Сергей Абрамов - Мертвые не плачут
Так и разошлись. Только буквально.
И расходились – дальше, дальше, вон уж и не видно никого за горизонтом…
А все равно болит. Это чисто по-человечески, то есть по-идиотски: ощущать боль, которой нет.
Пастух мучительно хотел бы встретить брата, так ведь именно что мучительно: он боялся этой встречи. Но она, встреча, становилась все более и более эфемерной, поэтому и желание ее, и страх перед ней стирались, блекли, истаивали…
А Мальчик рядом был.
Хороший вроде бы Мальчик. Пусть и странный какой-то, но все ж – вот он, живой и теплый.
Кукурузу грызет.
Яблоко – на десерт…
Они въехали в Город-Отца со стороны Большого Притока Великой Реки, через мост перевалили, покатили по улице Космонавта, и тут Мальчик полюбопытствовал:
– А вокзал-то в этом мегаполисе имеется?
Пастух знал, что имеется. Не же-дэ вокзал в полном смысле этого термина, а скорее станция кучкования электричек. Плюс там же – автовокзал. Но вопрос Мальчика был недурен. Вызывал конструктивные размышления. Итак. Те, кто приезжает в Город на электричке – из Столицы, например, – вряд ли останутся ночевать в Городе. Проще вернуться в ту же Столицу. Полтораста от кольцевой километров по достойной шоссейке – не расстояние по нынешним меркам.
А если кто из других городов?..
Ну, хрен их знает…
Можно, конечно, смотаться к станции, но вряд ли местные тетки станут караулить там квартиросъемщиков, не тот клиент. А что ж делать? Гостиниц в Городе – штуки четыре, одна другой печальнее, но не в этом суть, а в том, что принцип «не светиться», несомый по жизни Пастухом, любую казенную – раз и многолюдную – два ночлежку исключал из выбора напрочь. Там – люди. Глаза, уши, рты, будь они неладны…
– А чем мы, собственно, рискуем? – вдруг встрял Мальчик. – Ну, час потеряем, и что с того? А если там, на станции, нет теток персонально, то уж какие-нибудь предложения на столбах висят наверняка. От тех же теток. Предложений должно быть больше, чем спроса.
– А и то верно, – согласился Пастух.
И поехали они по улице Вождя Революции до пункта Город-1. Так он назывался. Прямо по-военному. И приехали. И теток не обнаружили. А объявы имели места. Типа: «Здаецца аднушка за нибольшую цену. От недели до трех месяцев». И тому подобные. Пастуху понравилось наиболее лаконичное и с непонятным бонусом: «Квартира-шик! Задаром! Больница рядом. Бугай». И номер телефона.
– Как тебе? – спросил у Мальчика.
– Да здесь все – один хрен. Этот Бугай хоть с юмором. Если это юмор… Звони.
Бугай приболел, сообщил женский голос, но он же, голос, уверил, что в объявлении – чистая правда. Договорились встретиться через сорок минут по адресу, продиктованному этим голосом.
Город-Отца невелик, но тесен в смысле пробок. За сорок минут еле успели. У подъезда, похожего более на вход в разбомбленное бомбоубежище, стояла толстая молодуха в платке, повязанном по глаза.
– Смотреть будете? – с ходу спросила она. И сама ответила: – А чего смотреть? Хата как хата. Койка большая, вдвоем с малым поместитесь. Удобства есть, только слив в унитазе не работает. Там бидончик стоит. А в кране водичка. Холодная, правда.
– Да сойдет, – сказал Мальчик. – Если что, так больница рядом. Верно?
– Дело говоришь, – согласилась молодуха. – Скока жить станете?
– Пока не надоест, – уклончиво ответил Пастух. – Типа месяц.
– Тогда тыщу с вас. Предоплата.
– В какой валюте?
– В конвертируемой.
Слово произнесла без запинки. Выучила.
Пастух последнею теткину реплику всерьез не принял, выдал ей тыщу в неконвертируемых отечественных ассигнациях, на чем и расстались. Возражений не было.
– Будете уезжать, ключ в первую квартиру сдайте. Там бабка живет. Глухая, но надежная… – И пошла прочь, жопой виляя. Было чем.
– Во баба! – восхищенно сказал Мальчик. – Она не только коня, она танк остановит. И ограбит. Как тебе, а?
Пастуху было никак. Он таких молодух в разных своих войнах повидал, все они танк могли остановить, но – по пьяни. А по-трезвому не могли: голова болела. Она эту тыщу за три максимум дня со своим приболевшим Бугаем пропьет и за следующим траншем они к поселенцам вдвоем и придут. Пусть их!
Но хотелось бы, чтоб не застали жильцов. Три дня – большой срок.
– А почему она документы не посмотрела? – Мальчик полюбопытствовал.
– Потому что дура и пьянь, – толково ответил Пастух.
Это был правильный ответ.
– А другие умные и трезвые?
– Не проверял. Но документ им показывал…
Квартира оказалась – ужас!
Мальчик уточнил: не ужас, а ужас-ужас-ужас.
Стандартная однушка в стандартной пятиэтажке имени Вождя-Кукурузника. Обои содраны, а те, что недосодраны, висят клочьями. Стол в комнате – на трех ногах, а угол стола, который без ноги, опирался на подоконник. Подоконник оказался высоковат, поэтому крышка стола была наклонной. Никаких тебе штор-портьер: голое окно. Обещанная койка оказалась и впрямь большой, на ней лежали два полосатых матраца с сомнительного происхождения пятнами и – все. Белья не было. Шкаф – пустой. В кухне – стол и табуретка.
Легендарные спартанцы здесь бы не выжили.
– Жалко тыщу, – сказал Мальчик.
– Деньги – тлен, – сказал Пастух, доставая из сумки ноутбук. – Но чего-то мы под финал недодумали. Однако – прорвемся. Десант не сдается. Я, конечно, ко всему привык, но хотелось бы выспаться по-людски. Право имеем…
Машина осталась внизу, а в ней – все. И это все оставлять без присмотра было чревато.
– Пойди-ка ты, пацан, покарауль нашу машинку. Что-то не верю я в закон и правопорядок на данной территории. А там у нас все хозяйство в багажнике…
Он влез в базу, а Мальчик пошел караулить хозяйство.
Спросил походя:
– Если что, стрелять?
– Если что, орать в голос, я успею… – уточнил Пастух.
Последним – пятым – клиентом Пастуха оказалась женщина.
Он не стал наспех смотреть, что на нее в досье имеется, для этого чтения впереди предстояла ночь, а просто глянул – кто она в этом Городе, чем дышит и где обитает. Это быстро.
Уже через пять минут Пастух знал, что женщина – молода, всего тридцати лет от роду, служит старшим научным сотрудником в Институте и, по совместительству, является финансовым директором в некоем «ООО». И тот и другое расположены в семидесяти примерно километрах от Города-Отца, в знаменитом Наукограде, то есть совсем близко к Столице.
Имеет казенную двухкомнатную квартиру в Городе, но там не живет, имеет трехкомнатную – в Столице, а еще и домик в дачном поселке в двух буквально шагах от границы Наукограда, где, собственно, и обитает постоянно.
Мелькнула мысль, к мельканию которой Пастух уже попривык и притерся: а какого хрена она в его списке значится? Финансовый директор «ООО»? Диспетчерский пункт коррупции и махинаций в анклаве науки? Тырят бюджетные громадные деньги почем зря?.. Странно. И малореально – в смысле огромных. На науку огромные не выделяются, несмотря на все публичные декларации больших начальников. «ООО» означенное, конечно, что-то зарабатывает, раз уж его зачем-то открыли и зарегистрировали, но вряд ли оно распоряжается какими-то вменяемыми деньгами. Так, на хлеб с маслом разве – сверх науки, вестимо.
Но об этом – потом, потом…
Дальше не стал смотреть, время дорого. Хотя там оставалась весьма нужная информация. Привычки, например. Или вот анамнез. О нем – чего-то отдельное прописано. Но это тоже потом, время будет.
А пока – черт с ней, с тыщей, как и с оплаченной ею помойкой со столом наискось.
Спустился на не очень духовитый воздух, сказал Мальчику, честно караулящему транспортное средство:
– Поскакали. Здесь рядом.
– А ночевать где? – все же обеспокоенно поинтересовался Мальчик.
– Не переживай, успеем еще поночевать. Хоть и здесь, в наихудшем случае. Но лучше – где лучше. Садись, садись, для бешеных спецназовцев семь десятков кэмэ – не дистанция.
– Это куда ж мы? В Наукоград?
– Угадал. В него, желанного.
– Тетенька, значит… – раздумчиво заметил Мальчик. И добавил странно: – Вот и ладушки…
А Пастух на странности внимания не обратил. Он рулил на адрес, потому что время пошло. И ночь была впереди – чтоб понять смысл предстоящей акции и прикинуть, как стоило бы действовать. Женщина ведь.
Хотя при чем здесь пол? Не при чем. А все же…
Пока ехали, Мальчик странный вопрос задал. Точнее – два:
– Зачем ты их всех убиваешь? Тебе это нравится?
Пастух на оба ответы знал. Счел, что Мальчик уже вправе задать ему оба вопроса, поэтому и ответил, хотя и общо и уклончиво:
– Потому что эти люди – преступники.
– Если они преступники, то где уголовный кодекс, где суд, где прокурор с адвокатом? Чего ж так втихую?..
Честно, Пастух не знал точного ответа. Но знал озвученный и дозволенный.
