Дин Кунц - Отродье ночи (Шорохи)
Голдфилд покачал головой, все еще под впечатлением от тела Фрая.
— Так о чем же вы хотели меня спросить?
Тони взглянул на Хилари, та поежилась.
— Теперь нам кажется, что мы зря сюда приехали.
Голдфилд перевел взгляд с Хилари на Тони, едва заметная улыбка играла на его губах.
Тони кашлянул.
— Я согласен с Хилари. Думаю, что нам пора.
— Вы вошли такие загадочные, — мягко сказал Голдфилд. — И возбудили во мне любопытство. Не оставляйте меня в неведении.
— Хорошо, — ответил Тони. — Мы приехали сюда, потому что нас интересовало одно: было вскрытие или нет.
Голдфилд не понял.
— Но вы узнали об этом, поговорив с секретарем. Агнес не могла не сказать вам о том, что вскрытие производили.
— Мы хотели услышать из ваших уст.
— Не понимаю.
— Мы знали, что свидетельство подписано, — сказал Тони. — Но не были уверены, что работа сделана.
— Но теперь, — быстро добавила Хилари, — у нас не осталось никаких сомнений на этот счет.
Голдфилд дернул головой.
— Вы хотите сказать... что думали, я заполнил свидетельство, вообще не взглянув на тело?
Казалось, Голдфилд был настолько удивлен, что даже не обиделся на их слова.
— Такого у нас не случается, — продолжал он. — Наш шеф очень строг и все у него ходят по струнке. Если кто-нибудь решится на подобное, старик распнет его на кресте. — Голдфилд восторженно говорил о своем начальстве, было ясно, что он в восхищении от этого человека.
Хилари сказала:
— Значит, у вас нет никаких сомнений по поводу... смерти Фрая.
Голдфилд так посмотрел на Хилари, точно она, стоя на голове, прочитала стихотворение.
— Смерти?! Конечно, он был мертв!
— Это было полное вскрытие? — спросил Тони.
— Да. Я разрезал его... — Голдфилд вдруг замолчал, задумался на пару секунд, потом добавил. — Нет. В вашем смысле это вскрытие не было полным. Конечно, я не иссекал каждый орган, как это принято в медицинских университетах. Был очень напряженный день. Много работы, понимаете? А врачей мало. Да и не было необходимости проводить полное вскрытие. Все становилось ясным при рассмотрении ран. Зачем разрезать грудь и исследовать сердце. Я тщательно изучил тело, потом рассек живот в области ран и установил, что смерть наступила из-за внутреннего кровоизлияния и повреждения брюшных органов. Никаких сомнений по этому поводу у меня не возникло.
— Возможно, что это была кома? — спросила Хилари.
— Кома? Господи, конечно, нет! — Голдфилд вскочил со стула и зашагал по комнате. — Его же проверяли: на пульс: дыхание и даже снимали волны мозга. Этот человек был несомненно мертв, мисс Томас, — он подошел к столу, за которым сидели Хилари и Тони, и сказал: — Мертв. В теле оставалось очень мало крови, слишком мало, чтобы поддерживать жизнь. Тело его посинело, а это значит, что кровь перетекла вниз, к ногам, и застыла в жилах. Нижняя часть побагровела от притока крови. Вот так.
Тони отодвинул стул и поднялся.
— Просим прощения за длительный визит, мистер Голдфилд.
— Простите меня, что я заподозрила вас в пренебрежении служебными обязанностями, — сказала Хилари.
— Погодите, — попросил Голдфилд. — Не оставляйте меня в неведении. В чем же, собственно, дело?
Хилари и Тони переглянулись. Им не хотелось говорить с посторонним человеком об ожившем мертвеце.
— Смелее, — ободрял их Голдфилд. — Я чувствую, у вас были основания познакомиться со мной.
Тони сказал:
— Вчера ночью еще один человек ворвался в дом Хилари и попытался убить ее. Мужчина как две капли воды был похож на Бруно Фрая.
— Вы серьезно? — спросил доктор.
— Да, — ответила Хилари. — Очень серьезно.
— И вы подумали...
— Да.
— Боже, я представляю, что значит увидеть его и подумать, что он вернулся. Но я уверяю вас, что сходство оказалось случайным. Потому что Фрай мертв.
Они поблагодарили Голдфилда за помощь, и он проводил их до выхода. Тони задержался у стола и попросил Агнес узнать, какое похоронное бюро забрало Фрая.
Она просмотрела книги.
— Это морг с Энджелз-Хиллз.
Хилари записала адрес.
Голдфилд спросил:
— Вы еще думаете...
— Нет. Но с другой стороны: мы должны проверить все варианты.
Хмурясь, Голдфилд смотрел, как Хилари и Тони садились в машину.
* * *Подъехав к месту, Тони отправился переговорить с теми, кто работал над телом Фрая, а Хилари осталась ждать в «джипе». Она согласилась, что Тони быстрее выяснит все сам, предъявив удостоверение.
Энджелз-Хиллз — это двенадцать комнат для прощания, большим парком катафалков и внушительным штатом специальных работников. Тони вошел в кабинет. По комнате рассеивался мягкий свет, преобладали угрюмые тона, огромный глубокий ковер скрадывал шум шагов. Предполагалось, что обстановка будет настраивать людей на возвышенный лад, напоминая о таинстве смерти, но Тони видел только вещи, а вещи свидетельствовали о выгодности этого занятия.
Его встретила привлекательная блондинка в серой юбке и темно-бордовой блузке. Она говорила тихим, нежным голосом, специально натренированным, чтобы соответствовать мрачному месту.
Она нашла запись на Бруно Фрая и фамилию специалиста, который обрабатывал тело.
— Сэм Хардести. Сэм сейчас в одной из лабораторий. У нас несколько поступлений. — Это было сказано так, точно разговор происходил не в морге, а в больнице. — Пойду узнаю. А вы пока подождите в холле.
Это было небольшое, но уютное помещение. Вдоль стен стояли мягкие стулья. Множество журналов на столиках. Кофе. Рекламные листки. Тони перелистывал номер «Энджелз-Хиллз Имплойе Ньюс», когда вошел Сэм Хардести. Одежда на нем напоминала униформу автомеханика: белый комбинезон с молнией на груди и торчащими из накладных карманов инструментами (о их назначении Тони не хотелось думать). Это был молодой, лет двадцати восьми, мужчина с резкими чертами лица и длинными каштановыми волосами.
— Детектив Клеменса?
— Да.
Хардести протянул руку, и Тони с ужасом пожал ее, представив себе, где могла путешествовать эта рука несколько минут назад.
— Сюзи сказала, что вы интересуетесь одним случаем, — раздался такой же, приглушенный, как у женщины, голос.
Тони сказал:
— Я знаю, что вы готовили тело Бруно Фрая для отправки в Санта-Розу, в прошлый четверг.
— Совершенно верно. Мы сотрудничаем с похоронным бюро из Санта-Хелены.
— Будьте добры, расскажите мне подробно, что вы делали с телом, когда его привезли из морга.
Хардести с любопытством посмотрел на Тони.
— Хорошо, мы взяли мертвеца и провели необходимую обработку.
— По дороге сюда нигде не останавливались?
— Нет.
— С тех пор как вам передали тело и до отправки его на самолете, оно оставалось без присмотра?
— Без присмотра? Минуту или две. Мы торопились закончить побыстрее, потому что нужно было успеть отвезти тело в аэропорт на рейс до Санта-Розы. Вы не скажете мне, почему вас это интересует? Чего вы хотите?
— Не знаю. Но, может, ваш рассказ позволит мне разобраться. Труп был набальзамирован?
— Конечно. Мы обязаны бальзамировать трупы, которые перевозят пассажирским транспортом. Закон предписывает перед отправкой извлекать внутренние органы и бальзамировать тело.
— Извлекать?
— Боюсь, что вам неприятно будет услышать. Дело в том, что внутренности представляют для нас большие трудности. Наполненные разлагающимися остатками пищи, эти органы разрушаются значительно быстрее остальных тканей. Чтобы неприятные запахи и громкие звуки от выходящих газов не будоражили прощающихся и чтобы сохранить тело, необходимо вытаскивать органы, чем больше — тем лучше. Мы используем телескопическое приспособление с крючком на конце. Мы вставляем его в анальное отверстие и...
Тони почувствовал, как кровь отхлынула от лица, и он махнул рукой, чтобы Хардести замолчал.
— Спасибо. Я получил представление.
— Я предупреждал, что это неприятно.
— Не очень, — согласился Тони, выдавливая из себя слова. Он закрыл рот ладонью и кашлянул. Комок не исчезал. Возможно, он не уйдет, пока я здесь, подумал Тони.
— Хорошо, — сказал он вслух. — Я услышал все, что хотел услышать.
Нахмурившись, Хардести о чем-то задумался, потом сказал:
— Не знаю, что вы ищете, но есть одна деталь, связанная с Фраем.
— Что именно?
— Это случилось через два дня, как мы отправили мертвеца в Санта-Розу. В субботу после полудня. Позавчера. Позвонил какой-то парень и сказал, что хочет поговорить с тем, кто бальзамировал тело Фрая. В субботу я работаю — выходные в среду и четверг — и поэтому взял трубку. Этот человек ругался за то, что я сделал работу кое-как. Но это неправда. Я старался, как только можно стараться при таких обстоятельствах. До того как труп попал на стол, он уже пролежал несколько часов на солнце, потом — ночь в холодильнике. А еще эти раны, да и коронер вскрывал труп. Позвольте сказать, мистер Клеменса, тело к этому времени находилось в дурном состоянии. Я имею в виду, что уже невозможно было поправить внешний вид умершего. Кроме того, я не отвечаю за косметическую часть работы. Это должны были сделать в Санта-Хелене, в похоронном бюро. Я пытался объяснить звонившему, что это не моя вина, но он мне и слова не дал вставить.
