Стюарт Вудс - Перевертыши
Назвав номер, Ли повесил трубку, и тут же набрал другой.
— Алло?
— Капитан, это Ли. Боюсь, я потерял свидетельницу.
В квартиру Мэри Элис позвонили.
— Кладу трубку капитан.
Уильямс встал и открыл дверь.
На пороге стоял Бэйк Рэмси, он выглядел озадаченным.
— Какого черта тебе здесь нужно? — спросил он.
Глава 34
— Привет, Бэйк, — проговорил Уильямс, выдавливая из себя удивленную улыбку, — а ты что тут делаешь? Не ожидал тебя здесь встретить.
Рэмси пристально посмотрел на Ли.
— Мэри Элис не вышла сегодня на работу. Из госпиталя позвонили, я принял вызов.
— Почему она не вышла?
Уильямс взял Рэмси под огромную руку и повел вниз по ступенькам на автостоянку, ни на секунду не переставая говорить.
— Вот это-то я и пытаюсь выяснить. Где, как ты думаешь, она может быть? — Он остановился, прислонившись к капоту машины.
— Понятия не имею, я не видел ее с прошлой недели.
— С какого дня?
— Со среды. В тот день мы с ней встречались.
— А после этого ты с ней говорил?
— Нет. Но я пару раз звонил ей из Майами. Я ездил туда с командой.
— Когда ты туда выехал?
— В пятницу днем.
— А вернулся?
— Сегодня утром. Игра была вечером, и пришлось там заночевать.
— Ясно.
Пока все было логично и гладко, однако объяснения Рэмси всегда отличались логичностью.
— Послушай, с Мэри Элис что-нибудь стряслось? — задавая вопрос, Рэмси выказал подобающую случаю степень удивления и озабоченности.
— Пока у меня нет такой информации. Когда в полицию поступает подобный звонок, всегда приходится выяснять. Послушай, Бэйк, отправляйся-ка домой, а когда я что-либо узнаю, я тебе позвоню.
— Хорошо, — согласился Рэмси. Он дал Уильямсу свой номер телефона. — Может быть, мне зайти в квартиру и взглянуть, все ли там в порядке?
— Не волнуйся. Там местная служба охраны, и нет ничего необычного. Сейчас квартиру закроют. Я перезвоню тебе. Всего хорошего, Бэйк.
— Всего хорошего, Ли.
Рэмси обошел вокруг «мерседеса», сел за руль и выехал со стоянки.
Уильямс облегченно вздохнул; ему хотелось, чтобы Рэмси убрался отсюда до приезда полицейских. Он уже располагал основными пунктами очередного алиби Рэмси, хотя и не официально, поскольку не зачитал Бэйку его прав. Это можно будет сделать в любой момент, позже, когда узнает, что действительно совершено преступление.
Мгновение спустя после отъезда Бэйка появилась машина полиции, и из нее высыпали люди. Вместе с криминалистами Уильямс прошел в квартиру, и все приступили к работе.
Через два часа они уехали, увозя с собой найденные улики. Старшая смены охраны закрыла квартиру Мэри Элис.
— Чем еще могу быть полезна?
Уильямс вручил ей свою визитную карточку.
— Если Мэри Элис вернется домой, немедленно дайте мне знать. Проконтролируйте, чтобы ваши люди не пропустили ее появление. Мне также хотелось бы знать, если вдруг здесь объявится Бэйк Рэмси.
— Футболист?
— Он самый.
— Разумеется.
Она вручила Уильямсу ключи и пластиковую карточку.
— Вот, держите, лишний ключ от ее квартиры на случай, если потребуется еще раз зайти внутрь, а меня не окажется на месте. С помощью этой карточки можно пройти через задний выход жилого комплекса. Там у нас нет поста дежурного.
Поблагодарив ее за содействие, Ли вышел на улицу и сел за руль своего автомобиля. Когда он ехал прочь, в глубине сердца шевелился страх. Уильямс опасался, что без Мэри Элис ему не опровергнуть алиби Рэмси по делу убийства супругов Фергюсонов. Но еще сильнее он опасался за жизнь Мэри Элис Тэйлор.
Глава 35
Лиз устроилась в гостиной коттеджа и потягивала «бурбон». Стемнело, но она не включала свет. Тишину уединения нарушили шаги босых ног по линолеуму кухонного пола. Лиз догадалась, что вернулся Кейр. Теперь, заслышав звук его шагов, она больше не вскакивала. Он приходил и исчезал таким образом настолько часто, что Лиз подобное поведение Кейра начало казаться вполне нормальным.
— Привет, — сказала Лиз, когда Кейр появился в гостиной.
— Сидеть одной в темноте — на тебя это не похоже, — проговорил он, опускаясь рядом с ней на диван.
— Хочешь сказать, что на меня не похоже сидеть в одиночестве в темноте и пьяной?
— По какому поводу ты напилась?
— Потому что сегодня днем я нашла отсеченную руку Джимми Уэзерса. Тот аллигатор наверняка что-то сделал с остальным телом. Никак не могу забыть, думала, «бурбон» поможет.
Лиз опустила руку на обнаженное бедро Кейра.
— Почему ты носишь набедренную повязку? Я давно хотела тебя спросить.
Он мягко рассмеялся.
— Ребенком я много бегал нагишом. Когда стал взрослеть, то начал понимать, что я голый. Кажется, именно тогда я и подумал, будто что-то может схватить меня за пах, а с некоторых пор это стало необыкновенно важно. Набедренная повязка, оставляя меня почти нагишом, тем не менее предохраняет моего маленького петушка.
— Не такой уж он и маленький, — хмыкнула Лиз.
— Но в те времена был маленьким.
— Ты, как я вижу, совершенно не удивился, услышав про Джимми.
— Бак Моусес уже рассказал мне.
— Мне почему-то кажется, что это не аллигатор. Я хочу сказать, что, даже когда он кинулся на меня в тот раз, у меня не было подозрений, что он людоед.
— Понимаешь, Голиаф — нечто особенное. У него практически нет опыта общения с человеком. Думаю, для него люди — та же дичь, только чуть большего, чем обычно, размера.
— Бак сказал, что аллигаторы не выходят на сушу, чтобы напасть на жертву, это правда?
— Не думаю, чтобы кто-нибудь знал это наверняка. Во всяком случае, среди живых людей.
— Считаешь, он действительно двадцать футов в длину?
— Да. Как-то, не помню где, я прочитал, что самый большой гатор в Соединенных Штатах жил в Луизиане в прошлом веке. Его обнаружили только потому, что он был очень старым и вылез на берег умирать. Не думаю, чтобы теперь аллигаторы смогли достичь таких размеров. Люди убивают их прежде, чем они доживают до преклонного возраста. Одному Богу известно, сколько лет Голиаф живет в этом озере, сто? На него никто не охотится, и вдоволь всякой дичи. Не удивлюсь, если он окажется самым большим из живущих ныне аллигаторов.
— А откуда ты знаешь, что он — это он? Ты что, проверял?
— Самки аллигаторов не вырастают до таких размеров.
— Почему, как ты думаешь, он напал на Джимми?
— Может быть, Джимми слишком близко подошел к его потомству?
— Это как раз то, что сделала я в тот раз, когда он на меня набросился. Тогда я попыталась сфотографировать маленьких аллигаторов.
— Перед тем, как он на тебя напал, ты слышала вот такой звук?
Из горла Кейра вырвался тонкий вибрирующий писк.
— Да! Именно такой! Откуда ты знаешь?
— Так пищат потревоженные маленькие аллигаторы. Услышав их писк, папа или мама стремглав кидаются на помощь. Готов спорить, что это был последний звук который слышал Джимми, за исключением собственных криков. Надеюсь, бедный Голиаф не отравился, отведав столь ядовитое блюдо.
Кейр усмехнулся своим словам.
— Как можно так говорить о нем? — пьяным голосом упрекнула его Лиз. — Он был человеком, а теперь его нет в живых! Ради всего святого, он же твой кузен!
— И что из этого? — с чувством произнес Кейр. — Если бы Джимми начал делать по-своему, он изнасиловал бы весь остров; он бы застроил его большую часть домами и заасфальтировал остальную, поверь мне. Наш остров был бы похож на Хилтон Хэд и многие другие острова, которые удалось прибрать к рукам деловым людям.
— Однако он не смог бы этого сделать, — возразила Лиз.
— Наверняка смог бы. Дед не написал завещания, а это как раз на руку Джимми.
— Но он его составил!
— Ты не знаешь, о чем говоришь. У деда постоянно было предубеждение к составлению завещания; всякий раз, стоило кому-либо упомянуть о нем, он сразу же выходил из себя, начинал метать громы и молнии, грозил всех нас оставить без наследства.
— Ангес составил завещание. Я знаю это доподлинно, потому что расписалась на нем как свидетель. Он сказал, что завещание написано таким образом, что лишает Джимми малейшей возможности развернуть хоть какую-либо деятельность на острове.
Кейр склонился вперед, положив голову на руки.
— О Боже, я не могу в это поверить, — проговорил он и разразился смехом. — Итак, бедный старина Джимми умер ни за что, ни про что; так, прекрасный обед для прогуливавшегося аллигатора и его потомства. О Господи! Вот так шутка над ним! Вот так шутка надо мной!
— Над тобой? Что ты имеешь в виду?
Кейр продолжал истерично смеяться. В его смехе сквозило отчаяние и безысходность. Его смех действовал на нервы Лиз.
