Андрей Воронин - Слепой. Защитнику свободной России
Пройдя около двух километров, Сиверов услышал внизу голоса. Прислушавшись, он уловил отдельные фразы на фарси: «Еще немного отдохнем, и надо идти», «Если повезет, к рассвету нагоним его»… Глеб залег за камень и разглядел внизу, метрах в тридцати – сорока от себя, часового духов. Он прохаживался взад-вперед с автоматом, иногда останавливаясь и прислушиваясь к ночным звукам.
«Вот и встретились два одиночества, – с иронией подумал Сиверов и тут же решил, что будет атаковать талибов. – Лучшей возможности мне может не представиться. Сейчас они меня не ждут, даже предположить не могут, что я решусь в одиночку атаковать их. А внезапность на войне – великий фактор. Поэтому вперед, Глеб!» – скомандовал он себе.
Сиверов достал нож и, зажав его в зубах, пополз, подбираясь к часовому. Их разделяло несколько метров. Он слышал уже дыхание талиба. И Глеб, со скоростью броска змеи, ударил часового сзади в затылок кулаком и тут же, закрыв ему рот рукой, всадил нож по рукоятку в спину. Затем тихо опустил тело на камни.
Сиверов подполз к валуну и глянул вниз. Возле небольшого костра сидело восемь талибов.
– Что ж, надо идти дальше. Зовите часового, – поднявшись, приказал коренастый талиб с большой седой бородой.
«Видимо, это их командир», – повернув дуло в сторону этого талиба, подумал Сиверов. Как только встали остальные и кто-то крикнул, обращаясь к часовому: «Ахмед, уходим!», Глеб плавно нажал на спусковой крючок.
Талибы стояли близко друг к другу, поэтому представляли собой идеальные мишени. Командир первым повалился на землю, очередь прошила еще двух талибов, стоявших рядом. Не давая врагам опомниться, Сиверов перевел огонь на других. Еще двое, будто в замедленной съемке, попадали на камни. Тут же был убит очередной талиб. Но двое оставшихся непостижимым образом отпрыгнули в разные стороны и, укрывшись за камнями, открыли огонь по Глебу, у которого в рожке закончились патроны.
Укрываясь за камнями, он повернулся на бок и сменил рожок, передернул затвор. В этот момент один из талибов швырнул в сторону Сиверова гранату. Глеб успел короткой очередью убить врага, а граната упала где-то позади него. Он инстинктивно сжался, прикрыв голову руками. Раздался взрыв, и тут же что-то острое впилось в икроножную мышцу Глеба. «Похоже, я поймал осколок», – подумал он.
Очередь, выпущенная оставшимся в живых талибом, просвистела над Сиверовым. Глеб перекатился на бок и выстрелил по талибу. Моджахед «огрызнулся» в ответ. «Вот хренотень, так мы можем до утра постреливать друг в друга», – чувствуя усиливающуюся боль, подумал Глеб. Будто подтверждая его мысли, талиб выстрелил одиночным патроном. «Сейчас бы граната ой как пригодилась, – размышлял Глеб. – А что, если… – Он посмотрел на пустой магазин, лежавший рядом. – Риск, конечно, серьезный, но оправданный. Если повезет, я уничтожу душка, и он не сможет никого позвать на помощь».
Сиверов выпустил очередь в сторону духа, чтобы тот не расслаблялся, и, отложив автомат, достал пистолет. Приготовившись, Глеб прицелился и бросил пустой рожок за камень, где лежал талиб. Послышался резкий удар. Душман вскрикнул. Видимо, он подумал, что упала граната, которая вот-вот взорвется. На такую реакцию Глеб и рассчитывал.
Превозмогая боль, Сиверов с пистолетом в правой руке прыгнул вниз и, перекатившись, вскочил на ноги, затем запрыгнул за камень, где лежал орущий от страха дух, и всадил в его голову три пули. Талиб завалился на бок, откинув правую руку в сторону. «Готов!» – выдохнул Глеб.
Сиверов огляделся. Повсюду валялись убитые им талибы. Их командир, раскинув руки в стороны, безжизненными глазами смотрел в темное небо. «Я не пожалел для вас патронов! – обращаясь к поверженному врагу, мысленно произнес Сиверов и улыбнулся: – Надо же, с перепугу три раза убивал последнего душка. Хватило бы и одного выстрела».
Посидев с минуту, Глеб снова ощутил приступ сильной боли в правой икроножной мышце. «Нужно осмотреть ногу, идти ведь мне еще прилично», – подумал он. Сиверов задрал правую штанину и увидел рану, из которой струйкой текла кровь. Осколок, к счастью, вошел неглубоко, конец его немного торчал из раны. «Придется резать и зашивать, – заключил Сиверов, – иначе к утру я потеряю много крови и вряд ли смогу идти».
Глеб достал нож, вытащил из рюкзака небольшую пластмассовую бутылку со спиртом, плеснул немного спирта на нож, иголку и нитку, которой собирался зашивать рану. «Итак, приступим», – сказал он. В полевых условиях Афганистана ему не раз приходилось зашивать раны своим бойцам, а вот себе проделывать эту процедуру пока не доводилось.
Глубоко вдохнув, Сиверов сделал ножом надрез и едва не вскрикнул от боли. Острием ножа он извлек из раны небольшой металлический осколок. «Слава богу, осколок удален», – подумал Глеб. Перед тем как зашивать рану, он протер ее спиртом и сделал небольшой глоток. «Так-то будет веселее», – подбодрил он себя. Стиснув зубы, Сиверов стал зашивать рану, покрываясь от боли холодным потом. Наконец он сделал последний стежок. Тяжело дыша, Глеб осмотрел работу. «Довольно неплохо для походных условий. Швы ровные. Кровотечение почти остановилось. Надо дать ноге отдохнуть. Пусть рана хоть немного стянется. А с рассветом можно будет двигаться дальше. Только вот проводить ночь в этой безмолвной компании, – Сиверов посмотрел на убитых им талибов, – что-то не очень хочется».
Глеб поднялся и, прихрамывая, обыскал всех подряд поверженных врагов. Прихватив с собой четыре найденные у талибов гранаты, превозмогая боль, он пошел вперед, удаляясь от места недавнего боя. Пройдя около пятисот метров, Сиверов почувствовал сильнейшую боль и опустился около большого камня. «Пусть нога отдохнет, да и мне не помешает поспать», – решил он. Глеб снял рюкзак, положил на него голову и тут же, полусидя, уснул.
В эту ночь Сиверов спал крепко и проснулся на рассвете, когда солнечные лучи осветили его лицо. Приподнявшись, Глеб сел и осмотрелся. «Я не взял автомат, – он повернул голову в сторону ночного боя. – Хотя правильно сделал. Надеюсь, он мне больше не понадобится. А тащить лишний вес в горах, да еще с раненой ногой, не очень хочется».
Сиверов поморщился, вспомнив, как ночью зашивал себе рану. Осмотрев ногу, остался доволен. Кровотечения не было, а рана покрылась корочкой.
Перед тем как отправиться в путь, Сиверов съел предпоследнюю шоколадку, попил воды и, не торопясь, пошел по горам. «Интересно, как себя покажет на марше раненая нога? Сколько километров в сутки смогу преодолевать?» – размышлял Глеб. По его подсчетам до Амударьи оставалось около девяноста километров. Одна эта мысль заставляла его терпеть боль и продолжать идти вперед.
Ближе к обеду стало нестерпимо жарко, да и нога сильно разболелась. Однако Сиверов решил отдохнуть часа два и, невзирая на боль в правой ноге, продолжить путь. Он нашел что-то вроде каменного укрытия от лучей афганского солнца и, присев, достал спутниковый телефон.
– Привет из Афгана, – сказал он Потапчуку.
– Здорово, Слепой. Рад тебя слышать. Что случилось? Почему ты вчера не выходил на связь? – поинтересовался генерал.
– Как я и предполагал, за мной увязались духи. Так что было не до связи.
– Сейчас у тебя все нормально? Духи не преследуют?
– Ночью представился случай, и я их всех завалил. Получил небольшое ранение в икроножную мышцу.
– Ранение? – настороженно переспросил Федор Филиппович.
– Просто зацепило немного. Рану я зашил. После этого прошел несколько километров. Так что я на ходу. Жарко только, вот присел отдохнуть.
– Сколько тебе топать до реки?
– Думаю, километров восемьдесят, не больше, – сообщил Глеб.
– Держись, Слепой, осталось немного потерпеть. Выходи в заданный район. Мы тебя встретим.
– А куда же вы денетесь? – усмехнулся Сиверов. – Ладно, конец связи.
Положив спутниковый телефон, сигнал которого, как объяснял Потапчук, невозможно отследить, Глеб прикрыл глаза. Спать ему не хотелось. Он чувствовал слабость во всем теле. Сказывались бесконечные многокилометровые марши по горам, а теперь еще и с раненой ногой. Отдохнув два часа, как и планировал, Сиверов поднялся и пошел дальше. К вечеру он прошел еще около пятнадцати километров. «Отдохну немного – и снова вперед», – решил Глеб, спрятавшись за огромным камнем. Высоко в небе он увидел американский бомбардировщик. «Где-то жарко», – провожая глазами самолет, подумал Сиверов.
Сумерки принесли долгожданную прохладу. Глеб решил идти без остановок всю ночь. Он съел последнюю шоколадку, выпил немного воды, затем, собравшись, поднялся и побрел вперед. После отдыха нога, как ни странно, болела еще сильнее. Ей требовалось какое-то время, чтобы разогреться и войти в ритм ходьбы.
Постепенно Глеб увеличил скорость. Он шел всю ночь, не останавливаясь ни на минуту, и лишь к утру, полностью выбившись из сил, прилег за грудой камней в стороне от горной тропы и тут же крепко уснул. Проснулся он около трех часов дня от нестерпимой жары. По его подсчетам до Амударьи оставалось не более тридцати километров. Он обессилен, но почти у цели. Выпив из фляги остатки воды, Глеб поднялся и продолжил путь. «Осталось каких-то жалких тридцать километров, даже меньше. Давай, держись! Только вперед!» – повторял он себе снова и снова.
