Матс Ульссон - Наказать и дать умереть
– Сегодня у нас дел невпроворот, – оправдывался парень.
– Это не мои проблемы, – безжалостно отрезал я. – О концерте в Уллеви вы знали заранее и могли нанять больше людей. Все предсказуемо.
Официант фыркнул и удалился.
– Итак, он позвонил в дверь… – Я пристально посмотрел на Марию.
Она медленно опустила голову.
– А до того вы его никогда не видели, ни на улице, ни в магазине, нигде в городе, так?
Она покачала головой, а я задумался: удастся ли мне вытянуть из нее еще хоть слово, или она намерена и дальше общаться кивками? Не успел я закончить мысль, как Марию прорвало. Она глубоко вздохнула и заговорила быстро и еле слышно, почти шепотом. Не уверен, что при беседе по телефону я бы ее расслышал.
Прежде она никогда с ним не встречалась.
В то утро вернулась из магазина и раскладывала упаковки с продуктами, когда раздался звонок.
– Тогда мы с мужем только поженились и всего несколько недель как переехали. Все казалось мне новым, непривычным. Наш дом до того принадлежал его родителям, а я… я никогда не жила в частном доме и не знала, за что взяться. – Мария глотнула вина и осторожно вытерла губы. – Это был крупный мужчина, – продолжила она. – Он показал мне полицейское удостоверение.
– Настоящее? Вы его разглядели?
– Нет, но он сказал, что из полиции, и представился. Фамилию я также слышала впервые и тут же забыла. Я перепугалась, потому что недавно села за руль и все время переживала: правильно ли вожу машину? Насчет удостоверения… Не уверена, что оно вообще у него было. Голос звучал убедительно, мне и в голову не пришло сомневаться.
Итак, «полицейский» объявил, что по вине Марии произошла небольшая авария. Некая велосипедистка упала на клумбу и, получив незначительные повреждения, попала в больницу.
– Вы помните, как это случилось, фру Ханссон? – Голос мужчины звучал властно.
Но фру Ханссон ничего не помнила. От страха она едва не лишилась дара речи, потому что за рулем больше всего на свете боялась наехать на клумбу.
– Она жива? – только и выдохнула Мария.
– Ссадины, кровоподтеки, но, думаю, выживет, – успокоил ее «полицейский».
Пострадавшая не захотела подавать заявление, сообщил он. Но Мария, как виновница происшествия, не должна уйти от наказания.
– Вы со мной согласны? – спросил он Марию.
Женщина всплеснула руками. «Полицейский» прошел на кухню.
– Где у вас хранятся хозяйственные принадлежности? – поинтересовался мужчина.
Потом открыл кладовку и вытащил хлопалку для ковров. «Темно-синюю», – вспомнила Мария.
– Женщин я наказываю по старинке. Дюжина ударов этой штукой – что скажете?
Он немедленно приступил к делу.
Мужчина действовал так решительно и властно, что Мария не нашла в себе сил протестовать. Ее словно парализовало.
– Отлично! – воскликнул он, истолковав ее молчание как согласие.
Он взял ее за ухо, подвел к столу и велел расстегнуть брюки. Мария передвигалась как сомнамбула. Она чувствовала себя персонажем фильма, снятого замедленной съемкой. Между тем незнакомец отпустил ухо, оголил ей ягодицы и пригнул к столу.
– Если станете шуметь, наказание придется перенести в полицейский участок. Вы меня поняли, фру Ханссон?
Но Мария и сама опасалась огласки. Не хотела, чтобы о визите «полицейского» узнали соседи. Кроме того, понимала, что машину водит плохо, и своим поведением боялась разозлить мужчину еще больше. Тем не менее она закричала. Первый удар прозвучал для нее как пистолетный выстрел. Второй или третий обжег сильной болью.
Мария получила двенадцать ударов.
Он считал вслух.
Закончив, мужчина убрал хлопалку в шкаф и закрыл дверцу.
– Я желаю вам хорошего дня, фру Ханссон, – сказал он, поднимая ее со стола. – И будьте осторожнее на дороге. Надеюсь, вы извлекли хороший урок.
– Одной рукой я вытирала слезы, а другой придерживала штаны, – вспоминала Мария. – А он отдал честь и пошел прочь, через гостиную и прихожую. Я слышала, как хлопнула входная дверь… Не могли бы вы угостить меня еще одним бокалом вина?
Я кивнул.
– На этот раз мы не будем ждать официанта.
История Марии меня тронула. Я быстро подошел к стойке и через минуту вернулся с бокалом белого.
– И знаете, что самое забавное? – продолжила Мария, сделав глоток.
Я насторожился.
– Хлопалка была совсем новая. Я ни разу ее не использовала. Купила за два дня до того в «Ангельсе»… – она сделала паузу, – для хозяйственных нужд. Девятнадцать девяносто пять.
Мария запомнила эту цифру, потому что в то утро записала ее в расходную книгу. Она взялась за хозяйство всерьез, записывала доходы и расходы в тетрадь с синей обложкой в две колонки. Чтобы посмотреть, сколько потрачено, на что именно и где можно сэкономить.
– Даже не знаю, работает ли сейчас «Ангельс». Тогда это был классический магазин товаров для дома, с экспедиторами, которые разъезжали по округе с авторучкой за ухом и консультировали клиентов. Конечно, закрылся. Как «Норре кавайерен». Сейчас все иначе.
– Вы слишком молоды, чтобы ностальгировать по прошлому, – заметил я.
Мария улыбнулась:
– Интересно, что сказал бы продавец, узнай, как будет использована его хлопалка. Представляю его лицо…
– Вероятно, так воспитывали детей в Швеции в старые времена, разве не на это намекал ваш «полицейский»?
Она не ответила. Интересно, что «воспитатель» делал в Хальмстаде и как вышел на Марию Ханссон.
Уж очень этот случай выбивался из общей колеи.
У «экзекутора» не оказалось даже розог, следовательно он явился к Марии неподготовленным.
Что-то задело его в Марии Ханссон, заставило разыграть целый спектакль, причем он посчитал его настолько удачным, что много лет спустя повторил.
– Сколько лет вам было? – спросил я.
– Двадцать один, – вздохнула Мария Ханссон. – Достаточно, чтобы вести себя умнее.
– Не одну вас он обманул, – утешил ее я.
Впрочем, муж Марии решил, что она вела себя как идиотка.
После ухода «полицейского» Мария долго стояла у окна, но «полицейский» больше не показывался. Она решила сохранить происшедшее в тайне. Однако, когда за обедом муж спросил, почему она так странно сидит, разрыдалась и рассказала ему все.
– И ни слова сочувствия. – Голос Марии дрогнул. – Наоборот, он впал в ярость и кричал, что до сегодняшнего дня не подозревал, какая я безмозглая. Впустить в дом незнакомого мужчину! Он не говорил прямо, но считал, что я одна во всем виновата.
На следующее утро они с мужем написали заявление в полицию Хальмстада. А через два дня «Халландс нюхетер» опубликовала статью с предостережением молодым женщинам и девушкам не открывать дверь незнакомому мужчине, если он представится полицейским. Ее копию я взял у Вернера Локстрёма.
– Но моего имени там не упоминалось, – добавила Мария. – Просто «молодая женщина».
Ее муж служил в муниципалитете, но потом перешел в строительную фирму и со временем стал директором. Теперь он трудился в международной торговой фирме и неплохо зарабатывал. Необходимость вести расходные книги, равно как и экономить, давно отпала. У Ханссонов не было детей, и это печалило Марию.
– Моей вины здесь нет, – жаловалась она. – Муж не хотел даже собаку заводить.
В этом месте она попросила третий бокал вина.
Поскольку с Марией Ханссон мой клиент разговаривал больше, чем с другими жертвами, я попросил ее поднапрячься и вспомнить подробности: голос, манеры, акцент.
Я спросил, не сказал ли мужчина еще что-нибудь?
– Нет, – ответила Мария. – Голос был низкий, глухой. И очень странный выговор. Похожий на сконский, и в то же время он звучал так, словно человек стеснялся своего выговора, всячески пытался его затушевать.
– Будто во рту осталось непрожеванное картофельное пюре? – подсказал я.
Мария Ханссон задумалась.
– Да, можно сказать и так.
– «Получить по мягкому месту», – повторил я, изображая сконский диалект. – Так?
Она кивнула:
– Никогда раньше не слышала ничего подобного.
– Так говорят в Сконе, – объяснил я. – Самой первой девушке, Бодиль, он сказал то же самое.
Потом Мария пояснила, что имела в виду под схожестью мужчины с полицейским.
– Он выглядел не как обычный шведский полицейский, – вспоминала она. – Скорее как американский, из фильма: в шляпе, в костюме, элегантном пальто ниже колен. Думаю, он купил его в магазине для высоких людей. Потому что он был такой крупный, что занял почти всю кухню.
– Очки? – Я пристально посмотрел на собеседницу.
Она покачала головой.
– Волосы?
– Он не снимал шляпу, но мне кажется, под ней был «ежик». Так стриглись американские полицейские в старых голливудских фильмах. – Она допила вино. – Пальто он тоже не снимал, но я запомнила туфли. Начищенные, сверкающие – такого мужчину не часто встретишь на улице.
– А когда он вас бил, он… ничего не напевал?
– Напевал? – нахмурилась Мария.
