Сидни Шелдон - Мельницы богов
Специалист выпрямился.
– Подслушивающее устройство в ваших туфлях.
Мэри недоверчиво посмотрела на него.
– Вы ошибаетесь. Эти туфли я купила в Вашингтоне.
– Будьте добры, снимите их, – попросил Майк Слейд.
– Но я… – все это было просто смешно. Прибор наверняка неправильно работал. Или кто-то хотел заманить ее в ловушку. Скорее всего, это штучки Майка Слейда. Он хочет избавиться от нее, поэтому передаст в Вашингтон: ее поймали на том, что она передавала врагам информацию.
Она сняла туфли и сунула их в руки Майку.
– Держите, – раздраженно сказала она.
Он покрутил их в руках и спросил:
– Это новый каблук?
– Нет, это… – И тут она вспомнила, что просила Кармен отнести туфли в ремонт.
Майк отломал каблук. Внутри находился миниатюрный магнитофон.
– Вот мы и обнаружили нашего шпиона, – сухо сказал Майк. – Где вам поставили этот каблук?
– Не знаю. Я попросила служанку отнести туфли в ремонт.
– Чудесно, – с сарказмом сказал Майк. – Мы будем вам очень благодарны, если в будущем, госпожа посол, вы будете поручать подобные дела своей секретарше.
***Мэри принесли телеграмму:
«Сенатский комитет по иностранным делам решил предоставить Румынии заем, который вы просили. Сообщение об этом будет сделано завтра. Поздравляю. Стэнтон Роджерс».
Майк Слейд прочитал телеграмму.
– Хорошие новости. Негулеску будет в восторге.
Мэри знала, что положение Негулеску, румынского министра финансов, довольно шаткое. Этот заем сделает его героем в глазах Ионеску.
– Значит, они объявят об этом только завтра. – Мэри задумалась. – Я хочу, чтобы вы сегодня устроили мне встречу с Негулеску.
– Мне тоже пойти с вами?
– Нет, не надо.
***Через два часа Мэри сидела в кабинете румынского министра финансов. На его лице была довольная улыбка.
– Я вижу, у вас для меня хорошие новости?
– Боюсь, что нет, – с сожалением сказала Мэри. Она смотрела, как улыбка сползла с лица министра.
– Как? Я понял, что все уже было решено?
Мэри вздохнула.
– Я тоже так полагала.
– Что случилось? Почему ничего не вышло? – Его лицо посерело.
Мэри пожала плечами.
– Не знаю.
– Я ведь обещал нашему президенту… – Он замолчал, ошеломленный новостью. Посмотрев на Мэри, он хрипло сказал: – Президенту это не понравится. Неужели ничего нельзя сделать?
– Я тоже расстроена, – сказала Мэри. – Все шло нормально, как вдруг перед голосованием один из сенаторов узнал, что румынским священникам, которых пригласили в Юту, отказали в визе. Сам сенатор – мормон, и он был крайне возмущен.
– Из-за священников? – фальцетом произнес Негулеску. – Вы хотите сказать, что они проголосовали против из-за?…
– Так мне передали.
– Но, госпожа посол, в Румынии все делается для церкви. У них здесь полная свобода. – Язык у него заплетался. – Мы просто обожаем священников!
Он сел рядом с Мэри.
– Госпожа посол, если мне удастся сделать так, что этим священника разрешат посетить вашу страну, как вы думаете, может финансовый комитет Сената дать нам заем?
Посмотрев ему в глаза, Мэри ответила:
– Господин Негулеску, я вам это гарантирую. Но вы должны дать мне ответ до вечера.
Негулеску позвонил в половине третьего.
– Госпожа посол! Великолепные новости! Священники могут ехать, когда захотят. А у вас что?
Мэри позвонила ему через час.
– Я только что получила телеграмму. Решено предоставить вам заем.
Глава 23
Мэри постоянно думала о Луи Дефорже. Он спас ей жизнь и исчез. Она была рада увидеться с ним на приеме. Повинуясь внезапно возникшему желанию, Мэри пошла в магазин, торгующий на валюту, купила для него красивый серебряный кубок и попросила отправить его во французское посольство. Это была ее скромная благодарность за то, что он сделал. Дороти Стоун сказала ей:
– Вам звонит доктор Дефорже. Будете говорить с ним?
– Конечно, – улыбнулась Мэри. Она сняла трубку.
– Добрый день.
– Добрый день, госпожа посол. – Как приятно было слышать его голос с французским акцентом. – Я хочу поблагодарить вас за такой изысканный подарок. Хотя это совсем не обязательно было делать. Я и так рад, что мог оказать вам услугу.
– Это была не просто услуга, – ответила Мэри. – Мне бы хотелось как-нибудь выразить свою благодарность.
Он молчал.
– Может быть… – Он снова замолчал.
– Да?
– Да нет. Ничего, – смущенно сказал он.
– Ну, пожалуйста.
– Ладно. – Он напряженно рассмеялся. – Может мне удастся пригласить вас как-нибудь поужинать. Я знаю, как вы заняты…
– С удовольствием, – быстро сказала Мэри.
– Правда?
В его голосе звучала радость.
– Правда.
– Вы знаете ресторан «Тару»?
Мэри была там два раза.
– Нет, – ответила она.
– Отлично. Мне доставит удовольствие показать его вам. В субботу вечером вы, наверное, заняты?…
– В шесть часов я должна присутствовать на коктейле, но потом мы сможем вместе поужинать.
– Великолепно. Я знаю, у вас двое детей. Может, вы возьмете их с собой?
– Спасибо, но в субботу вечером они будут заняты.
Она сама не знала, зачем сказала неправду.
***Прием проводился в швейцарском посольстве. Это, несомненно, было посольство первой категории, так как на приеме присутствовал президент Ионеску.
Увидев Мэри, он подошел к ней.
– Добрый вечер, госпожа посол. – Он взял ее руку и задержал в своей дольше, чем это было надо. – Как я рад, что ваша страна согласилась предоставить нам этот заем.
– А мы рады, что вы разрешили представителям духовенства посетить Соединенные Штаты, Ваше Превосходительство.
Он небрежно помахал рукой.
– Румыния – не тюрьма. Здесь каждый может ездить, куда захочет. Моя страна является символом социальной справедливости и демократии.
Мэри подумала о длинных очередях у магазинов, толпе в аэропорту, евреях, стремящихся эмигрировать.
– Вся власть в Румынии принадлежит народу.
«В Румынии есть концентрационные лагеря, которые нам не показывают».
– Со всем уважением к вам, господин президент, хочу заметить, что сотни, а может, и тысячи евреев хотят покинуть Румынию. Ваше правительство не дает им визы.
Он нахмурился.
– Это диссиденты. Возмутители спокойствия. Мы оказываем миру услугу, что не выпускаем их, держим все время под контролем.
– Господин президент…
– Здесь к евреям относятся лучше, чем в любой другой стране «за железным занавесом». В 1967 году после арабо-израильской войны Советский Союз и все остальные страны Восточной Европы разорвали дипломатические отношения с Израилем. Все, кроме Румынии.
– Я знаю об этом, господин президент, но факт остается фактом…
– Вы уже попробовали черную икру? Она просто великолепна.
***Луи Дефорже предложил заехать за Мэри, но она сказала, что ее довезет Флориан. Она позвонила доктору и предупредила, что задержится. Ей надо было вернуться в посольство и написать отчет о беседе с президентом Ионеску.
В посольстве дежурил Ганни. Морской пехотинец отдал ей честь и открыл дверь. Мэри прошла в свой кабинет и зажгла свет. Она остановилась как вкопанная. На стене было написано красной краской: «ОТПРАВЛЯЙСЯ ДОМОЙ, ПОКА ЖИВА». С побелевшим лицом она выскочила из кабинета и побежала вниз. – Что-нибудь случилось, госпожа посол? – спросил Ганни.
– Ганни, кто был в моем кабинете?
– Никто, госпожа посол.
– Где журнал записи посетителей? – Она старалась говорить спокойным голосом.
– Вот, пожалуйста. – Ганни протянул ей журнал.
Здесь отмечалось время посещений. Она посмотрела, кто приходил в посольство после пяти тридцати, когда ее уже не было в кабинете. Она насчитала двенадцать имен.
Мэри посмотрела на дежурного.
– Люди, которые здесь записаны, – их всех сопровождали?
– Конечно, госпожа посол. Посетители не могут подниматься наверх без сопровождения. Что-нибудь не так?
Что– то было не так.
– Пусть кто-нибудь закрасит надпись на стене в моем кабинете, сказала Мэри.
Она развернулась и быстро вышла из посольства. Отчет мог подождать до утра.
***Луи Дефорже уже ждал ее в ресторане. Когда она подошла к столику, он встал.
– Извините за опоздание, – Мэри старалась, чтобы голос не дрожал.
Он пододвинул ей стул.
– Ничего страшного. Я рад, что вы пришли.
Мэри уже жалела, что согласилась поужинать с ним. Нервы у нее были напряжены до предела.
Дефорже посмотрел на нее.
– С вами все в порядке, госпожа посол?
– Да, – ответила она. – Все прекрасно. «Отправляйся домой, пока жива». – Я, пожалуй, выпью виски. – Она ненавидела виски, но надеялась снять напряжение.
Сделав заказ, Дефорже сказал:
– Быть послом в этой стране, наверно, нелегко. Особенно женщине.
Румыны с предубеждением относятся к женщинам.
