Эйс Аткинс - По закону плохих парней
Квин покурил еще немного и выбросил сигару.
Вскоре он услышал шум мотора отъезжающей машины.
Квин обошел вокруг дома, заметив в окно, что мать сидит перед телевизором со стаканом вина. Ее лицо ничего не выражало.
Он выключил снаружи свет, и все смолкло. Слышалось только слабое гудение холодильника.
Квин приготовил кофе и сидел с ним на крыльце бо́льшую часть ночи. Выкурил две сигары, прошелся к дороге на Итаку и протрепался с Леонардом до восхода солнца. Когда он возвращался назад от патрульной машины, машинально подобрал игрушечный грузовик.
Глава 32
Квин услышал шевеление на кухне и вошел туда. Поцеловал мать, жарившую бекон, в щеку и налил себе чашку кофе, четвертую по счету. Он стоял, опершись на буфетную стойку. При дневном свете дом казался еще более пустым. Он понимал, что мать чувствует это еще сильнее, чем он. Прикидывал, что бы сказать. Пил кофе, пока она поджарила ему яичницу из пары яиц.
– Ты наклеила здесь новые обои? – спросил он.
– Тебе нравится?
– Розовый пудель.
– Такие же обои Элвис наклеил в Грейсленде для Глэдис.
– Ты поедешь в Мемфис на день его рождения? – поинтересовался Квин. Он не разделял ее обожание короля рока, но понимал, что это приносит ей удовлетворение и успокаивает.
– Конечно, – подтвердила мать. – Почему бы нет? Ты тоже?
Он кивнул, не прекращая есть.
– Хотя мне это не нравится.
– А мне приятно, – не согласилась она. – Единственная польза от статуса сестры шерифа заключается в том, что я не испытываю недостатка в поддержке. Твой дядя дал Уэсли работу, когда тот был безработным, собирая мусор.
Квин улыбнулся:
– Прости за Джейсона.
– Он вернется.
– Ему будет не сладко.
– Она позаботится о нем, – возразила мать. – Не будь слишком строгим.
Квин взял свою кружку кофе и, приподняв занавеску, выглянул в переднее окно. Он увидел, как Леонард готовится выбраться из патрульной машины, разговаривая с Уэсли Рутом. Тот опередил его. Рядом с Леонардом Уэсли выглядел великаном. У него были мощная грудь и бицепсы. На лице широкая улыбка. Если не учитывать выпирающий живот, Уэсли выглядел атлетом.
Квин опустил занавеску и сказал матери, что отлучится ненадолго.
– Куда ты едешь?
– Хочу запереть дом на ферме и закрыть ворота, – пояснил он. – И проверить, не появился ли Хондо.
Мать кивнула. Они оба понимали, что собаки нет в живых, но это было последнее, что он мог сделать для своего дяди. Может, он увидит канюков, кружащих вокруг фермы, и сможет найти и похоронить собаку.
– Пока буду искать, никуда не уходи отсюда.
– Обещаю.
– И я собираюсь нанять доверенного для борьбы со Стэгом, – добавил Квин. – Мы доведем это дело до конца. Договорились?
Джонни Стэг открыл ворота для скота в угодья судьи Блэнтона и медленно поехал по гравиевой дорожке. Его «кадиллак» преследовала с лаем пара питбулей, кусая шины. Он подъехал к старому дому белого цвета. Из трубы валил дым. Собаки не отставали от него, пока он не остановил машину, вылез и стал прогонять их. Стэг удивился, не обнаружив признаков присутствия судьи. Он звонил все утро, но не мог найти судью ни дома, ни в офисе.
Стэг постучал в дверь, но никто не отозвался. Дверь, однако, была не заперта, и он вошел внутрь. У стены, под картиной с охотничьим сюжетом и полками, заполненными редкими томами, работал большой газовый обогреватель. От камина несло запахом горелого кедра.
Тишина была столь гнетущей, что потрескивание чурбаков заставило Джонни вздрогнуть.
Стэг позвал судью.
Тот откликнулся из глубины дома.
Судья находился в кабинете. Его окружали горы книг, канцелярских папок и нераспечатанных бюллетеней и писем. Все четыре стены комнаты занимали провисшие полки с книгами по истории и праву, напоминающие о прошлом. Блэнтон сидел, уставившись в экран компьютера, но встал, когда вошел Стэг. Поздоровался за руку и предложил коктейль.
– Пока рано, судья.
– Разве?
– Еще нет и девяти утра.
Судья Блэнтон потер небритые щеки и включил настольную лампу. Зеленоватый свет осветил его налитые кровью глаза и седую голову, подстриженную «под ежик». Волосы выросли ровно настолько, чтобы стоять торчком. Высокий хрустальный бокал со льдом, отсвечивающий бурым цветом, стоял на краю стола. Стэг заметил на стене черно-белое фото. Оно изображало молодого Блэнтона, стоявшего в окружении друзей-морпехов. Прочел надпись.
– Вы были в Корее? – спросил он. – Действительно становится холодно.
– Давайте я приготовлю кофе.
– Мне нужна ваша помощь, судья.
Судья сел и кивнул в знак внимания.
– Хочется, чтобы эти ребята из Мемфиса исчезли.
Судья еще раз кивнул.
– Они могут прикончить меня, – высказал опасение Стэг, чувствуя, как дергаются его щеки. – Они ставят Говри мне в вину, и я спиной ощущаю опасность, словно стал мишенью.
– Что они говорили?
– Когда я позвонил, Кэмпо не ответил, – сказал Стэг. – Я звонил ему сотню раз. Час назад кто-то ответил и сказал, чтобы я больше никогда не звонил по этому номеру.
– Что это значит?
– Это значит, что они собираются подтереть пол моей задницей, – выругался Стэг. – Я не могу достать столько денег. Даже когда хотел, не мог выбить и гроша из Говри. Одного гроша. Черт!
Блэнтон покачал головой и достал из тумбы стола бутылку виски. Он налил его в стакан и снова предложил Стэгу. Тот отказался. У Стэга текли слюнки, когда Блэнтон опорожнял стакан, его кадык ходил вверх-вниз. Он обонял запах выдержанного виски.
– Пожалуй, я выпью кофе, – сказал Стэг.
– Джонни, позволь мне спросить, каким образом ты связался с этими людьми? – поинтересовался Блэнтон. – Ты нас подставил.
– Вы сами знаете.
– Да, знаю. Но что они тебе обещали?
– Деньги. Услуги. Надежного парня.
– В другой банк не обращался? – спросил Блэнтон. – Никто бы тебя не винил за то, что сделка не состоялась. Ты никогда не обещал нам стопроцентной выгоды.
– Боже правый! – воскликнул Стэг, потирая руками лицо и шею. – Вы знаете положение лучше, чем кто-либо еще. Кэмпо пообещал вещи, за которые невозможно расплатиться. Не надо быть наивным.
– Джонни, я сказал бы, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке. – Блэнтон встал и направился к двери. – Кто эти люди?
– Вы знаете их лучше меня, судья. Вы приобрели золотой ключик уже давно.
– Я приготовлю кофе. Расскажи обо всем, что ты знаешь.
– Это не мой план. Не мой и провал.
– А Хэмп Бекет? – спросил Блэнтон. – Что обещали ему?
– Пока ему регулярно платили, он ни о чем не беспокоился, – сказал Стэг, покачивая головой. – Его приглашали в Билокси, принимали как важную персону. Деньги его и сломали. Они снесли ему мозги, судья.
– Ты кому-нибудь говорил об этом?
– Конечно нет, – заверил Стэг. – Но он оставил записку.
Блэнтон покачал головой. Вокруг его налитых кровью глаз обозначились черные круги. Джонни Стэг почувствовал, как его лицо залила краска возбуждения, как у человека, на чьи дорогие восточные ковры высыпали мусор.
Квин встретил Уэсли у переднего подъезда, указав кивком на черный «камаро» Говри 1969 года выпуска, припаркованный у другого подъезда.
– Как тебе нравятся мои колеса?
– Когда ты вернулся?
– Сегодня.
– Ты собираешься вернуть машину назад, в Колумбус?
– Это важно?
– Очевидно, – сказал Уэсли. – Это ведь улика. Мы думали, с автозаправки ее угнали, но, по словам Лили, воспользовался ею ты.
– Полагаю, что в таком случае ее лучше подогнать к офису шерифа.
– Машина может претерпеть изменения во время перегона.
– Конечно может.
Уэсли ухмыльнулся.
– Да, черт возьми! – воскликнул Квин, запрыгивая на переднее сиденье. Он завел двигатель и дал задний ход. Они проехали мимо помощника шерифа Леонарда Макмина и помахали ему рукой.
Макмин наклонил голову, как собака, слушающая пронзительный звук, и помахал рукой в ответ.
Уэсли набрал из переднего кармана своего кителя немного жевательного табака и помял его пальцем.
– Быстрее, – сказал он.
Квин резко надавил педаль газа и сорвался с места, прежде чем перейти на первую скорость. «Камаро» сделал великолепный рывок, пахнув в лицо Леонарда черным дымом.
Они смеялись всю дорогу до Главной улицы, затем поехали за город по длинной-предлинной дороге на предельной скорости. Они знали, что никто их не остановит. Квин чувствовал себя школьником, только в этот раз в компании с полицейским, пристегнувшим ремень безопасности.
– Еще больше удовольствия, чем на пожарной машине.
– Несомненно, – согласился Квин.
Он поймал радиостанцию, передававшую музыку кантри. По ней горланили песни из забытого репертуара прошлого. Они носились по неприметным проселочным дорогам, проезжая заброшенные кладбища и автозаправки. Перед глазами мелькали земля и гравий. Квин поменялся местами с Уэсли. Тот перескочил с дороги в заросшее сорняками поле, порушил прогнивший забор и скользил по грязи, пока не застрял в овраге. Однако, включив двигатель на полную мощь и изо всех сил нажимая на педаль, ему удалось вывести машину на проселочную дорогу, ведущую к ферме.
