Роберт Маккаммон - Мистер Слотер
Мэтью шел вверх по холму вслед за Прохожим. В тусклом свете раннего утра тяжело висели над головой тучи и снова пахло в воздухе приближающимся дождем. Прохожий уже раньше показывал на отчетливые следы босых ног Слотера.
— Он несет что-то тяжелое, — сказал Прохожий, и Мэтью кивнул. Он знал, что это взрывчатый ларец.
Увидев, что одна лошадь отсутствует, Мэтью весь сжался. Он было думал, что ни одна из этих кляч не выдержит всадника. А если и выдержит, то вряд ли сможет быстро идти, даже понукаемая палкой. Но для Слотера лошадь — это все-таки возможность дать передышку ногам и легким и получить значительное преимущество перед своими преследователями. Перед одним из них по крайней мере.
Утром с первыми петухами Мэтью вывел из забытья мокрый нос обнюхивающей его собаки — это было рядом с жилищем Прохожего. Руки и ноги болели, левое плечо было все в кровоподтеках. Проснись он в таком состоянии в Нью-Йорке, провалялся бы в кровати до полудня, а потом потащился бы к врачу, но здесь, как он понял, подобные ранения считались не более тяжелыми, чем заноза в пальце.
Мэтью сбросил с себя одеяло, проверил, держат ли его ноги, и тут же из своей хижины появился Прохожий По Двум Мирам. Сегодня индеец в дополнение к килту, мокасинам и штанам надел темно-зеленый плащ, завязывающийся у горла. К пряди волос кожаным шнуром была примотана связка перьев, окрашенных в индиго и яркую зелень. На правом плече висел лук на кожаной ленте, украшенной бисерными изображениями разных животных, на левом — колчан с дюжиной стрел. На бахромчатом поясе — нож в ножнах и небольшой мешочек сыромятной кожи, где, как решил Мэтью, имелся запас сушеного мяса. Черной краской на подбородке, щеках и лбу Прохожего были нанесены изображения, которые Мэтью счел символами духов — молнии и вихри. Глаза индейца почернели и блестели опасным блеском смоляных ям. Как сказал бы Грейтхауз, Прохожий собрался на медведя.
Мэтью сообразил, что он-то выглядит не опаснее леденца — в грязной белой рубашке, при галстуке, в темно-бордовых панталонах и жилете без половины пуговиц, в изорванных в клочья чулках, обнажавших ноги вплоть до мокасин. Небритый, с грязными волосами, забитыми песком — при виде него щетина на щетке встала бы дыбом. Вот такой страшный он и будет сегодня, — подумал Мэтью, — потому что хотя он и вышел за Прохожим из деревни, храбрость его сделана из фольги и ее может смять в кулачке любой ребенок.
Их проводили несколько молодых воинов, насмехавшиеся над Прохожим, издевавшиеся над его безумием, но он не обращал на них внимания. Через некоторое время индейцам надоело, и они повернули обратно, оставив путников вдвоем. Прохожий двигался быстро, ничего не говоря, не глядя ни влево, ни вправо — глаза его смотрели только вперед, плечи слегка ссутулились. Он шел той странной перекатывающейся походкой, которую Мэтью видел у других индейцев. «Лисий шаг» называли ее кожаные чулки в Нью-Йорке — те торговцы мехами и охотники, которым приходилось иметь дело с индейскими племенами. Очень скоро Мэтью стало трудно за ним успевать. Прохожий понял, что так они потеряют друг друга из виду и снизил скорость до такой, какую наверняка назвал бы черепашьей.
Этой ночью Мэтью мирно спал на земле под коричневым одеялом, пока вдруг не проснулся в тишине. Отчего проснулся — он не знал. Неподалеку у затухающего костра сидела группа индейцев, ведя какой-то тихий разговор, но их голоса до Мэтью не доносились. Нет, его обеспокоило что-то другое. Он прислушался, лежа с открытыми глазами.
И услышал: пронзительный то ли крик, то ли плач, сперва едва различимый, потом громче, сильнее, и закончившийся то ли задушенным дыханием, то ли всхлипыванием. Потом крик возник снова, и на сей раз Мэтью увидел, как люди у огня оглянулись на лачугу Прохожего, потому что именно оттуда доносились звуки. Теперь плач длился чуть дольше и снова затих. Дважды взлетал этот плач и дважды падал, больше похожий на хриплый стон. У Мэтью мурашки поползли по коже. К Прохожему пришли беспощадные демоны. Какое бы ни было у Прохожего безумие, или какое бы безумие ни владело им, в эту ночь он оказался перед ним беспомощен.
Люди у костра разошлись по своим хижинам. Угли потемнели и остыли. Мэтью наконец заснул снова, натянув одеяло до подбородка. Утром, когда появился Прохожий, ничто не указывало на посещение демонов, и Мэтью первый раз в жизни понял, что вопросов задавать не нужно.
Фургон стоял там, где его бросили. Единственная лошадь, завидев людей, подняла голову и безнадежно заржала.
Прохожий подошел к животному, погладил по боку, приласкал.
— Вот это нес Слотер? — спросил он у Мэтью, кивнув головой в глубину фургона.
Там он и лежал, ларец, с открытой крышкой, прямо рядом с цепями. Мэтью подошел и увидел, что ларец пуст: никаких монет или колец, вообще ничего. Но было внутри прямоугольное отделение, тут же заинтересовавшее Мэтью: он узнал кремневый механизм пистолета, который приводился в действие храповиком и поджигал пороховой заряд. Стены отделения почернели от дыма, вырывавшегося вместе с искрами из замочной скважины. Особый интерес представляли собой железный квадратик и металлический миниатюрный молоточек. Мэтью, восхищенный искусством и изобретательностью уловки, увидел, что молоточек находился под некоторым напряжением, и когда его освобождал храповик, издавал звук, похожий на пистолетный выстрел, ударяя по железной пластинке. Изощренный способ помешать ограблению, но вполне надежный против чрезмерно любопытного индейца. И все равно эта штука — загадка. Как должен владелец открывать ее, не взорвав заряд? И кто ее смастерил?
Мэтью перевернул ларец, чтобы посмотреть снизу, нет ли клейма изготовителя. Наградой ему было не клеймо, а имя и место производства, выжженное в дереве куском раскаленного железа: «О. Квизенхант, Фил.». И номер: «6».
— Кажется, он еще что-то оставил, — сказал Прохожий и, наклонившись рядом с фургоном, поднял измазанное грязью золотое кольцо с маленьким красным самоцветом. — И еще кое-что.
На этот раз он нашел изящную серебряную брошь с четырьмя черными камнями. Прохожий продолжал разглядывать землю, а Мэтью сообразил, что Слотер, перекладывая из ларца свою добычу, уронил как минимум два предмета. И куда же он их переложил? Мэтью вспомнил, что карманов у него не было. Посмотрел под сиденье телеги и увидел, что его сумки с личными вещами нет, и фляжки с водой тоже. А в сумке были бритва и крем для бритья. Страшно подумать, что теперь эта бритва в руках человека, который может найти ей применение не только для ухода за лицом.
— Возьми вот это.
Прохожий нашел еще две вещи: серебряное кольцо с затейливой гравировкой и ожерелье из серовато-синеватого жемчуга, которое будет красивым, если отмыть его от грязи. Принимая их из рук Прохожего, Мэтью вспомнил, как Слотер спрашивал: «Почем сейчас продают нитку жемчуга?»
Драгоценности он убрал в жилетный карман: Прохожего они явно не интересовали, а оставлять их валяться в грязи было бы глупо. Индеец еще раз оглядел землю вокруг телеги, распрямился и начал распрягать лошадь. Мэтью помог, заметив, что ему трудно смотреть индейцу в лицо, потому что, если честно сказать, Прохожий придал себе вид вполне демонический, подобие лесного призрака, чья цель — пронзать страхом сердца англичан. Мэтью подумал, что в этом есть резон: если бы выслеживали его, достаточно было бы одного взгляда на эту свирепую физиономию, и он бы сдался, отбросив бесполезную мысль о бегстве.
А вот подействует ли это на Слотера, когда — и если — они его догонят, — уже другой вопрос.
Когда лошадь освободили, она бросилась к ближайшей траве и начала есть. Прохожий уже поднимался по дороге, Мэтью за ним.
Вторую лошадь они нашли на вершине холма — она там паслась. Проходя мимо, Прохожий только бросил:
— Слотер понял, что ездить без седла — не для него.
Мэтью держался рядом с Прохожим, заставляя себя не отставать. Сколько еще он так выдержит, непонятно, причем, индеец двигался явно не так быстро, как мог бы.
— Почему ты мне помогаешь? — спросил Мэтью, легкие у него уже начинало жечь.
— Я тебе сказал. Мне часы понравились.
— Вряд ли дело только в этом.
— Я бы на твоем месте поберег дыхание. — Прохожий покосился на него на ходу. — Ты знаешь, что мой отец в молодости мог пробежать сто ваших английских миль за день? А проспав ночь, наутро проснуться и пробежать еще сто? Это были дни сильных людей, до того, как пришел твой народ. До того, как вы… принесли то, что принесли.
— И что же… — Мэтью было трудно говорить, не сбиваясь с дыхания. — …мы принесли такое?
— Будущее, — ответил Прохожий и перешел на стелющуюся рысь. Мэтью попытался угнаться за ним, но не смог. Через несколько секунд Прохожий был далеко впереди и внизу. Мэтью упрямо следовал за ним так быстро, как только мог, на саднящих ногах и с горящими легкими.
