он.
Когда Келли припарковывал свой «MG», он пробормотал несколько ругательств. Почему он такой дурак? Хотя, возможно, он всегда был опасно неуравновешенным.
Этим вечером дом казался особенно темным и пустым. Он поспешил открыть дверь, зайти и включить свет. В доме было почти так же холодно, как на улице.
Он проверил бойлер центрального отопления. Таймер барахлил. Система отключилась на несколько часов раньше, чем была должна. Снова выругавшись, Келли включил отопление, сделал себе чашку чаю и пошел наверх проверить автоответчик.
Сообщение от Маргарет Слейд. Краткое и по существу: «Нил Коннелли только что позвонил. Не знаю, что вы там ему сказали, но это сработало. Он едет сюда издалека. Я думаю, он собирается участвовать в нашей кампании. Позвоните мне».
Келли улыбнулся. Это хоть даст ему повод отвлечься и переключить свои мысли. Все еще удивляясь чудесным изменениям, произошедшим в Маргарет Слейд, он сразу же ей перезвонил.
– Я рассказала ему все, что мне известно, и думаю, он готов пройти с нами весь этот путь, – сказала она. – Думаю, что он человек с твердым характером. Он просто не любит журналистов.
– Я не журналист.
– Да, но в вас есть что-то вроде их, я бы сказала, уверток, которые он так не любит.
Келли усмехнулся:
– Неожиданно выходит так, что у вас есть ответы на все вопросы, Маргарет. О господи, вам придется бросить вызов британской армии. Я хочу, чтобы вы знали: полиция прекрасно понимает, насколько сомнителен каждый отчет о смерти в Хэнгридже, но не собирается начинать расследование. По крайней мере пока. Официальное мнение таково: все эти смерти были должным образом расследованы военной прокуратурой. – Келли остановился. – И даже несмотря на то, что сейчас мы можем говорить уже о четырех смертях. Я разузнал о молодом девонширском стрелке по имени Тревор. И то, что вам сказали, это чистая правда. Его смерть тоже сочли самоубийством, и случай этот поразительно напоминает самоубийство вашей дочери. Его полное имя Тревор Парсонс, и у меня есть его адрес.
– Вот это прогресс, Джон.
– Да, послушайте, я хочу, чтобы вы знали: у меня есть хороший, проверенный долгим временем человек в полиции, Маргарет. – Келли снова остановился. Где-то у него в голове спряталась и не уходила мысль о том, что Карен Медоуз, возможно, больше не будет его надежным человеком в полиции. Только не после того, что случилось этим вечером. Но, конечно же, он не собирался обсуждать это с Маргарет Слейд. – Я не хочу называть вам его имя, но будет достаточно, если я просто скажу, что это старший офицер полиции, которому, и сущности, отказали в разрешении расследовать дело и который настолько зол, что готов делиться всей информацией со мной.
