Карин Жибель - Укус тени
Бенуа вспоминает все удары, которые он получил, вспоминает ненависть и остервенение. Он вспоминает удары железным прутом, ногами, кулаками, ожоги от зажженной сигареты… А еще лезвие ножа, вонзавшееся в его — уже полумертвое — тело. Он вспоминает о поломанных пальцах правой руки, об изувеченной левой ноге.
Он сможет забыть обо всем этом только тогда, когда испустит дух. Ничего другого его уже не ждет.
— Бенуа, я… я все-таки ходила к тебе домой. Я… нашла там ту гостиничную квитанцию…
Бенуа открывает глаза.
— Бенуа, пожалуйста, посмотри на меня.
Он медленно переворачивается с бока на спину и, помогая себе все еще здоровой — и все еще пристегнутой к решетке — рукой, приподнимается так, чтобы можно было опереться спиной о металлические прутья. Затем он поворачивает к Лидии изуродованное лицо. Лицо, превращенное в кровавое месиво.
Лидия с ужасом смотрит на то, что она натворила.
— Теперь-то ты понимаешь, что я невиновен? — спрашивает Бенуа слабым голосом.
— Теперь я вообще ничего не понимаю, — удрученно отвечает Лидия. — Я не понимаю, что со мной произошло…
— Лидия… Тебя кто-то использовал… Тот, кто хотел, чтобы я исчез… Это ведь нетрудно понять… Тебе просто нужно было прислушаться к тому, что я тебе говорил…
Лидия садится на пол.
— Но зачем? Зачем кому-то так поступать с нами?
Она начинает плакать. Присмотревшись к ней, Бенуа догадывается, что она пролила сегодня уже немало слез.
В его сердце вспыхивает огонек надежды: он, похоже, все-таки сумеет выбраться живым из этого ада. Если, конечно, сидящая перед ним женщина согласится приложить к этому определенные усилия.
Причем быстро.
— Лидия… Пожалуйста, вызови «скорую помощь»… И отцепи меня от этой чертовой решетки!
Лидия отрицательно качает головой.
— Нет… Если я тебя освобожу, меня посадят в тюрьму!
— Лидия, прошу тебя… Не обрекай меня на смерть!
Лидия всхлипывает и закрывает лицо ладонями.
— Я не хочу, чтобы меня отправили в психбольницу!
— Я… я этого не допущу, — обещает Бенуа. — Я замолвлю за тебя слово перед судьей. Я скажу, что… что ты искренне считала меня виновным в смерти Орелии, что тебя кто-то ввел в заблуждение… Если ты вытащишь меня отсюда, я сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить тебя. Я тебе обещаю…
Лидия поднимается на ноги и вытирает слезы рукавом свитера.
— Ты хочешь чего-нибудь горячего, Бен? Чаю или кофе?
«Чаю? Кофе? Может, она еще предложит мне журнал с картинками, чтобы я мог чем-то занять свое свободное время?!»
— Лидия… Мне нужен врач… Вызови «скорую помощь»…
— Хорошо, я сейчас вызову… Не двигайся!
Лидия уходит в направлении лестницы, и Бенуа закрывает глаза.
Не двигаться? А как, интересно, он смог бы двигаться? У него уже полностью онемели одна рука и одна нога. К этому следует добавить раны от побоев, голод, жажду, общее истощение организма. Картина получается просто жуткая.
Нет, двигаться он сейчас не будет.
Скоро он вообще навсегда потеряет способность двигаться.
Вспыхнувший в его душе огонек надежды гаснет. Его надежда на то, что ему все-таки удастся отсюда выбраться, — не более чем несбыточная мечта! Даже если теперь Лидия и считает его невиновным в убийстве Орелии, она все равно не выпустит его из этой чертовой «клетки». Она будет держать его здесь, в своем подвале. До самой смерти.
Потому что она потеряла рассудок. Потеряла уже давным-давно.
В комиссариате полиции — всеобщее смятение.
Моретти только что увезли в наручниках во Дворец правосудия.
У сотрудников комиссариата сложилось такое впечатление, будто их уважаемое учреждение перенесло землетрясение в баллов девять по шкале Рихтера. От такой встряски они почти забыли об исчезновении Лорана.
Лейтенант Торез заглядывает в кабинет Фабра, который там оживленно о чем-то разговаривает с Джамилей.
— Заходите, — приглашает майор.
Торез, зайдя в кабинет, закрывает за собой дверь и садится на стул рядом с Джамилей.
— Позвольте вас похвалить, — говорит Фабр. — Вы провели допрос просто мастерски…
Лейтенант пожимает плечами.
— Спасибо, но… Я не знаю, правильно ли мы поступили…
— Еще как правильно. Нам ведь удалось выяснить правду! — заявляет майор.
— А что сказал Моретти?
Допрос комиссара взял на себя Фабр. Пока что результаты он держит от сотрудников комиссариата в секрете, однако по кабинетам, коридорам и курилкам уже поползли слухи, которые вызывают большое брожение в умах.
— Он раскололся очень быстро, — рассказывает Фабр. — Все это началось месяца три назад… Моретти отреагировал на объявление, данное Гаэль в Интернете, еще, конечно же, не зная, что его дала именно она. По-видимому, он просто хотел немного поразвлечься! Однако, когда Моретти отправился в условленное место встречи, он издалека увидел, что это жена Лорана, и повернул назад, чтобы она не заметила его. Именно тогда он понял, чем занимается эта женщина… Некоторое время назад у него возникли серьезные проблемы с деньгами. Насколько я понял, он влез в карточные долги…
— Да, Бен как-то раз рассказывал мне, что комиссар — большой любитель поиграть в покер, — перебивает Фабра Торез. — Он узнал об этом совершенно случайно, когда взял за жабры одного типа, которому доводилось играть в карты с Моретти.
— Итак, у Моретти возникли трудности с деньгами и ему в голову пришла спасительная идея: он решил шантажировать Гаэль, чтобы заставить ее раскошелиться, а заодно и переспать с ним! Судя по тому, что рассказала мне мадам Лоран, он предупредил ее, что это будет только первый «взнос». Моретти рассчитывал, что время от времени будет вытягивать из нее деньги! Ей пришлось бы и дальше заниматься проституцией, чтобы иметь возможность платить ему столько денег, сколько он потребует…
— Какой подонок! — не выдерживает Джамиля. — Подумать только, этот негодяй был нашим начальником! Начальником, которого мы уважали и за которым были готовы идти в огонь и воду!
— У меня тоже в голове не укладывается, как он мог на такое пойти! — соглашается лейтенант. — Вот так история! Просто уму непостижимо!
— Кстати, я напоминаю вам, что мы все еще не нашли майора Лорана! — говорит Фабр.
— А может, к его исчезновению приложил руку Моретти? — предполагает Джамиля. — Он ведь вполне мог захотеть избавиться от Лорана!
— Да, конечно! — подхватывает Торез. — Он наверняка боялся, что Бену станет известно о его проделках! Если бы это произошло, ему бы пришлось пережить далеко не самую приятную в его жизни четверть часа!
— Нет, вряд ли Моретти к этому причастен, — возражает Фабр. — Я, кстати, допросил его и по данному вопросу… Гаэль никогда бы его не выдала, если бы ее муж не исчез! Так что Моретти не был заинтересован в исчезновении Лорана… Получается, что нам в очередной раз придется начать это расследование с нуля… Я, признаться, уже начинаю сомневаться, что нам удастся что-нибудь выяснить…
— Мне нужно отвезти Гаэль домой, — вдруг заявляет Торез, вставая.
— Давайте лучше я отвезу ее, — возражает Фабр. — Возвращайтесь к себе, лейтенант.
— А что вы будете делать потом? Останетесь в Безансоне или…
— В Безансоне я оставаться не могу: мне нужно срочно вернуться в Париж… Но я приеду сюда во вторник утром.
Лидия входит в «клетку», но не сразу решается подойти к своему пленнику, хотя он по-прежнему пристегнут наручниками к решетке.
— Я принесла тебе кофе, Бен… И болеутоляющие лекарства.
Поскольку Бенуа даже не шевелится, она ставит принесенный ею маленький поднос рядом с ним и отходит немного в сторону. Затем она садится на пол спиной к решетке — чуть поодаль от Бенуа — и скрещивает ноги.
Бенуа открывает глаза.
— Лидия…
— Пей, пока кофе еще горячий… И не забудь про таблетки.
— Ты вызвала «скорую помощь»?
Лидия отрицательно качает головой. Веки Бенуа устало опускаются.
— Почему, Лидия?
— Пей кофе… Пока ты не умер от холода!
Бенуа пытается взять чашку, но его правая рука отказывается ему подчиняться.
— Я не могу… Нужно, чтобы ты сняла с меня наручники…
— Подожди, я тебе сейчас помогу.
Она становится рядом с ним на колени и помогает ему поднести чашку к губам. Затем она кладет ему в рот таблетки.
Кофе и вправду согревает его, разливаясь внутри приятным теплом.
— Спасибо, — бормочет Бенуа.
Лидия, осмелев, садится рядом с ним.
— Я принесу тебе сегодня вечером поесть, — говорит она, улыбаясь. — Чего бы тебе хотелось?
— Лидия… Я так долго не протяну…
— Не переживай, я буду за тобой ухаживать, и тебе станет лучше… Вот увидишь…
— Нет, я так долго не выдержу… Я скоро умру… Я уже умираю…
