Эрик Харт - Озеро скорби
— Кормак держал свой водонепроницаемый костюм снаружи за задней дверью дома. Кто-то мог взять его. — Секундой позже Нора осознала свой промах.
— Держал его за дверью? Вы хотите сказать, что сейчас его там нет? Когда вы заметили, что он пропал?
— Этим утром, когда уходила из дома на болото.
— Как раз перед тем, как вы обнаружили тело Урсулы Даунз?
— Да.
— А когда последний раз вы заметили водонепроницаемый костюм доктора Магуайра на его обычном месте?
— Вчера вечером, когда мы вернулись с прогулки после ужина. Он ходил гулять в резиновых сапогах и поставил их под водонепроницаемым костюмом, когда мы вернулись домой.
— В какое время это было?
— Почти стемнело… около десяти тридцати, наверное.
— Так значит, между примерно десятью тридцатью прошлого вечера и половиной седьмого этого утра водонепроницаемая одежда доктора Магуайра пропала?
У Норы появилось ужасное ощущение, что она затягивает Кормака все глубже, но она не могла солгать, это только усугубило бы дело. Она не слышала остальных слов Бреннан. Мир вокруг нее летел ко всем чертям. Может, Кормак не все рассказал ей о своем визите к Урсуле? «Успокойся, — требовал голос у нее в сознании. — Они это нарочно делают, чтобы добраться до тебя. Это все часть техники допроса, заставить тебя поставить под сомнение слова Кормака, сказать им что-то, что тебе не следует говорить. Но ты сказала правду». Кто сказал детективам, что Кормак был увлечен Урсулой? Он сам, или была еще какая-то улика? А может, это всего лишь предположение с их стороны. Полицейским все время приходится отделять факты от вымысла, и они, как и все люди, совершают ошибки и торопятся с выводами, слишком спеша найти связи там, где их и нет.
— Поставьте себя на мое место, доктор Гейвин, — говорила Бреннан. — Нам приходится расследовать все возможные варианты, и когда мы видим, что у человека были отношения с жертвой, находим улику на месте преступления и слышим сообщение свидетеля, нам приходится расследовать это.
Нора попыталась сосредоточиться, замедлить несущиеся мысли.
— Разумеется, — сказала она. — Я все прекрасно понимаю. Но я надеюсь, что вы изучаете также и всех других возможных подозреваемых.
— О да. Но я вам не говорила, что Урсула изо всех сил боролась, и что мы нашли кровь и кожу у нее под ногтями? Мы наверняка сможем сравнить их с человеком, который задушил ее и перерезал ей горло. Меня эта новость ободряет, но Урсуле Даунз, боюсь, это уже не поможет.
— Вам не нужно рассказывать это мне, детектив Бреннан. Я нашла ее тело, помните? Я прекрасно осознаю, что случилось с Урсулой. Но Кормак Магуайр не тот, кого вы ищете. Это не он, и я жизнью готова в этом поручиться.
— Ну, доктор Гейвин, давайте надеяться, что до этого не дойдет. — Бреннан положила показания перед Норой и дала ей ручку. — Просто подпишите и поставьте дату на показаниях, пожалуйста. Потом я вас провожу.
Выйдя из участка, Нора ощутила, что мир изменился, пока она была внутри. Лица проходивших мимо людей выглядели жестче, мрачнее, сам свет казался резче и неумолимее, чем меньше часа назад. Ключи от машины, что вручил ей Кормак, и ее мобильный телефон казались ей талисманами. Нора проверила батарейку телефона — он все еще был заряжен, на некоторое время этого хватит. Он сказал, что позвонит, как только детективы с ним закончат. Уж конечно, они не… нет, она не могла себе представить, что они задержат его. Но если они захотят, он может решить не поднимать большого шума, думая, что все как-нибудь встанет на свои места.
Уставившись на запруженную людьми улицу, Нора увидела еще один маленький вихрь вроде того, который она видела на болоте, но более компактный, и вспомнила слова Оуэна Кадогана: «Волшебный ветер. Говорят, что ничего хорошего он не приносит». Сильный порыв ветра вдруг поднял столб пыли и листьев на несколько футов в воздух, где он потерял плотность и распался, снова став просто безвредной кучей под ногами. Хлам, по которому мы ступаем день за днем, подумала она. И то же самое со злом; оно приходит из ниоткуда, из вещей и людей, которые окружают нас каждый день, и отступает обратно в них. Как еще объяснить линчующие толпы, эскадроны смерти, жестокую человеческую историю спонтанного бессмысленного убийства? У древних людей везде были объяснения этому: обманщики, злые духи, дурные поветрия; глаза, которые они видели везде, которые смотрят с вожделением, гримасничая, с ликованием разрушая порядок. Нора почувствовала, что возносит крошечную бессловесную молитву за Кормака и за себя саму.
Пока она шла к джипу, то подумала еще кое о чем. Возможно, они лишь возьмут мазок у Кормака со щеки или и образец крови для определения и анализа ДНК, и покончат с ним за несколько минут. В таком случае было бы глупо ехать домой. Нора пересекла улицу и толкнула дверь отеля «Кафлан», над которой вывеска с тремя резными деревянными узлами гласила «Гостиничный бар». Внутри была слегка старомодная смесь полированного дерева и бронзы, обитые тканью под гобелен стулья и скамьи. Нора заказала каппучино и села за столик около стойки, размешивая кусок сахара в прячущемся под белой пеной кофе.
Три узла. На веревках, которыми удушили и Дэнни Брейзила, и Урсулу Даунз, было три узла. Может, это была не единственная связь между убийствами. Только бы она смогла привести мысли в порядок! Ей был нужен логичный план действий, а не эта хаотичная куча полупроведенных связей и вопросов.
Она задумалась, а не была ли ее уверенность по поводу невиновности Кормака того же рода, что ощущают люди, чьи любимые утверждают о своей невиновности, когда на самом деле виновны. Кормак, возможно, был виновен в другом — виновен в галантности, смешанной с глупостью, из-за которой отважился отправиться той ночью в дом Урсулы, без единого свидетеля, который смог бы подтвердить его слова. Почему он не взял ее с собой, если хотел только успокоить Урсулу? Детектив Бреннан великолепно справилась, пробуждая все оставленные без ответа вопросы, которые дремали в ее голове.
Нора посмотрела через стойку и увидела знакомое лицо. Человек, который был в доме Урсулы этим утром — Куилл. Когда говорили, что человек выглядел достойно, то имелся в виду кто-то вроде Десмонда Куилла, тип лица, который «хорошо» старился. Скорее всего, ему было за шестьдесят, но он был широкоплеч и в хорошей форме, со строго очерченными, ровными чертами лица, квадратной челюстью и пышной серебристой шевелюрой. Что-то в его прямой позе напоминало ей элегантную птицу, серую цаплю. Нора не знала этого человека, но когда приблизилась, положение его плеч и стоявший перед ним двойной виски наполнили ее щемящей болью.
— Мистер Куилл?
Он не повернулся, лишь глаза его быстро сверкнули вверх, не задерживаясь на ее лице.
— Вы были в доме Урсулы этим утром, — сказал он; его речь была заметно замедлена алкоголем. — Простите, я не знаю вашего имени.
Она подсела на скамью напротив него, и он не возразил.
— Нора Гейвин. Я очень сожалею об Урсуле. Я слышала, вы говорили, что были ее другом…
— Они не дадут мне уехать, вы знаете. Пока их расследование не докажет, что я не хладнокровный убийца. Будто я… — Он потер висок, словно массируя бившуюся там вену, закрыв глаза и глубоко дыша через нос. Нора посмотрела на его сморщенные веки и резкие морщины на лице, которые скорее увеличивали, чем уменьшали его привлекательность.
— Я рассказал им все, что знаю, — сказал Десмонд, — что она позвонила мне в Дублин прошлой ночью, сказала, что ее кто-то беспокоит. Она не сказала, кто это, сказала только, что немного встревожена. Я спросил, не угрожает ли ей опасность, а она сказала… — Мгновение он не мог продолжать. — Она сказала, вряд ли это зайдет так далеко. Я сказал ей, что завтра же приеду, чтобы помочь ей разобраться. Я не собирался позволить ей остаться там, где она могла быть в опасности. Она обещала позвонить в полицию, если что-то еще случится. — Он поднял глаза, впиваясь взглядом Норе в лицо.
— Я знала ее очень недолго. Жаль…
— Что жаль?
— Жаль, что я ничего не могу сделать.
— Вы знаете, кто убил ее?
— Нет. Я хочу сказать… не знаю. Вы сказали, кто-то ее преследовал?
— Да, так она мне сказала. Звонит ей в любое время, краску прыскает на окна. Я предложил выехать сюда еще прошлой ночью, но она сказала «нет», ничего не произойдет. Мне следует подождать до утра. И я играл, как обычно, в шахматы, и проиграл.
Куилл поднял глаза, чтобы они встретились с ее, и Нора внезапно оцепенела. Он отвел глаза в сторону, словно тоже это ощутил. Янтарный виски перед ним выглядел густым и ароматным, прилипая к прозрачному стеклу, когда он поднимал его, чтобы сделать глоток. Нора изучала, как поднималось и падало его адамово яблоко над выглаженной до хруста белой рубашкой. У Куилла было одно из тех лиц, на котором словно вовсе не было пор, так прекрасна и свежа была кожа. Нора посмотрела на его галстук, ослабленный на воротнике, который все еще скалывала очень необычная булавка: бронзовый диск, на котором был выгравирован древний символ — трискелион, изящное трио спиральных изгибов.
