Сара Шепард - Милые обманщицы. Идеальные
– Да ладно, – сказал Лукас. – Ерунда.
Ханна подняла взгляд на Лукаса и только сейчас заметила, какие теплые у него голубые глаза и восхитительно розовые щеки. Для нее случившееся было вовсе не ерундой. Она так долго стремилась к совершенству во всем – выбирала безупречные наряды, выискивала модный рингтон для телефона, поддерживала тело в идеальной форме, заполучила классную подругу и добилась самого крутого парня, – но к чему это совершенство? Возможно, Лукас и есть тот идеал, который ей нужен. Он относился к ней искренне.
Ханна не могла сказать, как это получилось, но они оказались на одном из обшарпанных диванчиков для двоих, и она лежала на коленях у Лукаса. Странно, но она совсем не боялась, что отдавит Лукасу ноги. Прошлым летом, готовясь к поездке с семьей Шона на Кейп-Код[97], Ханна питалась только грейпфрутами и кайенским перцем, а на отдыхе не разрешала Шону прикасаться к ней, когда была в купальнике, опасаясь, что он найдет ее тело рыхлым. С Лукасом ее почему-то не волновали такие мелочи.
Она приблизила к нему лицо. Он склонился над ней. Она почувствовала, как его губы скользнули по ее подбородку, тронули уголок рта, а потом накрыли и сам рот. Ханна затрепетала. Его дыхание прошелестело по ее губам, и он привлек ее к себе. Сердце бешено колотилось, и казалось, что вот-вот разорвется. Лукас держал ее голову в своих руках и целовал мочки ее ушей. Ханна хихикнула.
– Что? – Лукас отстранился.
– Ничего, – усмехнулась Ханна. – Не знаю. Просто забавно.
Это и было забавно – не сравнить с серьезными, требующими особой подготовки свиданиями с Шоном, когда она чувствовала себя под прицелом глаз самых строгих судей, оценивающих каждый поцелуй. Лукас – слюнявый, нежный и восторженный, чем-то напоминал добродушного лабрадора. Время от времени он крепко стискивал ее в объятиях. В какой-то момент принялся щекотать ее, и Ханна с визгом скатилась прямо на пол.
Как-то незаметно они переместились на широкий диван, и Лукас оказался сверху, а его руки блуждали по ее оголенному животу. Он снял рубашку и прижался к ней грудью. Вскоре они устали от ласк и просто лежали в тишине. Взгляд Ханны скользил по корешкам книг, расставленным шахматам, бюстам известных писателей. И вдруг девушка резко приподнялась.
Кто-то смотрел в окно.
– Лукас! – Она указала на темную фигуру, скользнувшую к боковой двери.
– Не паникуй, – сказал Лукас, спрыгивая с дивана, и подкрался к окну. В кустах что-то шевельнулось. Повернулся ключ в замке двери. Ханна стиснула руку Лукаса.
Здесь «Э».
– Лукас…
– Тс-с. – Снова щелчок. Где-то открывали замок. Видимо, кого-то принесло. Лукас наклонил голову и прислушался. Из дальнего коридора доносились шаги. Ханна попятилась назад. Скрипнули половицы. Шаги приблизились.
– Эй? – Лукас схватил рубашку и быстро оделся. – Кто там?
Никто не ответил. Но скрип усилился. Тень протянулась через стену.
Ханна огляделась и схватила первое, что попалось под руку – «Фермерский альманах»[98] за 1972 год. Внезапно в зале вспыхнул свет. Ханна вскрикнула и занесла над головой увесистую книгу. Перед ними стоял пожилой бородатый мужчина в очечках в тонкой металлической оправе, в вельветовом пиджаке. Он поднял руки в знак капитуляции.
– Я с исторического факультета! – забормотал мужчина. – Не спится что-то. Пришел сюда почитать… – Он как-то странно посмотрел на Ханну. До нее дошло, что ворот толстовки Лукаса съехал набок, выставляя напоказ ее голое плечо.
Ханна постепенно успокаивалась. Она даже вернула книгу на место.
– Извините, – проговорила она. – Я подумала…
– В любом случае, нам пора. – Лукас обошел старика и вывел Ханну за дверь. Когда они подошли к железным воротам, он вдруг расхохотался.
– Ты видела лицо этого чувака? – Лукас закатывался от смеха. – Он перепугался до чертиков!
Ханна пыталась смеяться вместе с ним, но страх еще сидел в ней и не давал расслабиться.
– Пойдем отсюда, – прошептала она дрожащим голосом. – Я хочу домой.
Лукас проводил Ханну до парковки для гостей вечеринки Моны. Она отдала валету квитанцию на свой «Приус» и, когда ей подогнали машину, заставила Лукаса тщательно осмотреть салон – не прячется ли кто сзади. Когда она благополучно села за руль и щелкнула центральным замком, Лукас постучал в водительское окошко и произнес одними губами: «Позвоню тебе завтра, хорошо?». Ханна посмотрела ему вслед, чувствуя себя взволнованной от радости и в то же время ужасно расстроенной.
Она начала спускаться по серпантину подъездной аллеи. Через каждые несколько метров ей попадались баннеры с рекламой новой выставки, открывшейся в планетарии. «БОЛЬШОЙ ВЗРЫВ». Надпись сопровождалась картинками пылающей в огне Вселенной.
Когда просигналил сотовый телефон, Ханна так подскочила на сиденье, что едва не сорвала ремень безопасности. Она съехала на автобусную полосу и дрожащими пальцами вытащила телефон из сумки. Новое текстовое сообщение.
Упс, кажется, это была не липосакция! Не верь всему подряд! – Э
Ханна подняла голову и осмотрелась. В окрестностях планетария стояла тишина. Окна и двери старых домов были наглухо закрыты, на улице ни души. Налетевший ветерок растрепал флаг на крыльце старинного особняка в викторианском стиле и заставил дрожать огонек в светильнике Джека[99] на лужайке перед домом.
Ханна снова перевела взгляд на текст. Странно. Последнее сообщение, подписанное «Э», пришло не со скрытого номера, как обычно, а с определившегося, причем с кодом города 610 – кодом Роузвуда.
Комбинация цифр показалась ей знакомой, хотя Ханна никогда не запоминала телефонных номеров – свой первый сотовый она получила в седьмом классе и с тех пор полагалась только на быстрый набор. Впрочем, что-то ее беспокоило…
Ханна прижала ладонь ко рту.
– О боже, – прошептала она. И задумалась. Неужели такое возможно?
Теперь она точно знала, кто скрывается за буквой «Э».
34. Это прямо перед тобой
– Еще кофе? – Официантка, пахнущая жареным сыром, с очень большой родинкой на подбородке, подошла к Арии, помахивая кофейником.
Ария взглянула на свою почти пустую кружку. Ее родители наверняка сказали бы, что этот кофе перегружен канцерогенами, но что они знали?
– Да, конечно, – ответила она.
Вот чем закончилась ее история. Ария сидела в кабинке закусочной возле дома Эзры в Старом Холлисе. Вокруг нее разместился весь ее нехитрый скарб – ноутбук, велосипед, одежда, книги. Идти ей было некуда – ни к Шону, ни к Эзре, ни даже к себе домой. Закусочная оказалась единственным заведением, открытым в столь поздний час, если не считать круглосуточной забегаловки «Тако Белл», но она служила, скорее, притоном для алкоголиков и похмеляющихся.
Девушка уставилась на свой мобильник, взвешивая возможные варианты. Наконец, она набрала домашний номер. Телефон прозвонил шесть раз, прежде чем включился автоответчик.
– Спасибо за звонок семье Монтгомери, – услышала она жизнерадостный голос Эллы. – Сейчас нас нет дома…
Вот те раз. Где, черт возьми, прохлаждается Элла в субботу после полуночи?
– Мам, возьми трубку, – произнесла Ария после сигнала. – Я знаю, что ты дома. – По-прежнему тишина. Она вздохнула. – Послушай. Мне нужно срочно вернуться домой. Я рассталась со своим парнем. Мне больше негде остановиться. Я сижу в закусочной, как бездомная.
Она выдержала паузу, ожидая, что Элла ответит. Не дождалась. Ария могла себе представить, как мать стоит у телефона, холодная и бесстрастная. А, может, и не стоит. Может, услышала голос Арии и пошла к себе наверх, спать.
– Мама, я в опасности, – взмолилась она. – Я не могу сейчас все объяснить, но я… я боюсь, что со мной может что-то случиться.
Бииип. Автоответчик отключился. Ария уронила телефон на пластиковую столешницу. Она могла бы перезвонить, но какой смысл? Она почти услышала голос матери: Я видеть тебя не могу.
Ария подняла голову, обдумывая родившуюся идею. Медленно она снова взяла трубку и прокрутила входящие сообщения. Эсэмэска Байрона с номером телефона еще хранилась в ящике. Глубоко вздохнув, она позвонила. Байрон ответил сонным голосом.
– Это Ария, – тихо сказала она.
– Ария? – эхом отозвался Байрон. Он казался ошеломленным. – Вроде бы два часа ночи.
– Я знаю. – Музыкальный автомат зашипел иглой и сменил пластинку. Официантка сливала остатки кетчупа из двух бутылок в одну. Последние посетители, не считая Арии, встали из-за столика и, помахав на прощание официантке, потянулись к выходу. Звякнули колокольчики на двери.
Байрон нарушил молчание.
– Что ж, рад тебя слышать.
Ария подтянула колени к груди. Она хотела сказать ему, что он все испортил, когда попросил ее держать в тайне его измену, но она чувствовала себя совершенно обессиленной, чтобы затевать очередную ссору. И к тому же… одна ее половина действительно скучала по Байрону. Байрон – ее отец, один-единственный. Это он прогнал змею, которая попалась под ноги Арии во время похода в Гранд-каньоне.[100] Он ходил объясняться с учителем рисования мистером Каннингемом, когда тот в пятом классе поставил Арии «неуд» за автопортрет, потому что она изобразила себя в зеленой чешуе и с раздвоенным языком.
