Таня Карвер - Суррогатная мать
— Что, правда?
— Конечно. — Будет лучше, решил Фил, не упоминать о том, что в данный момент над головой Бразертона висит обвинение в покушении на убийство. Он не хотел ломать линию разговора. — Вы действительно могли бы это сделать. Я имею в виду, — сказал он, — что с мышцами у вас все в порядке. — Он выждал несколько секунд, чтобы его слова дошли по назначению, и продолжил: — Я считаю, что нахожусь в довольно хорошей форме, но чтобы иметь такое тело, как у вас, нужно заниматься специально и целенаправленно. Это ведь не только благодаря тому, что вы работаете на складе?
— Не только, — сказал Бразертон, непроизвольно напрягая бицепсы. — Я над этим работаю.
— Я так и думал. И сколько вы этим уже занимаетесь?
Взгляд Бразертона скользнул вправо.
— Начал, когда мне было чуть больше двадцати. Получается, уже пятнадцать лет.
— Это настоящее увлечение. А где вы занимаетесь?
Тот снова посмотрел направо.
— Раньше я ходил в развлекательный центр на авеню Ремембранс. Но сейчас это тренажерный зал в Хай-Вудс.
— Хорошее место. Я и сам люблю хорошенько подкачаться, но вот с залом пока не определился. Я недавно переехал. — Фил засмеялся. — Но мне до вашего уровня далеко. А что за зал в Хай-Вудс? Мне там понравится?
Бразертон нахмурился, и посмотрел налево.
— Да. Это настоящий тренажерный зал, понимаете? Во всех развлекательных центрах есть бассейн, сауна. — Он кивнул. — Он неплохой, есть и похуже, но не эксклюзивный. Но вы же понимаете, что тренажерный зал — это, в конце концов, всего лишь тренажерный зал. И ты получаешь там только то, что туда вкладываешь.
Фил кивнул, как будто что-то обдумывая.
— Хорошо.
В зеркало постучали.
Бразертон вскочил с места. Фил тоже не ожидал этого.
— Извините, — сказал он. — Меня, похоже, зовут. Я скоро вернусь.
Он встал и вышел из комнаты.
Когда он вошел в соседнюю комнату, Марина уже ждала его.
— Ты что-то поняла? — спросил он.
— Да. Когда глаза уходят направо, он вспоминает. Глаза идут влево — он думает.
Фил хмуро улыбнулся.
— Будем надеяться, что это не косоглазие и не нервный тик. Иначе он нам этим все испортит.
Марина тоже улыбнулась.
— Отлично, — сказал он. — Мы хорошо продвинулись?
— Думаю, да.
Нейролингвистическая методика допроса включает в себя два вида вопросов: познавательные и на вспоминание. Отвлекающие нейтральные вопросы и приведение объекта допроса в состояние кажущейся безопасности помогают определить точку отсчета, по которой можно будет судить о последующих ответах. Когда Бразертону задавали вопросы на вспоминание, взгляд его уходил направо. Когда те, где нужно было подумать, он смотрел налево. Теперь Фил и Марина знали, что если на вопрос, где нужно что-то вспомнить, Бразертон будет отвечать как на вопрос, требующий осмысления, это означает, что он пытается выиграть время и задумывается над ответом. Короче говоря, вероятно, он лжет.
— Прости меня за всю эту… чушь. Там, за стеклом, — сказал Фил.
— Это не имеет значения, — ответила Марина, возвращаясь к своим записям. — Ты же работаешь. Так что можешь не извиняться.
— Хорошо, — сказал он и взял со стола папку. Сверху на ней было написано имя Бразертона. — Тогда я пошел. Пожелай мне удачи.
Она улыбнулась.
— Тебе это не требуется.
Он тоже улыбнулся.
— Все равно пожелай.
— Желаю удачи.
— Спасибо.
Он снова оставил ее одну. Она смотрела через зеркало. И ждала, когда все начнется снова.
Глава 45
Клейтон окинул взглядом унылую комнату. Он начинал понимать, что чувствует человек по ту сторону этого стола. Как будто он загнан в угол собственной ложью и теперь ему нужно вырваться из этой ловушки. Он посмотрел на Софи. Она поймала его взгляд и с ненавистью отвела глаза в сторону. Он не осуждал ее за это.
Он сверился с часами и вздохнул. Похоже, они показывали то же самое время, которое было, когда он смотрел на них в последний раз. Он снова вздохнул. «Сидишь, как на приеме у врача, — подумал он. — Ждешь результатов анализа, чтобы подтвердить свои самые худшие предположения. Что-то ужасное. Что-то смертельно опасное».
Еще один вздох. Он боролся с искушением опять посмотреть на часы.
— Твой бой-френд к этому моменту, наверное, уже раскололся.
Софи уставилась на него.
— Сомневаюсь. — Это прозвучало твердо, но в голосе ее чувствовалась нервозность. — Он не такой.
Клейтон покачал головой.
— Все они одинаковые. — Он приподнял рукав над часами, но удержался и не посмотрел на них. Рукав скользнул на прежнее место. — Он ничем не отличается.
Софи подалась вперед, готовая поспорить с ним, но передумала. Откинулась на спинку стула. Сдалась.
Клейтон мог ей только посочувствовать. Сам он никогда не был в таком положении…
Закончить мысль он не успел. Дверь распахнулась и в комнату для допросов решительно вошла Анни Хэпберн. Под мышкой она несла папку с документами, глаза ее торжествующе сверкали. Увидев Клейтона, она вздрогнула, но быстро взяла себя в руки, подошла к столу, придвинула стоявший у стены стул и села.
Она бросила в сторону Клейтона хрупкую, неопределенную улыбку и посмотрела на Софи.
— Простите, что заставила вас ждать, — сказала она. — Я констебль Хэпберн. Думаю, с моим коллегой, сержантом Томпсоном, вы уже знакомы.
Сказав это, она выразительно посмотрела на него. Взгляд ее был красноречивее любых слов, ошибки быть не могло. Приехал доктор с результатами анализов.
Анни открыла папку и начала молча читать. Клейтон знал, что обычно в файлах, которые показывают подозреваемым, ничего особенного не бывает. Так, бутафория. Офицер-инструктор объяснил им, что для человека, имеющего проблемы с властями, нет ничего более пугающего, чем заведенное на него досье.
Анни подняла глаза и, казалось, была удивлена, что он все еще здесь.
— Я думала, ты отстранен от этого дела. Или не так?
Клейтон почувствовал, что краснеет.
— Да. Я просто…
Он встал и с шумом отодвинул свой стул. Задержавшись в дверях, он взглянул на Софи, но она этого не видела. Она смотрела прямо перед собой, и лицо ее было непроницаемым.
Выйдя из комнаты, Клейтон огляделся по сторонам и чуть ли не бегом направился в сторону кабинета Бена Фенвика. Там стоял монитор, по которому с помощью камеры видеонаблюдения можно было следить за ходом допроса. Он взбежал по ступенькам лестницы, задержался на несколько секунд перед нужной дверью, чтобы немного отдышаться, и постучал. Тишина. Он тронул ручку. Открыто. Он вошел внутрь, включил экран. Начал смотреть.
— Софи Гейл, — сказала Анни, когда на мониторе появилось изображение.
— Да. — Голос Софи был сухим и надтреснутым.
Анни оторвалась от бумаг и посмотрела ей прямо в глаза.
— Но ведь это ваше ненастоящее имя, верно?
— Это…
Софи взглянула на место, где только что сидел Клейтон. Похоже, она уже догадывалась, как будут развиваться события, и теперь, когда его больше здесь не было, ей внезапно понадобился союзник.
— Это ваше ненастоящее имя, — повторила Анни. Она уже не спрашивала, это было утверждение.
Софи кивнула.
— Гейл Джонсон. Под таким именем вы впервые привлекли к себе наше внимание. Когда были проституткой.
— Да.
Анни сдержанно улыбнулась.
— Хорошо. — Она снова опустила глаза в папку и сделала вид, что читает. — Обвинений против вас лично никогда не выдвигалось, верно?
Голос Софи дрогнул.
— Вы прекрасно знаете, что не выдвигалось. И знаете почему.
— Да, знаю. Выяснила это только сегодня.
Анни посмотрела в видеокамеру.
Клейтон отпрянул от экрана. Это она на него смотрит? Неужели она знает, что он за ними наблюдает?
Она продолжила:
— Вы были информатором. И были защищены.
Софи кивнула.
Тон Анни изменился, стал не таким обличающим.
— Очень хорошо. Для вас это наверняка было непросто. А порой, я бы сказала, просто чрезвычайно опасно.
Софи пожала плечами. Клейтон видел, что она немного оттаяла и расслабилась. Но он знал, что Анни ведет с ней свою игру.
— Идти с мужчинами, с которыми не хочется этого делать, уже само по себе скверно. А потом вы должны были приходить к нам и рассказывать о них… об этих недостойных, опасных людях… Для этого требуется настоящая смелость. Я серьезно.
По ее голосу казалось, что она действительно так считает. Она улыбнулась.
— Спасибо. — Софи улыбнулась в ответ.
— Как долго вы этим занимались?
Софи задумалась.
— Ох… сейчас кажется, что целую вечность. И еще мне кажется, что это было очень давно. И не со мной, а с кем-то другим.
— Так сколько все-таки?
