Майкл Маршалл - Земля будет вам прахом
— Ты уверен, что именно с ней?
— Ну, у нее ведь были голубые волосы?
— И как разговор, дружеский?
— Не разглядел, не могу сказать. За следующие полчаса мужик выпил два больших «Бушмилса».[9]
— Ты говорил об этом полиции?
Парень пожал плечами, и я понял, что он, возможно, и не такой плохой бармен.
— Не забудь передать записку, — сказал я.
Я вернулся в машину и минут пять наблюдал, как двое рабочих меняют стекло у «Сестер Райт». К ланчу кофейня снова откроется, но пятно крови на тротуаре никуда не делось даже после нескольких чисток. В конечном счете оно исчезнет, впитается в камень тротуара, а потом — в землю под ним, и жизнь в Блэк-Ридже будет продолжаться как прежде.
Я подумал, что большинство заведений после подобного происшествия закрылось бы на несколько дней. Что большинство городков как-то изменилось бы. А вот Блэк-Ридж каким был, таким и остался. Не знаю, почему меня это задело, но я ничего не мог поделать.
Я тронулся с места и посмотрел в зеркало заднего вида — убедиться, что за мной не едет большой черный внедорожник.
Я заехал на парковку банка, где раздражительный торговец продавал кофе из фургона. Машину я поставил позади большого белого пикапа и остальной путь проделал пешком. Парковка мотеля была пустой, и хозяйки в конторе я не нашел, правда, наличие похожей на брошенный корабль тележки горничной перед дверью двенадцатого номера говорило, что, возможно, расплатиться я могу с ней, хотя операция такого рода потребует от нее немалых усилий.
Я постучал в дверь 10-го номера. Несколько секунд ничего не было слышно, потом дверь распахнулась.
— Беки, — сказал я, — ты должна…
Я увидел разбитую дверь ванной у нее за спиной и ринулся туда.
— О, черт. Когда это случилось?
— Полчаса назад. Он часа два стучал, говорил, что с ним все в порядке и он просто хочет поесть. Я не знала, что делать, но подумала, что ты, наверное, посоветовал бы держать его там, пока он не успокоится.
— Да, посоветовал бы.
— Но он вышиб эту долбаную дверь. Я и представить не могла, что он на такое способен. А его только одно колышет: «Где твоя сраная машина?» Мне-то ясно, что ему нужно, но я даже не знаю, где машина, и…
Я понял, что она кривится на один бок и прижимает руку к ребрам.
— Он что — ударил тебя?
— Нет-нет. Он просто… это случайность.
— Вранье.
— Правда. Мы кричали друг на друга, толкались… Джон, он стал совсем другим. Я серьезно. Ему за последние дни досталось, конечно, но его словно подменили. Он выскочил из ванной ну чисто одержимый.
— Ты не догадываешься, где он может быть?
Она нервно рассмеялась:
— Я в тот момент лежала на полу, а он был не в настроении обсуждать свои планы. Просто взял да ушел. Наверное, сейчас носится по городу, как пес, в поисках машины и своей сраной дури.
— Так, — сказал я. — Это плохо. Я видел тех ребят, что вас ищут.
— Нет, — взмолилась она. — Пожалуйста, только не это. Неужели они здесь?
— Я вроде заинтересовал их, и они согласились на сделку, но если они увидят Кайла на улице, их жизнь станет много проще и они вернутся к первоначальному плану. Ты должна оставаться здесь.
— В жопу, — отрезала она. — Я не…
— Хочешь второй раз наступить на одни и те же грабли? Мне нужно найти Кайла и либо оглушить его, либо дать ему этой дряни, чтобы усадить в машину. Потом я заплачу ребятам, которые его ищут, и мы сматываемся.
— Я не могу остаться, — сказала она. — Не могу просто сидеть тут. Что, если Кайл вернется, пока ты будешь его искать? Что, если он приведет сюда этих типов?
Я понял, что ее слова не лишены смысла. Ей не стоило оставаться одной.
— Если тут есть что-то, что может тебе понадобиться, забирай, — велел я. — Я зайду в свой номер, а потом — за машиной. Вернусь через десять минут. Когда постучу, выходи быстро и садись на заднее сиденье. Ясно?
Она кивнула и протянула ключ от моей комнаты.
Я вошел в свой номер, соображая, что стоит взять. Тут мне пришло в голову, что если я оставлю что-нибудь, то собью с толку горничную. Двигался я быстро и заметил, что на кровати что-то лежит, лишь пройдя половину комнаты.
— Какого черта…
Когда глаза попривыкли к темноте, я понял, что не могу разглядеть лица лежащего, потому что оно закрыто большим конвертом из оберточной бумаги.
Я подошел поближе и узнал окровавленные волосы Эллен Робертсон, разметавшиеся по подушке.
Потом я увидел гвоздь, которым конверт — чтобы не свалился — был прибит к ее голове, загнан прямо в лоб.
Глава 35
Целую минуту я был не в состоянии что-либо делать. Двигаться. Дышать.
Наконец я шагнул вперед и увидел, что на конверте, как клеймо на лбу Эллен, написано мое имя. Я взялся за кончик конверта. Поначалу он не давался — свернувшаяся кровь приклеила его к коже, но потом мне удалось повернуть его на неподвижной оси гвоздя.
Эллен смотрела на меня широко открытыми глазами.
Но она была мертва. Кто-то перерезал ей Горло большим, но не очень острым ножом. Кровь стекла по шее на простыни, но ее совершенно точно убили не в моем номере, иначе крови было бы больше. Гораздо больше. Кто-то убил ее и принес сюда. Судя по отсутствию крови вокруг другой раны — в середине лба, — гвоздь вколотили уже в остывшее тело.
Я поймал себя на том, что сделал пару шагов назад и тяжело опустился на соседнюю кровать. Руки Эллен были вытянуты вдоль тела. На ее руках я не заметил царапин, ногти оставались целыми — никаких признаков борьбы.
Может, ее опоили? Набросились неожиданно сзади? Когда я видел ее в последний раз вчера днем, она была как пьяная. Оглушили, предположил я, хотя теперь все происходящее в этом городе начинало вызывать у меня сомнения. Может, она просто сдалась?
Следовало сообразить, что делать, что предпринять дальше. Но пока думать даже на шаг вперед я был не в состоянии.
В конечном счете я заглянул в ванную, что вообще-то стоило сделать в первую очередь. Там никого не обнаружилось.
Я вернулся и встал над телом Эллен — она лежала, уставившись в потолок. Наклонившись, я осторожно разорвал конверт от края до того места, где он был прибит, стараясь не задеть торчащую шляпку гвоздя в тщетной, вероятно, надежде не оставить отпечатки пальцев.
Когда я высвободил конверт, тот показался мне заполненным неравномерно, словно внутри была еще упаковка. Я понес его к выходу, прихватив табличку «не беспокоить».
Выскользнув наружу, я повесил табличку на дверь и на негнущихся ногах пошел туда, где стояла тележка горничной.
Дверь в пятый номер была приоткрыта. Я постучал, услышал шаркающие шаги, и наконец передо мной предстала Коргни.
— Привет, — сказала она.
Кортни казалась кроткой и безобидной, трудно было представить, что она может существовать в одном мире с тем, что лежит на кровати по соседству.
— Привет. Я из девятого.
Она неторопливо кивнула:
— Да.
— Дело в том, что я остаюсь еще на одну ночь и у меня по всему номеру разбросаны бумаги. Всякие документы. Их нельзя трогать.
— Да, — повторила она. — Я буду убирать осторожно.
— Отлично. Спасибо. — Я сделал вид, что ухожу, но потом остановился и повернулся к ней. — А вообще, знаешь что? Лучше, если бы ты совсем не убирала сегодня мой номер.
Она неуверенно посмотрела на меня:
— А как насчет простыней?
— Это не страшно. Я лягу на другую кровать.
— Но вам понадобятся свежие полотенца.
— Я возьму с твоей тележки. Хорошо?
Кортни по-прежнему сомневалась.
— Не знаю. Меня и прежде просили о таком, а Мэри потом была вне себя, когда узнала, потому что люди оставляли после себя полный разгром.
— Ничего подобного не будет. Просто там важные документы, которые нельзя трогать.
Она обрабатывала информацию.
— Я просто не хочу, чтобы Мэри на меня потом шипела. Нет, правда.
— Я ей ничего не скажу. Обещаю.
Тут что-то случилось с ее лицом, что-то нехорошее. Она моргнула несколько раз, щеки ее покрылись складками, голова чуть отвернулась.
Я не знал, сколько еще пришлось бы простоять, достал бумажник и вытащил двадцатку.
— Просто это облегчит мне жизнь — только и всего, — сказал я, протягивая ей бумажку.
Она посмотрела на купюру, лицо ее было неподвижным и холодным.
— Да не трону я вашу драгоценную комнату, тоже мне, хер моржовый, — сказала она и, развернувшись на каблуках, устремилась назад в пятый номер и грохнула дверью у меня перед носом.
Я остался стоять с двадцаткой в руке.
Дойдя до десятого номера, я постучал. Беки мгновенно открыла, схватила пакет из оберточной бумаги, готовая сразу же идти за мной.
— Планы меняются, — сказал я, мягко заталкивая ее внутрь.
