Джорджо Фалетти - Я — Господь Бог
С годами Кармен научилась разбираться в людях, но, как и все, так и не сумела до конца понять саму себя и тех, с кем ее связывала душевная близость. Иногда догадывалась, что ее соображения по поводу Элисон — не более чем дым, который она пускает сама себе в глаза.
Она хотела вернуться к своему креслу, к цифрам в математическом кроссворде, когда в дверь позвонили. «Кто бы это мог быть?» — подумала Кармен. Немногочисленные подруги редко навещали ее, не условившись заранее по телефону. К тому же в это время дня все они на работе. Она прошла ко входу.
За стеклом, затянутым занавеской, виднелись два силуэта.
Открыв дверь, она увидела перед собой волевую, энергичную девушку из тех, которые всегда слишком заняты, чтобы помнить, что еще и хороши собой. Рядом с нею стоял мужчина лет тридцати пяти, высокий, темноволосый, с внимательным взглядом черных глаз, давно не бритый и тем не менее весьма располагающий к себе. Кармен подумала, что, будь она помоложе, эта девушка, такая привлекательная, вполне могла бы стать ее соперницей, а за мужчиной, таким впечатляющим, можно было бы и поохотиться.
Все это, конечно, была игра памяти и воображения, игра в опознавание без последствий, какую она вела всякий раз при виде новых людей, не важно, молодых или старых. Но теперь она больше не хотела затевать никаких игр, потому что жизнь научила ее, чем они чаще всего заканчиваются. В общем, если разобраться, речь снова шла о порядке цифр.
— Миссис Кармен Монтеса?
— Да.
Девушка показала блестящий значок из пластика и металла.
— Меня зовут Вивьен Лайт, я детектив из Тринадцатого округа на Манхэттене.
И дала время посмотреть на свою фотографию, потом указала на мужчину, стоявшего рядом:
— Это Рассел Уэйд, мой коллега.
Кармен охватила тревога. Сердце сильно застучало, как всегда при волнении.
— В чем дело? Вы по поводу Элисон? Что-то случилось с моей дочерью?
— Нет, мэм, не волнуйтесь. Мне нужно только немного поговорить с вами.
Кармен облегченно вздохнула и успокоилась. Она слишком легко возбуждалась, но ничего не могла с этим поделать. На работе ее спокойствие и самообладание, столь необходимые в операционной, вызывали восхищение, но как только она превращалась в обычную женщину и мать, вновь становилась легко уязвимой.
Она расслабилась.
— Слушаю вас.
Девушка с улыбкой кивнула в сторону комнаты:
— Боюсь, это будет не совсем короткий разговор. Позволите?
Кармен посторонилась с недовольным выражением на лице:
— Извините. На радостях я забыла о манерах. Конечно, входите.
И впустила их в дом. Когда гости проходили мимо, Кармен подумала, что у мужчины хороший одеколон, но тут же поправилась: от него исходил хороший запах. А девушка пахла ванилью и кожей.
Закрывая за ними дверь, Кармен представила, что бы они подумали о ней, прочитав ее мысли.
Она опередила их и провела в гостиную.
— Надеюсь, мы не побеспокоили вас?
Кармен удивилась, что сотрудник полиции извиняется. Обычно они довольно бесцеремонны. Особенно гринго, как эти двое, когда разговаривают с латиноамериканцами. И тут поняла, что они явились к ней, конечно же, не для того, чтобы принести хорошие известия.
Они прошли в гостиную, и Кармен вежливо ответила:
— Никакого беспокойства. Сегодня у меня выходной. Я отдыхала.
— Где вы работаете?
Собираясь ответить, Кармен удивилась, что, когда девушка задала этот вопрос, на лице мужчины мелькнула улыбка.
— Я медсестра. Сначала работала в Бельвю, на Манхэттене, довольно долго. Сейчас ассистирую в операционной доктору Бронсону, пластическому хирургу.
Она указала на диван:
— Садитесь, пожалуйста. Хотите что-нибудь? Кофе?
Она опустилась в кресло только после того, как сели гости.
— Нет, спасибо, мэм. Не нужно.
Девушка улыбнулась ей. Кармен поняла, что перед нею человек, который при желании может расположить к себе. Возможно, потому поняла, что и сама умела это делать. А мужчина вроде бы чувствовал себя не совсем в своей тарелке. Не похож на полицейского. Не напускал на себя деловой и торопливый вид, с каким обычно расхаживают представители закона.
Кармен заметила, что Вивьен осматривается. Окинула взглядом мебель, обои, кухню, видневшуюся из двери справа, столовую по другую сторону коридора. Быстрый, но цепкий взгляд. Кармен не сомневалась, что она запомнила все до мелочей.
— У вас очень красиво.
Кармен улыбнулась:
— Вы очень любезны. Это дом женщины, которая живет на свою зарплату. Мне нравится.
Больше ничего не добавила и, посмотрев на девушку, стала ждать, что будет дальше. Та поняла, что традиционный обмен любезностями завершен и пора переходить к сути визита.
— Миссис Монтеса, восемнадцать лет назад вы заявили об исчезновении вашего мужа Митча Спарроу.
Это был не вопрос, а утверждение. Кармен страшно растерялась. Прежде всего потому, что только несколько минут назад думала о Митче. И уж никак не ожидала, что спустя годы эта история может интересовать еще кого-то, кроме нее.
— Да, это так.
— Можете рассказать, как это случилось?
— А нечего рассказывать. Однажды ушел из дома и не вернулся. Я ждала очень долго, а потом поздно ночью сообщила в полицию.
— И что выяснилось в результате расследования?
— Он работал в тот день, как всегда. Ушел со стройки, но домой не вернулся. Мой муж был строительным рабочим.
Кармен, впрочем, пояснение показалось излишним, поскольку им уже известно это обстоятельство из жизни Митча.
— Что за человек был ваш муж?
— Особенный человек. Когда я познакомилась с ним, в голове у него был только мотоцикл. И девушки. Но при встрече оказалось, что это любовь с первого взгляда.
— Никаких размолвок, никаких разногласий, которые позволили бы думать…
Кармен прервала ее:
— О другой женщине, вы имеете в виду?
Она поняла, к чему клонит девушка. Глядя на нее, Кармен подумала, что вопрос этот она задала без всякой необходимости, только потому, что полагалось спросить об этом. Словно уже знала ответ.
И все-таки она сочла нужным пояснить, какие на самом деле у нее были отношения с мужем, раз уж эти двое официально явились сюда раскапывать их историю:
— Нет, поверьте. Мы очень любили друг друга, и он обожал своего сына. Я женщина и всегда пойму, на стороне ли мысли мужчины. Желание — первое, что проходит. Митч думал только обо мне, днем и особенно ночью. И я тоже только о нем. Думаю, я все объяснила.
Кармен говорила это женщине и знала: та поймет, что она имеет в виду. И действительно, детектив, похоже, осталась довольна ее словами и сменила тему:
— Можете подтвердить, что у вашего мужа имелась татуировка на правом плече?
— Да, пиратский флаг. Знаете, такой череп и скрещенные кости. И какие-то слова, но сейчас уже не помню их.
— «Единственный флаг», может быть?
— Да-да, именно так. Это символ его сумасшедших друзей, фанатиков мотоцикла. Сначала мы жили на Кони-Айленде, и Митч…
— Да, мэм, мы знаем о «Череполомах».
Девушка прервала ее, вежливо, но твердо.
Кармен вспомнила, как заявила в Семидесятый округ об исчезновении мужа, и удивилась, что же такое могло случиться, что понадобилось беспокоить окружное управление полиции на Манхэттене.
Детектив продолжала своим профессиональным тоном — решительным и спокойным одновременно:
— Вам известно, что у вашего мужа были переломы?
— Да. Он упал с мотоцикла. Плечо и большая берцовая кость, если не ошибаюсь. Вот тогда мы и познакомились. Его привезли в больницу, где я работала. Когда он уезжал, заставил меня написать на гипсе номер телефона. Мы часто перезванивались, и когда Митч вернулся снять арматуру, как он выражался, то попросил, чтобы я вышла к нему.
— И последнее, мэм. Где работал ваш муж перед тем, как исчез?
Кармен с трудом припомнила то, что давно пряталось в самых дальних уголках памяти:
— Фирма, где он работал, перестраивала какое-то здание на Манхэттене, около Третьей авеню, мне кажется.
Вивьен помолчала, не сразу находя нужные слова. Кармен подумала, что некоторые разговоры похожи на математические операции. Как ни меняй порядок слов, результат остается тот же. И в самом деле, Вивьен вскоре подтвердила эту мысль:
— Миссис Монтеса, боюсь, вынуждена сообщить вам печальное известие. В проеме между стенами здания как раз на углу Двадцать третьей улицы и Третьей авеню мы нашли тело, и с учетом сказанного вами у нас есть основания полагать, что речь идет о вашем муже.
Кармен почувствовала, как что-то накатило на нее и тотчас отхлынуло, словно длинная злая волна, качнув лодку, тут же ушла далеко в море. Вопреки намерению больше не плакать теперь, когда ее предположения подтвердились, слезы вновь потекли по щекам. Она опустила голову и закрыла лицо руками. Спустя минуту вновь взглянула на Вивьен, и поняла, что это действительно ее последние слезы.
