Томас Харрис - Черное воскресенье
Эдди не понравилось, как этот второй человек окидывает взглядом все возвышенные места — крышу аквариума с акулами, ограду на дюнах, отделяющих нью-йоркский Аквариум от пляжей Кони-Айленда. Неторопливый осмотр возвышенностей, и вот его взгляд уже скользит внизу, скрупулезно, словно перед наступлением пехоты, изучая местность от ближнего плана к дальнему. И как ни в чем не бывало он не переставал при этом грозить пальцем какому-то заинтересовавшемуся ими пингвину.
Эдди уже жалел, что выбрал это место для встречи. По будням толпы посетителей Аквариума редели, и он не мог чувствовать себя незаметным, неотличимым от других.
Доктор Баумэн обещала ему, что его не станут втягивать в это дело. Она никогда его не обманывала. Его новая жизнь, жизнь, которую он пытался теперь построить, основывалась на том, что он узнал о себе с помощью доктора Баумэн. Если это неправда, тогда все на свете — неправда. Он допил свой кофе и, быстро сбежав вниз по лестнице, прошел вокруг бассейна с китами. Он услышал, как кит выпускает фонтан, еще до того, как подошел к бассейну. Это была двенадцатиметровая самка-косатка, элегантная, с блестящей черной спиной и белыми отметинами. Представление только что началось. Молодой человек, стоя на помосте над водой, держал в руке рыбину, поблескивавшую в бледных лучах зимнего солнца. Поверхность воды вздулась широкой полосой, когда косатка, не всплывая, черным локомотивом рванулась через бассейн. Она пушечным ядром взлетела вверх над водой, ее огромное, длинное тело словно зависло в воздухе, пока она брала рыбину своими треугольными зубами.
Эдди услышал за спиной аплодисменты — он уже спускался по лестнице в подземную галерею с огромными окнами из толстого листового стекла. В помещении царила полутьма, было сыро; свет проникал сюда сквозь зеленовато-голубую воду китового бассейна. Эдди заглянул в окно. Косатка плавала над испещренным солнечными зайчиками дном, то и дело переворачиваясь, и жевала рыбу. Следом за Эдди по лестнице спустились три каких-то семейства и встали рядом с ним. Дети у них у всех были ужасно шумливые.
— Папочка, мне не видно!
Отец поднял сына на плечи, тот ударился головой о низкий потолок; пришлось срочно увести вопящего мальчишку прочь.
— Привет, Эдди, — сказала Рэчел.
Два ее компаньона стояли чуть позади нее, подальше от Эдди. «Правильно себя ведут, — подумал он. — Головорезы встали бы по бокам. Легавые тоже».
— Здравствуйте, доктор Баумэн. — Эдди бросил быстрый взгляд за ее плечо.
— Эдди, это Давид, а это Роберт.
— Очень приятно познакомиться. — Эдди пожал обоим руки. У верзилы под мышкой, слева, явно имеется пистолет, тут уж сомневаться не приходится. Может, и у второго тоже, только пиджак на нем сидит получше. Ну и Давид! Костяшки указательного и среднего пальцев здорово увеличены, а ребро ладони — точно рашпиль. Он, Эдди, не такой дурак, он хорошую школу прошел. Доктор Баумэн очень умная, все понимает, но есть вещи, которых она просто не может знать, решил Эдди. — Доктор Баумэн, мне бы с вами секундочку поговорить… кхм… лично, если вы не против.
В противоположном конце галереи он зашептал ей прямо в ухо. Шум, поднятый детьми, заглушал его голос.
— Док, я хочу спросить, вы правда знаете этих парней? Я понимаю, вы-то думаете, что знаете, но я хочу сказать, вы на самом деле их знаете? Доктор Баумэн, они очень крутые ребята. Вы же понимаете, бывают крутые и крутые — они ведь разные. Уж я-то в таких делах разбираюсь. А эти — самые крутые из крутых, не просто бандиты или гангстеры какие, если вы понимаете, что я хочу сказать. И на легавых они не похожи. Я просто не могу видеть вас в такой компании. Если, конечно, эти парни вам не родственники или вроде того, так что тут уж ничего не поделаешь.
Рэчел положила ладонь на его руку пониже локтя.
— Спасибо, Эдди. Я понимаю, что ты имеешь в виду. Но я знаю этих двоих уже много лет. Они мои друзья.
В бассейне вместе с косаткой жил дельфин — чтобы ей было не так скучно. Пока с косаткой работал дрессировщик, дельфин был занят тем, что прятал куски рыбы в трубу водоотвода. Косатка проплыла мимо подводного окна — ей потребовалось на это целых десять секунд; ее небольшой глаз следил за людьми, беседовавшими по ту сторону стекла.
— Тот парень, про которого я слышал, Джерри Сэпп его зовут, пару лет назад делал дела на Кубе, — говорил Стайлз Кабакову. — На Кубе! Ему удавалось пройти так, что радар пограничников его засечь не мог. Шел близко к Пуэрта-Кабанас с несколькими кубинцами из Майами. — Стайлз перевел взгляд с Кабакова на Рэчел, потом снова на Кабакова. — Понимаете, у них какие-то дела были на берегу, так что они добрались до берега по прибою на надувных плотах или лодках вроде «эйвонов» или «зодиаков» и вернулись с каким-то ящиком. Я понятия не имею, чего они там привезли, в этом ящике, но только парень этот не вернулся во Флориду. Он ввязался в гонки с кубинским патрульным катером у Байа-Хонда, удрал и пошел прямо на Юкатан. У него большой мягкий бак с горючим на передней палубе припасен был.
Кабаков слушал, постукивая пальцами по перилам. Косатка теперь успокоилась и лежала на воде. Ее огромный хвост изогнулся вниз, хвостовые плавники опустились под воду метра на три с лишним.
— Эта малышня меня с ума сведет, — сказал Эдди. — Пошли отсюда куда-нибудь.
Они остановились в темном коридоре акульего аквариума, наблюдая, как за стеклом движутся бесконечными кругами длинные серые тени, а между ними мелькают маленькие, ярко окрашенные рыбки.
— Ну, в общем, я всегда удивлялся, как этому парню удавалось пройти до самой Кубы. С той заварухи в заливе Свиней они такой радар установили — вы не поверите. Вы говорили, тот ваш парень удрал от радара береговой охраны. То же самое и у Сэппа получилось. Так что я поспрашивал про него немножко, про этого Сэппа, понимаете? Недели две назад его видели в баре «У Суини», в Асбери-Парке. Да только с тех пор его никто больше не встречал. У него катер тридцативосьмифутовый, для спортивной рыбной ловли, фирмы «Шин Лу», их в Гонконге делают. Я хочу сказать — по-настоящему делают. Этот катер целиком из дерева сделан.
— А где он свой катер держит? — спросил Кабаков.
— Не знаю. Да вроде и никто не знает. То есть нельзя ведь слишком уж с вопросами нажимать, вы же понимаете. Но послушайте, бармен в «У Суини» берет для этого парня сообщения, думаю, он мог бы с ним связаться. Если по делу.
— А какое дело его может заинтересовать?
— Ну, это зависит… Он должен понимать, что погорел. Если он сам занимался тем делом, которое вас интересует, то уж точно понимает, что погорел. А если это аренда была, если он кому катер сдал, тогда он должен был все время слушать, чего береговая охрана на своей частоте передает. А вы сами не так бы поступили?
— А вы куда бы сбежали на его месте?
— Я последил бы за катером денек, после того как его вернули, чтоб выяснить, выследили его или нет. Потом, если бы нашел место, где работать, я б его перекрасил, законный номер на место вернул и вид ему поменял бы — ну, вышку для ловли тунца поставил бы или еще что. Потом присоединился бы к «Золотым Скакунам», идущим на юг, во Флориду, вдоль Атлантического побережья, прямо включился бы в их компанию… Это целая группа яхт, они ходят в прибрежных водах, — объяснил Эдди. — Богатые любят в стаи собираться.
— Назовите-ка мне какое-нибудь высокодоходное дело, которое заставило бы его всплыть на поверхность. Подальше отсюда. И чтобы для этого дела катер понадобился.
— Наркотики, — сказал Эдди, бросив виноватый взгляд в сторону Рэчел. — Героин. Из Мексики, например, в Корпус-Кристи или Аранзас, пройти вдоль техасского побережья. Он может клюнуть на такое. Только понадобится залог большой. И подход должен быть осторожный. Спугнуть его очень легко.
— Подумайте, как с ним связаться, Эдди. И спасибо вам, — сказал Кабаков.
— Да я это для доктора сделал. — Акулы бесшумно двигались в подсвеченном бассейне. — Слушайте, я смываюсь. Не хочу больше на этих тварей смотреть.
— Мы с тобой встретимся в городе, Давид, — сказала Рэчел.
Она посмотрела на Кабакова, и он с удивлением заметил в ее взгляде что-то похожее на неприязнь. Вместе с Эдди Рэчел направилась к выходу. Оба шли понурив головы и о чем-то разговаривали. Рэчел обнимала тщедушного парня за плечи.
Кабаков предпочел бы не вводить Корли в курс дела. Пока что агент ФБР ничего не знал про Джерри Сэппа и его катер. Кабакову хотелось продолжать это расследование самостоятельно. Ему нужно было поговорить с Сэппом до того, как тот попадет под защиту прав, гарантированных ему конституцией.
Кабаков был способен пойти на нарушение прав человека, на оскорбление его чести и достоинства, если такие действия позволяли быстро добиться желаемых результатов. Сам факт совершения подобных действий его не беспокоил, однако, когда он сознавал, какие семена взращивает в его душе успех, приносимый этой тактикой, ему становилось не по себе.
