Джеймс Паттерсон - Мэри, Мэри
Что меня удивило, так это полное отсутствие упоминаний о детях. В определенном смысле дневник был воплощением отрицания. Складывалось впечатление, что больничная Мэри даже не подозревала об их существовании. При том, что Мэри Вагнер — женщина, которой стала Мэри Константин, — не могла думать ни о чем, кроме детей.
Единственное, что их объединяло, — абсолютное неведение об убийстве Эшли, Адама и Брендана. Двух А и одного Б.
Пока у меня не было ничего, кроме догадок, но я чувствовал, что Мэри все быстрее движется к осознанию случившегося, и этот путь грозит ей страшной катастрофой. К счастью, сидя за решеткой, она не могла причинить вред никому, кроме себя.
Но я боялся даже предполагать, что станет с этой женщиной, когда она узнает правду.
Глава 113
Я с трудом оторвался от дневников Мэри, целиком погрузившись в ее мысли, чувства, гнев.
Впервые я серьезно задумался о том, что, вероятно, именно она совершила преступления в Лос-Анджелесе. Посмотрев на часы, я обнаружил, что уже на полчаса опаздываю на встречу с лечащим врачом Мэри, Деброй Шапиро. Когда я примчался к ее кабинету, доктор Шапиро уже стояла на пороге. Я рассыпался в извинениях. Шапиро согласилась задержаться, присела на краешек кушетки и даже не выпустила из рук портфель.
— Мэри была моей пациенткой восемь лет, — заявила она, прежде чем я успел что-нибудь спросить.
— Как вы можете охарактеризовать ее?
— Уж точно не как убийцу. Я всегда считала, что инцидент с ее детьми был вызван аберрацией более общего порядка, а именно душевным заболеванием. Эта женщина очень больна, но ее агрессивные импульсы исчезли много лет назад. Поэтому она так долго оставалась у нас: у нее не было желания бороться.
— Чем вы можете подтвердить это? Особенно в свете того, что произошло позднее.
Кажется, Мэри была здесь не единственной, кто занимался отрицанием.
— Если бы меня спросили в суде, я бы ответила — ничем. Но восемь лет профессионального общения что-нибудь да значат, правда?
Я не сомневался, хотя мне хотелось бы услышать что-нибудь посущественнее.
— Как насчет ее детей? — продолжил я. — В дневниках она не упоминает о них. Но за свое короткое знакомство с Мэри я убедился, что теперь дети — ее главная забота. Для нее они живые. Она буквально одержима ими.
Доктор Шапиро кивнула и посмотрела на часы.
— Это трудно объяснить. У меня есть лишь одна теория — возможно, Мэри начинает понемногу приходить в себя. Ее память об убитых детях постепенно проясняется. И поскольку она о них уже вспомнила, единственный способ избавиться от подавлявшегося двадцать лет чувства вины — сделать их живыми. Кстати, это объясняет, почему она решила сбежать от нас: чтобы жить вместе с детьми. С точки зрения Мэри, именно так и произошло.
— А как же убийства в Калифорнии?
Я старался задавать свои вопросы побыстрее — Шапиро ерзала на месте, словно собиралась вот-вот вскочить и броситься наутек.
Доктор пожала плечами, явно тяготясь нашей беседой. Любопытно, разговаривая с пациентами, она тоже куда-нибудь торопилась?
— Не знаю. Трудно сказать, что могло случиться после того, как Мэри исчезла из больницы. — Она покачала головой. — Хотя как раз Лос-Анджелес меня не удивляет.
— Почему?
— Несколько лет назад ее историей заинтересовался Голливуд. В больницу приезжали разные люди. Мэри разрешили с ними общаться, но, будучи пациенткой психбольницы, она не могла передавать им какие-нибудь права или заключать контракты. Они потеряли к ней интерес и перестали ездить. Кажется, за последние два года это были ее единственные посетители.
— А кто приезжал? — Я раскрыл свой блокнот. — У вас остались записи визитов? Какая-нибудь информация?
— Я не помню фамилий, — ответила доктор. — И по правде говоря, меня смущает вопрос конфиденциальности. Думаю, вам лучше побеседовать с доктором Блэйсдейлом. Он решает такие вопросы.
Чего она боится больше — испортить репутацию своей клиентки или опоздать на какое-нибудь светское мероприятие?
Мои часы показывали 5.46. Я сообразил, что делать здесь больше нечего. Поблагодарив доктора Шапиро за оказанную помощь, я бросился обратно в административное здание.
Глава 114
Я чувствовал себя так, словно снова превратился в простого копа, и мне это понравилось. Когда я влетел в вестибюль, часы на стене показывали 5.52. Я подошел к стойке и улыбнулся молодой женщине с розовыми «перышками» в волосах и избытком бижутерии на платье:
— Привет, у меня к вам небольшая просьба. Займет всего пару минут. Но дело очень срочное.
— А ваше дело не может подождать до завтра? — Женщина смерила меня недовольным взглядом.
— Боюсь, что нет. Я только что говорил с доктором Шапиро, и она попросила меня обратиться к вам, пока вы не ушли. Мне необходимо посмотреть журнал посещений одной вашей пациентки. Ее зовут Мэри Константин. Это очень важно. Иначе я не стал бы вас беспокоить.
Сотрудница сняла телефонную трубку.
— Вас послала доктор Шапиро?
— Совершенно верно. Она только что ушла, но обещала, что никаких проблем не возникнет. — Я показал свое удостоверение. — Меня зовут доктор Алекс Кросс, я из ФБР. Мы расследуем убийство.
Женщина раздраженно поджала губы.
— Я уже выключила компьютер, и мне надо забрать дочь. Если хотите, могу дать вам все в бумажном виде.
Не дожидаясь ответа, она вышла в другую комнату и вернулась с толстой пачкой канцелярских книг.
— Можете побыть тут, пока не уйдет Бидси.
Она указала рукой на женщину, сидевшую в стеклянной будке, и молча удалилась.
Страницы журнала посещений были исписаны в две колонки. Я взял последнюю книгу и стал искать Мэри в графе «Навещаемые пациенты».
За два года ее имя не встречалось ни разу. Неудивительно, что она так одиноко чувствовала себя в больнице.
Затем вдруг появилось сразу несколько фамилий. Вероятно, это было связано с тем интересом, о котором говорила доктор Шапиро. Визиты продолжались примерно полтора месяца.
Я просмотрел фамилии посетителей. Все они были мне незнакомы.
Кроме одной.
Глава 115
Не знаю почему, Вермонт сразу невзлюбил мой мобильный телефон. Я постоянно находился вне зоны доступа. Мне пришлось разыскать платный телефон, и я позвонил агенту Пейджу, попросив его связаться с лос-анджелесской полицией. Через минуту офис Мэддокса Филдинга был на связи, но самого Филдинга в нем не оказалось. Сюрприз.
— Ладно, черт с ним, — вздохнул я. — Соедините меня с детективом Жанной Галеттой.
— А что случилось? — спросил на параллельной линии Пейдж.
В трубке раздался женский голос:
— Детектив Галетта слушает.
— Жанна, это Алекс. Здесь также Карл Пейдж из лос-анджелесского отдела ФБР. Я сейчас в Вермонте. У меня важные новости по делу Мэри Смит.
— И у нас тоже — убийство в Ванкувере, — произнесла Жанна. — А что ты делаешь в Вермонте?
— Забудь про Ванкувер. Постарайся найти Филдинга. Или действуй сама, если хочешь. Надо немедленно допросить Майкла Белла. Мужа Марти Лавенстайн-Белл.
— Что?
В голосе Жанны слышалось недоверие. Пейдж тихо выругался, прикрыв ладонью трубку. Я вкратце пересказал им события последних дней и назвал фамилии посетителей больницы.
— Белл знал Мэри Константин. Он навещал ее в Вермонте. И не однажды.
— И что? Думаешь, он ее подставил? Как он вообще узнал, что она в Лос-Анджелесе?
— Пока многое неясно. Вероятно, она обратилась к Беллу, когда приехала в город. Может, они держали связь. Если ему была нужна ее история, это вполне правдоподобно. Я полагаю, она была ему нужна, только не для кино.
— По-твоему, он использовал Мэри для прикрытия? Ничего себе подстава!
— Да, невероятная история. Пейдж, ты слушаешь?
— Конечно. С большим удовольствием. Кажется, начинает что-то проясняться.
— Отлично. Устрой им очную ставку — Майклу Беллу и всем, кто находился в больнице. Боюсь, у него имелись планы не только на свою жену. В общем, узнай все, что сможешь, серфингист. Нам важна любая информация, которая поможет засадить парня за решетку. Жанна, теперь ты. Я заранее прошу извинения, если не прав. Но мы разберемся с этим позже, а сейчас вышли патрульную машину к Беллу. Немедленно. И вот еще что…
— Да, Алекс?
— Не вздумай отправляться туда сама. Я убежден, что Майкл Белл и есть наш убийца.
Глава 116
Дальше события разворачивались стремительно.
Не отъехав и десяти миль от больницы, я притормозил у первой попавшейся автозаправки — допотопной «Тексако» с летящей буквой А на крыше. За мной сразу пристроился «форд», но я решил не обращать на него внимания — все равно поблизости больше не было зданий, кроме какой-то темной сыроварни, торчавшей в поле на противоположной стороне дороги. Рядом паслись коровы.