Алексей Яковлев - «Прощание славянки»
— Ну, а Костю больше всех!
— Люд-ка! — сдавленно вскрикнул Константин и подхватил ее на руки.
В толпе на набережной зааплодировали.
— Горь-ко! Горь-ко! Горь-ко!
Они подумали, наверное, что на причале гуляет свадьба.
— Лю-да! — крикнул Константин на всю Мойку и поцеловал ее в губы.
Белокурый красавец спросил громко:
— А почему Нина? Ее же Люда зовут!
Ему что-то ответил профессор — я не расслышал. Очень уж было шумно на набережной. Константин на руках внес Людмилу на катер, усадил ее на скамейку и замахал нам.
— Садитесь! Скорей! Уедем отсюда!
А когда все перебрались на катер, он крикнул толпе:
— Хорошего понемножку! Цирк кончился! Гуляйте!
Он был не прав. Цирк только еще начинался.
На корме Котяра накрыл праздничный стол. Я удивился, когда же Константин успел предупредить его? Предупредить и щедро профинансировать… Неужели заранее?
Катер летел по Мойке, как торпедоносец в последнюю атаку. С набережной нам махали прохожие. И французы им радостно отвечали, кричали что-то по-французски.
Котяра вывел катер на середину Невы, опять на то же место, прямо напротив ворот Петропавловки. Только тут все выпили первый бокал шампанского за здоровье Константина.
— Костя, извини,— сказал профессор.— Мы не знали, что у тебя сегодня праздник. Мы собрались на экскурсию. Мы же договорились так. Хорошо, Людмила догадалась по дороге купить цветов…
— И отлично! — подхватила Людмила. — Не извиняйся, Леон! Костик обожает сюрпризы. Правда, Костик?
— Но мы даже подарка не приготовили…
— Он уже получил подарок! — Людмила обняла Константина за шею. — Правда, Костик?
Профессор что-то сказал Натали по-французски. Натали опять оказалась с краю. Она сидела на низкой скамейке, стесняясь своей короткой юбочки, плотно сжав коленки в блестевших, как русалочий хвост, колготках. Когда профессор ей что-то сказал, она расстегнула лежащую на коленях торбочку и достала оттуда зеленое пасхальное яйцо в красных камушках.
— Константэн? Это тебе. От нас. От всех… Да?
Константин, прижав руку к сердцу, принял подарок.
Перевернув яйцо, он заглянул на подставку и подмигнул мне.
Я стоял слева у рубки, с другой стороны штурвальчика. Котяра за всю дорогу не сказал мне ни слова. Он просто меня игнорировал, будто и не знаком со мной.
Людмила с интересом рассматривала подарок. А белокурый красавец опять спросил у всех:
— Я так и не понял, какой у Константина праздник?
Все захохотали и дружно принялись ему объяснять:
— У Константина именины! День его ангела!
— А почему его ангел Нина? — не понимал белокурый.
Опять все хохотали и пили шампанское.
— Ее же Люда зовут! При чем тут Нина? — не унимался красавец.
Тогда профессор, успокоив всех, взялся сам ему объяснить:
— У русских такой обычай. Они празднуют кроме своего дня рождения еще день того святого, в честь которого названы.
— Русские любят погулять, — согласился красавец под дружный хохот.
Натали глядела на красавца встревоженно. Мне все это показалось странным, и я присел к девушке-мальчику.
— Жорж опять ничего не понял, — сказала она расстроенно.
— А разве французы не признают святого покровителя?
Она ответила быстро:
— Католики признают. Жорж не католик.
Тогда я поставил вопрос точнее:
— Может, он и не француз?
Она посмотрела на меня чуть испуганно.
— Откуда ты знаешь?
— Тот Дантес был из Эльзаса. По-французски говорил с немецким акцентом. А этот по-русски говорит с американским.
Она сказала шепотом:
— Жорж из Канады. У него мать американка… Но он француз. Да?
А профессор взялся объяснить красавцу на наглядном примере. Он показал рукой на крепость:
— Этот город основал Петр Великий. Он назвал его Санкт-Петербург. Город святого Петра. Святой Петр — небесный покровитель этого города.
Тут я не выдержал.
— Извините, пожалуйста. Небесным покровителем нашего города является Александр Невский. В конце своей жизни Петр перенес сюда из Владимира Великого мощи святого благоверного князя. Петр сам выбрал князя нашим небесным покровителем.
— Но город ведь он назвал Санкт-Петербург! — напомнила мне Людмила.
— Это ошибка, — ответил я ей. — Петр не успел ее исправить.
— Что исправить? Название нашего города?! — вскрикнула возмущенно Людмила.
Я сказал, чтобы позлить ее еще больше:
— А что? По-настоящему наш город должен называться Александровск. В честь Александра Невского. Свято-Александровск, а не Санкт-Петербург.
— Чушь! — заорала она. — Ты чучело, Ивасик!
Натали внимательно посмотрела на нее, а потом на меня.
— Чушь! — возмущалась Людмила.— Александр Невский на Неве разбил бедных шведов, он бы никогда здесь не прорубил нам окна в Европу! Никогда! Мы бы так и остались дикарями!
— Конечно, — согласился я. — Невский здесь прорубил бы дверь. И Россия, накопив силы, сама бы вошла в Европу через эту дверь! С топорами.
Восточные глаза профессора стали печальными.
— Вы ортодокс, Слава, — пожалел меня профессор.
Константин в объятиях Людмилы засмеялся сыто.
— Он конспиролог! Вот кто он! Кон-спи-ро-лог!
Натали посмотрела на меня прищурившись.
— Слава, что значит «конспиролог»?
Мне пришлось ей объяснить:
— Конспирология — наука о тайнах. В нашей истории столько тайн, столько скрытого… умышленно скрытого, столько умышленной лжи…
Белокурый красавец впервые посмотрел на меня с интересом.
— Кто же от вас ее скрывает?
Мне очень не хотелось вдаваться в такие дебри, и я ему ответил:
— Тот, кто хочет, чтобы русские остались в мире народом бомжей.
— Что такое «бомж»? Да? — не поняла Натали.
— Это человек без дома, без документов, без родины, без святынь…
— Клошар, — поняла Натали.
Все замолчали. А на Неве по случаю летнего дня было людно и шумно, как на Невском проспекте. Мимо нас летели катера, солидно проплывали экскурсионные пароходы, обдавая нас потоками музыки и бодрыми голосами экскурсоводов. Веселые «бомжи» оккупировали реку. Они не думали о смысле своей истории. Они отдыхали от нее. Уж больно трагична и кровава была их история. Как будто нарочно рассказанная так, что о ней поскорее хочется забыть, как о детских ночных кошмарах…
— Ты не прав, конспиролог! — сказала вдруг Людмила. — Сердце нашего города здесь! В этой крепости! Здесь наше окно в Европу! Леон прав! А не ты.
Она поцеловала профессора в щеку. Константин насторожился, профессор удивленно на нее посмотрел, а я почему-то завелся:
— Разве тюрьма может быть сердцем города?
Людмила недовольно замахала на меня.
— Это потом! Потом крепость стала тюрьмой!
— При Петре она ей и стала! А первым узником ее был сын Петра — Алексей. Здесь и задушили его подушками! Эта крепость — дьявольское место! Место сыноубийства. Разве оно может быть сердцем?
— Круто! — захохотал вдруг Константин.— Слушай, Ивасик, совместим приятное с полезным. Месье Леон хотел экскурсию. Поехали, расскажи нам о городе. А мы послушаем. Не отказывайся, Ивас-сик. Сегодня мой день! Не имеешь права мне отказать! Поехали, Балагур!
Но профессор тут же вмешался, схватил Котяру за руку.
— Подождите! Я действительно хотел экскурсию. Литературную. Я хотел показать своим молодым друзьям душу города.— Он с недоверием посмотрел на меня. — Но Слава, по-моему… Это не его тема…
Натали смотрела на меня во все глаза. Она ждала, что я ему отвечу. Я допил шампанское и сказал:
— Почему не моя? Мы — русские, когда выпьем — только о душе и говорим.
— Поехали! — обрадовался Константин.
— Капитан,— обратился профессор к Котяре.— Отвезите нас к Медному всаднику. Я очень люблю этот великий монумент, созданный гением нашего соотечественника.
«По-по-по-по», — взорвалась выхлопная труба. И мы понеслись по кроваво-красной, закатной Неве.
Профессор решил вернуться к месту своего триумфа, где он так красиво поведал своим ученикам о судьбе России. Я не возражал. Я решил не касаться глобальных вопросов. Какое им дело до судьбы несчастных «бомжей»?
Разливая шампанское, Константин сказал профессору:
— Вы, наверное, клад нашли, месье Леон?
— Какой клад? — насторожился тот.
— Мне вы преподнесли яйцо от Фаберже, а горничной по этажу — брошку его же работы!
— Откуда вы знаете? — смутился профессор.
— Я заезжал за вами в гостиницу. Она мне сама похвасталась…
Натали засмеялась.
— Красивая вещь, да? Это я купила. И яйцо, и брошку. Да?
— Где ты их купила? — удивился Константин.
— В Гостином Дворе. У какого-то лохматого парня. У него целая сумка таких вещиц. Да?
— Когда ты их купила? — заволновался Константин.
— О-о, вчера, — припомнила Натали. — Вчера перед обедом. Профессор попросил у меня брошку для подарка той мадам. Я ему уступила. Брошка стоит всего десять долларов, — Натали засмеялась. — И ваше яичко столько же. Этот лохматый парень все продает за десять долларов… Это, конечно, дешевая подделка. Но очень красиво смотрится, да? Вы обиделись, Константин?
