Файт Этцольд - Крой тела
Торино кивнул. В его взгляде читалось понимание и легкое разочарование от того, что дело все еще не улажено.
— Договорились, но скажи юристам, чтобы оценили доходный потенциал, а не только предъявили какие-нибудь параграфы.
— Обязательно, — ответил Мирс, — потом и поговорим.
Он кивнул всем и направился к выходу.
— Насрать! — бросил Торино Йохену и взялся за мобильник. — Нам этим праздник не испортишь. Позвоним девочкам.
Они провожали Мирса взглядом, пока он не исчез за дверью.
У двери за столиком посетитель с короткими светлыми волосами тоже взглянул вслед Мирсу.
Мужчина в очках в матовой оправе из нержавеющей стали.
Глава 27
— Катарсис, — сказал Фридрих, расхаживая по комнате взад и вперед, как по университетской кафедре. — Очищение. Сознание, так сказать, проветривается, высвобождая тягостные вещи. — Он остановился у постера с изображением Страшного суда. — Чем травматичнее переживание, которое нужно переработать, тем радикальнее будет проходить катарсис. — Он на секунду остановился и продолжил: — Наш преступник без очевидной сексуальной мотивации убивает женщин. Он инсценировал лишь одно изнасилование, чтобы запутать следствие и показать, что его нельзя поймать, такой он умный и непобедимый. Так?
— Так.
— Он убивает женщин, чтобы принести жертву кому-то. Это приводит нас к двум логическим выводам. — Фридрих вопросительно взглянул на Клару. — Первый?
— Первый вывод: человеком, которого он убил, у которого он просит прощения и приносит жертвы, была женщина.
— Очень хорошо, — кивнул Фридрих. — И если мы сделаем второй вывод, то узнаем о нашем убийце еще больше.
— Какой же вывод?
— Ему нужен катарсис, чтобы очиститься самому. — Фридрих вернулся к креслу и остановился под черепом на шкафу.
— Вы считаете, что его самого осквернили? — спросила Клара. — Унизили? Может быть, мать? Своего рода Норман Бейтс интернет-эпохи, который мстит женщинам?
— Нет, — возразил Фридрих, — думаю, это маловероятно. Большинство насильников — мужчины, как, впрочем, и серийные убийцы. Я думаю, что нашего преступника изнасиловал мужчина.
— Крайности присущи мужской натуре, — вздохнула Клара.
Фридрих кивнул.
— Вот поэтому среди женщин и нет ни Микеланджело, ни Моцарта. И Джека Потрошителя тоже нет.
— Это расценивать как комплимент или как свидетельство бедной женской природы?
— Считайте, как хотите, но факт остается фактом, — ответил Фридрих. — Однако вернемся к делу. Обратимся к статистике, будем исходить из того, что какой-то мужчина изнасиловал нашего убийцу. Предположим, что этот мужчина осквернил его в юном возрасте.
— Педофил? И одновременно гомосексуалист? — Клара удивленно приподняла брови.
— Есть некоторые факты, которые об этом говорят, — ответил Фридрих. — Только посмотрите, с какой неприкрытой радостью наш убийца использовал гомосексуалиста Якоба Кюртена как марионетку. Мы должны были подумать, что именно он и есть преступник.
Перед глазами у Клары снова возник прикованный к кровати труп Якоба Кюртена, высушенный и мумифицированный так, что даже пол невозможно распознать.
— И вспомните, как он цинично высмеивал Кюртена в своем письме.
Фридрих наклонился и указал пальцем на строки в отчете: «Вы, наверное, думали, что я у вас в кармане. Но результатов у вас не больше, чем крови в венах высохшего Якоба Кюртена».
— Убийство Кюртена и, возможно, других мужчин, под личиной которых он скрывался, чтобы общаться с женщинами, с одной стороны, всего лишь инструмент. Инструмент, чтобы на самом деле сделать себя безымянным и невидимым, чтобы, используя незначительные детали, становиться невидимым преступником, прямо как у Эдгара Аллана По «Человек в толпе». — Фридрих ненадолго замолчал, словно ему необходимо было упорядочить мысли. — С другой стороны, может быть, это своеобразная месть гомосексуалистам, косвенная месть человеку, который его изнасиловал в детстве или юношестве.
— Почему тогда он не убивает только мужчин? — поинтересовалась Клара.
— Помедленнее, — ответил Фридрих, — давайте не будем смешивать обязательную программу с произвольной. Якоб Кюртен или кто-нибудь еще, кто лежит высохший в своей постели, — это произвольная программа, так ему проще нас запутать. Но на самом деле он мог обойтись и без этого. Женщины — вот обязательная программа.
Клара закрыла глаза, чтобы подумать, а открыв, спросила:
— Ему нужны были мужчины, чтобы убивать женщин и оставаться незамеченным, чтобы довести работу до конца?
— Точно.
— Мужчины были всего лишь инструментами, женщины — жертвами. Совершая убийства, он, возможно, пытается попросить прощения за содеянное ранее?
Фридрих кивнул.
— До этого момента наши предположения вполне правдоподобны.
— А катарсис? Тут женщины играют какую-то роль?
Фридрих лукаво улыбнулся.
— А вы как думаете?
Клара улыбнулась в ответ.
— Если уж вы спрашиваете, то да. Но почему?
— Ну что мог сделать с нашим тогда юным убийцей педофил, гомосексуалист, насильник?
Клара пожала плечами.
— Трогал его, унижал, склонял к оральному или анальному сексу.
— Наш убийца был «активом» или «пассивом»?
— Учитывая юный возраст, наверняка «пассивом».
Фридрих кивнул.
— Значит, наш убийца должен был удовлетворять насильника орально, а тот его анально насиловал. Возможно такое?
Клару немного удивляло, что Фридрих заострял внимание на таких подробностях, но это, очевидно, казалось ему важным.
— Да, звучит правдоподобно.
Фридрих откинулся на спинку стула.
— Это значит, что Безымянный должен был играть роль женщины.
Глаза Клары расширились от удивления.
— И убивая женщин направо и налево, он достигает катарсиса?
— Вероятно. Он убивает то, что ненавидит в себе, что считает грязным. То, что обычно связывают с женским началом, — слабость, мягкость. Сам факт, что мужчина входит в женщину. Именно этих элементов и боится убийца, связывает их с отвращением и стыдом. Потому что именно эти элементы присутствовали в момент его глубочайшего унижения и причинили ему травму. — Фридрих сложил руки, как священник. — Он чувствовал себя женщиной, когда его насиловали и издевались над ним. И чтобы очистить психику, забыть стыд, он пытается убить все женское в себе…
— …убивая вместо этого молодых красивых женщин, — закончила за него Клара.
— Да. Жасмин Петерс была очень привлекательной, — напомнил Фридрих. — Олицетворение женственности. И если есть другие жертвы, чего я опасаюсь, то они тоже не будут страшилищами. Они не могут ими быть, потому что женская красота, которую он убивает, равноценна женской слабости, которую он уничтожает в себе.
Клара взглянула на документы, которые держала в руках.
— И еще один вопрос, — сказала она.
Лицо Фридриха вновь просияло улыбкой.
— Любой, какой пожелаете. Или, лучше сказать, почти любой.
Клара пристально смотрела на него.
— Почему я?
Фридрих снова улыбнулся.
— Позволите задать вам встречный вопрос?
Клара пожала плечами.
— Я вынуждена согласиться.
— Кто вы?
— Женщина, как и другие жертвы.
— Вы тоже жертва?
У Клары свело желудок.
— Если вы имеете в виду убийство моей сестры… Да. Но откуда ему знать об этом?
— Будем исходить из того, что он это знает, — ответил Фридрих. — Если это действительно так, он видит в вас, во-первых, жертву, в смысле товарища по страданиям, человека, с кем случилось нечто подобное, возможно, как и у него самого.
— А во-вторых?
— Во-вторых, вы жертва в «женском» смысле. Вы привлекательная, если позволите мне такое высказывание, хотя и не блондинка. — Он прищурился. — Вы ведь не станете отрицать, что преступнику нравится делиться с вами шокирующей жестокостью.
Клара задумалась над тем, что Фридрих говорил до этого: преступник похож на кошку, которая приносит хозяйке убитых мышей, выкладывая их на террасе.
— И в-третьих? — спросила она.
— Встречный вопрос, — произнес Фридрих. — Кто вы? Здесь и сейчас?
— Здесь и сейчас? Главный комиссар комиссии по расследованию убийств.
— Правильно. — Он откинулся на стуле. — Вы помните о «педагогическом» элементе в его преступлениях? Он хочет вам что-то показать, может быть, даже целый мир. Он хочет приобщить вас, а может быть, и общественность, к своему жертвенному ритуалу и катарсису. Ведь чем больше людей это увидят, тем вернее он почувствует, что выполняет задание наилучшим образом. — Он наклонился вперед. — А кто может оценить экспертизу профессионального серийного убийцы лучше, чем личность, которая, хоть и не напрямую, но является одной из жертв этого же убийцы, потому что она пережила нечто подобное, как и он сам? Во-вторых, женщины всегда являются жертвами. И в-третьих, вы обладаете определенной компетенцией, чтобы оценить его поступок, ведь вы специалист.
