Стюарт Харрисон - Улыбка Афродиты
Как и в прошлый раз, я чувствовал особую атмосферу этого места. Казалось, в тени тишина густела. Прошлое становилось почти реальным. Я чувствовал, как опять пробуждаются, разгораются и выжидают страсти.
Алекс по-прежнему нигде не было видно.
Я пошел обратно к джипу, представляя, что она наблюдает за мной из какого-нибудь укрытия. Далеко внизу маленькая лодка, отплыв от берега, чертила белую линию на голубой глади воды. Прошло минут десять, и когда я снова посмотрел на залив, то увидел, как яхта, которую я заметил раньше, направляется в открытое море, ее главный парус поднялся и затрепетал на ветру. Затем я подошел к церкви и толкнул дверь, но она оказалась запертой. Через кладбище с многочисленными крестами к каменной стене вилась тропинка, а дальше несколько вырубленных в скале ступеней вели к склону горы и исчезали среди кипарисов. Я стал подниматься по ступеням, но от церкви донесся шум, и, оглянувшись, я увидел выходившего священника, облаченного в длинные черные одежды. Мы посмотрели друг на друга, и я обратился к нему:
– Добрый день. Yassas. Вы говорите по-английски?
У него были темные глаза и длинная борода, а выражение лица строгое и даже неодобрительное.
– Вам помочь? – спросил он по-английски с сильным акцентом.
– Я разыскиваю молодую женщину. Вы случайно не видели ее?
– Я никого не видел. Кроме вас.
– А куда ведет эта тропинка? – Я показал на ступеньки, вырубленные в камне.
– Вдоль скалы.
Может быть, Алекс пошла туда? Я поблагодарил священника и продолжил путь.
– Будьте осторожны! – крикнул он. – Тропинка может быть опасной, если вы не знаете дороги.
Я еще раз поблагодарил его за предупреждение. Он остался стоять у церкви, наблюдая за мной, пока я не скрылся из виду. Наверху лестницы тропинка шла между кипарисов, где были тень и прохлада. Я прошел под импровизированной шелковой крышей из паутины, сотканной между деревьями десятками пауков. Толстые черные владельцы паутин терпеливо дожидались очередной жертвы. Когда я проходил под ними, они колыхались на ветру, и я опасливо поглядывал за тем, чтобы паук не упал мне на голову. От такой перспективы у меня по спине пробегали мурашки, и я облегченно вздохнул, когда тропинка опять вышла на открытое место.
Немного дальше две огромные каменные глыбы, когда-то давно расколотые пополам землетрясением, стояли по краям тропинки. На их вершинах росло несколько чахлых, растрепанных кустиков. Густая тень падала на глыбы, покрытые трещинами и выступами. Возможно, это было то самое место, о котором рассказывала Ирэн, место, где много лет тому назад прятались люди Меткаса, дожидаясь в засаде Хасселя. Еще дальше дубы и оливы уступили место кустарнику и пожухлой траве – совсем тонкий слой почвы не выдерживал ничего более тяжелого. Предупреждая об опасности, священник оказался прав. Иногда тропинка становилась такой крутой, что была не шире козьего копытца, а склон резко оканчивался каймой из вездесущих диких дубов, росших на краю утеса.
Я прошел еще примерно с полмили. Где-то выше по склону паслись козы – вдали позвякивал колокольчик. Впереди скала сузилась до покрытого травой мыса, выходившего в открытое море и на горы Кефалонии. Пролив между островами покрывали крапинки парусов многочисленных яхт. Мое внимание привлекло яркое, дрожавшее на ветру красное пятно – кусок материи, зацепившийся за куст на краю скалы. Я осторожно спустился и ухватил его. Он был чистым и оторванным только с одной стороны. Мне сразу же вспомнилась красная рубашка, которую носила Алекс.
За кустами начинался отвесный обрыв, далеко внизу белели скалы. У меня закружилась голова. В открытом пространстве прямо передо мной море и небо сливались в единое целое. Я судорожно вздохнул и отшатнулся.
Священник разрешил воспользоваться его телефоном в домике возле церкви. Пока я ждал полицию, он стоял рядом со мной с укоризненным, как мне показалось, выражением лица, пока наконец я, пробормотав извинение, не вышел наружу.
Вскоре приехал капитан Феонас с двумя полицейскими в форме. Я рассказал, что произошло, и повел их вдоль скалы. Пока его люди прочесывали все вокруг, Феонас спросил меня, уверен ли я, что мотороллер у церкви – именно тот, на котором ездила Алекс.
– Вроде бы да. Когда я видел ее в последний раз, на ней была красная рубашка. – Я показал ему обрывок материи, зажатый в его руке.
– Вы говорите, что приехали сюда за ней?
– Да. В некотором роде.
– Но вы не видели, что она действительно приехала сюда?
– Нет. Я застрял позади грузовика, – объяснил я. – Но догадался, что она могла приехать в Эксоги. Мы были здесь неделю назад.
– Значит, она не говорила вам, что собирается сюда ехать?
– Нет.
Я смотрел, как его люди ходят взад и вперед по редкой траве, и никак не мог понять, что они предполагают найти. Из-за формы выступа камни внизу были не видны, зато хорошо просматривались берег и шедшая вдоль него дорога. Я подумал, что, стоя на краю, Алекс могла увидеть, как я еду вдоль берега. В памяти возникло яркое воспоминание о ночи, когда я увидел, как она скользнула с пристани во тьму, и прежний страх опять всколыхнулся во мне.
– Мистер Фрэнч, – позвал меня Феонас. – Мистер Фрэнч.
Я очнулся от своих мыслей. Голова кружилась, как будто от нее отлила вся кровь.
– Что с вами? Вы о чем-то подумали?
– Я подумал, что она могла прыгнуть.
– Прыгнуть? – Казалось, Феонас был поражен моим предположением.
– Да, вполне возможно. – Я сам едва мог поверить этому предположению, но чем больше размышлял об этом, тем дольше утверждался в этой мысли. Невольно я сделал шаг к краю обрыва, но Феонас в испуге схватил меня за руку.
– Это опасно! – Он смотрел на меня, но его глаза и мысли были спрятаны за темными стеклами солнцезащитных очков.
– С вами все в порядке, мистер Фрэнч?
– Да. Все нормально. Немного растерялся.
Его люди ничего не нашли, и мы вернулись к церкви. Уже была середина дня. До парома на Кефалонию у меня оставалось немногим более часа, если я собирался успеть на самолет. Но я уже забыл о своих прежних планах. Феонас приказал одному из полицейских остаться у мотороллера Алекс. Второй сел за руль полицейской машины.
– Пожалуйста, следуйте с нами, мистер Фрэнч, – сказал Феонас.
Мы спустились с холма к заливу, где все трое прошли по камням к подножию скалы. Я страшился того, что мы можем найти. На каждом шагу я ожидал, что мы наткнемся на окровавленное тело, и шел в каком-то оцепенении. Однако постепенно стало ясно, что Алекс здесь нет. Мы начали поиски у берега. Местами вода была глубокой и затененной. Иногда Феонас совещался со своим напарником, и они посматривали на скалу над нами. В основном она была отвесной, хотя местами между камнями росли деревца и кусты. Они создавали впадины и уступы, где вполне мог застрять упавший со скалы человек. Но даже в этом случае трудно было допустить, что после такого падения можно остаться в живых. Приложив руки ко рту, я позвал ее:
– АЛЕКС!
Я кричал снова и снова, но ответа не было. Феонас снял очки и сочувственно посмотрел на меня. Мы обыскали весь берег до самого мыса. Волны с шумом разбивались о прибрежные скалы и, по мере того как мы уходили, становились все сильнее. Не знаю, сколько мы там пробыли, когда я почувствовал, как мне на плечо опустилась рука.
– Боюсь, дальше искать бесполезно, – сказал Феонас. – Утром я пришлю лодку.
Я смотрел на него. Мой первоначальный шок начинал уступать место ужасному грызущему чувству вины. Я снова и снова повторял себе, что если Алекс покончила с собой, то в этом виноват я.
– Мне очень жаль, – сказал Феонас. – Давайте я отвезу вас в Вафи.
17
Феонас приехал к нам домой рано утром. Когда он выходил из машины, я увидел его с террасы, где провел последнюю пару часов, отбросив всякую мысль о сне. Может, я и задремал на час-другой, но и только. Каждый раз, закрывая глаза, я видел трепетавший на ветру обрывок красной материи, а затем перед моим мысленным взором представал головокружительный вид камней внизу под скалой. Камни неслись мне навстречу, пока не закрывали собой все. Я падал, пронзая пространство. Море и небо моего мира сжимались в один большой черный камень, который все рос и рос, пока не обретал гигантские размеры. А затем все вдруг пропадало и наступала чернота. Вздрогнув, я открывал глаза, тело покрывал холодный липкий пот, и сердце бешено колотилось в груди.
Запрокинув голову, Феонас посмотрел в мою сторону. У него под глазами были темные круги, и я понял, что он тоже не очень много спал, хотя выражение его лица вызвало у меня ощущение, что я в чем-то просчитался. Вчерашнего сочувствия я в его глазах не увидел.
– В чем дело? – спросил я.
Он не ответил на вопрос, а вместо этого показал на ожидавший автомобиль:
