Иван Сербин - Идеальное преступление
Андрей плюхнулся на сиденье и огляделся. Оставалось понять, каким образом ключ оказался в салоне. Машина же была на сигнализации. А может, ключ вывалился у него из кармана, а он просто этого не заметил? Стоп, сказал Андрей себе. Не сходи с ума! Ключ забрал двойник. И не пытайся думать об обратном. Не веди себя как полоумный. Возможно, именно этого лже-Андрей и добивается! Мысли рационально.
Андрей запустил двигатель и покатил вдоль бульвара. Уже выезжая на Садовое кольцо, он увидел, как метрах в двадцати позади вспыхнули фары мощного автомобиля. «Ленд-Крузер»? Он самый, родимый. Андрей оскалился диковато. Ну уж нет, дамочка. На сей раз ничего у вас не получится. Он, Андрей, не станет нервничать и паниковать. Спокойно, спокойно, спокойно. Едем, словно ничего не замечаем. Пусть теперь эта дохлая рыбина понервничает. А мы уж как-нибудь, лесом. Андрей сунул в рот сигарету, прикурил и, только втянув в легкие омерзительный мутный дым, понял, что прикурил со стороны фильтра. Вот тебе и «не нервничай».
Как ему удалось добраться до дома, Андрей помнил плохо. Он пытался следить за дорогой и за джипом одновременно, отчего сознание словно раздваивалось. «Ленд-Крузер» шел следом, выдерживая расстояние в несколько десятков метров. Между ними то и дело вклинивались машины, потому и прочитать номер иномарки не представлялось возможным. Андрей был уверен, что поездка не может закончиться благополучно. Он подсознательно ждал беды. Когда тебя преследует труп, сидящий за рулем «Ленд-Крузера», это к неприятностям. Есть такая народная примета. Но минуты шли, а ничего не происходило. Джип бесстрастно висел на хвосте у «Жигулей». Покровское-Стрешнево, площадь Курчатова, улица Максимова. Ничего.
Андрей свернул во двор, припарковался за коротким рядком серебристых «ракушек». «Ленд-Крузер» не стал забираться настолько далеко, остановился между двумя желтыми арочками. Андрей повернул голову. Расстояние между машинами было не меньше двадцати метров, однако джип освещался фонарем и номер его читался вполне отчетливо: Х521ХХ 50rus. А номерок-то областной, с непонятным злым торжеством подумал Андрей. Все, мать, ты попалась. Завтра с утра он попросит ТриТэ «пробить» номер через своих знакомых на Петровке — и пишите письма, шлите деньги.
Андрей выбрался из салона «девятки», включил сигнализацию. Бросил взгляд в сторону иномарки. На лице его было написано превосходство, присущее людям, посвященным в тайны многих интриг.
— Ты попалась, — пробормотал он. — Попалась!
Словно в ответ на эти его слова, джип моргнул фарами, медленно развернулся и выкатился со двора. Андрей же гордо и независимо дошагал до подъезда и поднялся домой. Он уже чувствовал себя победителем.
25 Октября. Вечер. ВолинНа обратном пути Волин заглянул в магазин, купил пакет печенья «курабье». Будет хоть что в желудок закинуть. Целый день не ел, живот подводило. Помахивая пакетом, взбежал по ступенькам прокуратуры, толкнул крашенную коричневым суриком дверь и… едва не налетел на Главного. Тот явно собирался уходить. Оно и понятно. У начальства день нормированный. Предполагается, что оно, начальство, свое отпахало в молодую следовательскую бытность.
— A-а, Аркадий Николаевич, — с неловкой радушностью оживился Главный. — Ну? Как дела?
— Как сажа бела, — без большой приязни буркнул Волин, останавливаясь только лишь из соображений субординации.
«Подставь» его коллега — прошел бы мимо и руки бы не подал. И не взглянул бы даже. А так… Надо было ему еще минут пять в магазине поторчать. А теперь вот с этим пакетом в руках…
— Что там с нашим задержанным?
— С МОИМ задержанным все в порядке. — Тон Волина был сухим и ломким, как облетевший по осени лист. — Дает показания.
— Ну, молодец. — Главный расплылся в довольной улыбке. — Мне днем Леонид Леопольдович звонил, так я ему прямо в глаза сказал: Аркадий Николаевич — один из лучших следователей даже не района там или округа — Москвы! У него не то что этот ваш… как его?..
— Скобцов, — подсказал Волин иронично.
— Вот-вот, Скобцов, — не обращая внимания на иронию, поддакнул Главный, — у него холодильник «Розенлев» разговорится. Без переводчика, — и засмеялся собственной корявой шутке.
— Спасибо за лестный отзыв.
Волин вдруг разозлился. Его вообще раздражала эта манера Главного — сперва «напрячь» человека чуть ли не до сердечного приступа, а потом делать вид, будто ничего не случилось.
— Ну, ты же меня знаешь, Аркадий Николаевич. Я человек прямой — что думаю, то и говорю.
— А во сколько вам звонил Вихрев?
— Да где-то около двенадцати. Интересовался, как продвигается расследование, скоро ли ждать результата. По-человечески-то его можно понять. Единственная дочь. Надежда, можно сказать, и опора. — Главный наклонился к Волину, добавил негромко: — Но я ему так и ответил: мол, делаем все, что в наших силах. Только мы же не похоронная контора. Следствие вести — не гробы сколачивать. Тут точный срок не назовешь. Постараемся закончить побыстрее. — Главный выпрямился, и по его сияющему лицу было видно, что он безумно гордится собственной смелостью и отчаянной принципиальностью, тем более что и то и другое ничем ему не грозило. — Можно сказать, рубанул правду-матку прямо в глаза.
— Ну да. Аж щепки полетели, — вздохнул Волин.
— Ты это к чему? — прищурился Главный.
— Да так. К слову пришлось. Ладно, пойду.
— Погоди, Аркадий Николаевич. Ты мне-то скажи, как дело продвигается?
— Нормально продвигается. Живо.
— За три дня закончишь? — озаботился Главный.
— Так ведь у нас не похоронная контора. Мы не гробы сколачиваем, — развел руками Волин и улыбнулся. Не без ехидства. — Тут точный срок, сами понимаете, назвать трудно. Но постараемся.
— Ты, Волин, вот что, — Главный привычно перешел на обращение по фамилии и укоризненно потряс пальцем. — Ты не балуй. Я, между прочим, твой непосредственный начальник и имею право в любой момент затребовать отчет о ходе расследования.
— Вот я и отчитываюсь: стараемся.
— Кстати, почему ты оставляешь посторонних людей в своем кабинете, а сам куда-то уходишь?
— Во-первых, это не посторонние, а члены следственной группы, — пояснил Волин. — Во-вторых, все рабочие документы я запер в сейф. В-третьих, вы сами просили закончить побыстрее. Если мы будем снимать со Скобцова показания по шесть часов в день, то закончим только к следующему июню.
Главный пожевал губами.
— Ладно. Но смотри, Волин, если что, отвечать придется тебе.
— Я понял. Да, вот еще. — Волин указал в сторону своего кабинета. — Поскольку мы вынуждены работать с утра и до позднего вечера, нельзя ли организовать что-нибудь вроде кухни с доставкой? Нет, оперов-то я могу отпустить пообедать, Русницкого тоже. Сам могу сходить. А как быть со Скобцовым? Позавтракать-то он в СИЗО успевает, а вот с обедом и ужином пролетает, как фанера. Что делать?
— Ну, Волин. — Главный тяжко вздохнул. Не любил он проблем. Впрочем, кто ж их любит? — Ну, пойдете обедать, зайдите в магазин, купите ему булочку какую-нибудь. Пирожок. Лимонаду бутылку. Чеки потом представишь в бухгалтерию, мы компенсируем.
— Да, вы компенсируете. Года три дожидаться придется. — Сейчас Волин мог позволить себе быть храбрым и саркастичным. — Во-первых, кормить его за свой счет у меня нет ни малейшего желания. Да и средств тоже нет. Пирожок без начинки стоит столько — закачаетесь. Думаю, что и ребята из опергруппы не слишком забогатели на бюджетном окладе. Во-вторых, согласно нормам Скобцову положены не булочки с пирожками и лимонадом, а суп, второе и все такое прочее. Так что он вполне может жалобу на нас накатать и будет, между прочим, совершенно прав. По шапке же за самоуправство дадут не вам, а мне — как следователю, возглавляющему группу. Чего я совершенно не желаю. В-третьих, на скором расследовании настаивал тоже не я, а Вихрев. Вот пусть он и оказывает спонсорскую помощь.
— Ты, Волин, не того. Не зарывайся, — буркнул Главный, понимая, однако, что выход из ситуации придется искать именно ему. — Как скажешь иногда, так хоть стой, хоть падай… Вихрев, спонсорскую помощь. Это ж додуматься надо. — Он помедлил, размышляя. — Слушай, Волин, а что, этого Скобцова обязательно в прокуратуру каждый день таскать? Допрашивали бы его прямо в СИЗО. И вам удобнее — он там все время будет под присмотром, — и с кормежкой вопрос решится.
— Вот только мне придется каждый день тратить два лишних часа на дорогу, да еще минут сорок на разную волокиту в СИЗО. Благодарю покорно. — Сейчас сила была на стороне Волина, чем он и не преминул воспользоваться. Глядя мимо Главного, сказал категорично и твердо: — Одним словом, если завтра Скобцова не накормят обедом, как положено, в два часа дня, я кладу дело вам на стол, еду в аэропорт и улетаю на юга. В законный, между прочим, отпуск.
