Ридли Пирсон - За секунду до взрыва
Кэри каждый раз спрашивала себя, с какой стати ей каждое утро подвергать себя этому испытанию. Она знала наизусть, о чем будет говорить сестра.
— Я повторяю: если у тебя в жизни появятся другие интересы, тебе захочется вскакивать по утрам, и как можно раньше. Тебе это ничего не будет стоить. Ты и одеваться будешь по-другому, все будешь делать по-другому.
— Ему же всего восемнадцать лет! Ты считаешь, это справедливо по отношению к Эрику?
— Во-первых, ему двадцать один. А во-вторых, при чем тут Эрик? Я считаю, что это справедливо по отношению ко мне самой. Понимаешь, ко мне! Я снова живу. И потом я люблю Эрика и детей люблю.
— А его ты любишь? Этого твоего… ну как его там?
— Люблю ли я его? Нет, это не любовь. Просто… я им увлечена, да еще как! Сердце готово выпрыгнуть ему навстречу, как только он прикоснется ко мне. При одном звуке его голоса меня как будто пронзает электрическим током.
— Это в тебе говорит чувство вины.
— Вот уж нет.
— Почему? Очень может быть.
— Ничего похожего. Это физическое влечение. И это так естественно. Да Господи Боже мой, до сих пор я и не знала, что такое настоящий оргазм. Вот скажи, когда у тебя последний раз было с Кэмом?
— Пожалуйста, не примешивай сюда Кэма.
— Ага, даже вспомнить не можешь. Я же чувствую это по твоему голосу. Ты утратила очарование жизни.
И еще я тебе скажу: для наших отношений с Эриком нет ничего лучше, чем это разнообразие. Это заставляет ценить то, что имеешь, и, кроме того, позволяет понять, чего тебе еще не хватает.
— Тебя послушать, так это у тебя не любовная связь, а терапия какая-то.
— В самую точку! Так оно и есть.
— Но ведь это же означает, что ты его просто используешь, этого… как его там.
— Прекрати. Ты прекрасно знаешь, как его зовут. Ты просто ревнуешь, я по голосу слышу. Я, может, и моложе тебя, но опыта в таких вещах у меня побольше. Так что тебе стоит прислушаться к моим словам. Кэм с тобой отвратительно обращается. Ты знаешь это так же, как и я. Сама все время на это жалуешься. Если бы не сын, ты бы давно уже его бросила.
— Это неправда.
— Не перебивай! Лучше признай честно: у тебя любовь с сыном, а не с отцом. И знаешь, почему? Потому что по природе ты мать больше, чем кто-либо другой. Может быть, тебе стоило бы забрать Эрика с детьми, а я бы лучше осталась одна. Я хочу быть свободна. Хочу, чтобы вокруг замечали, в чем я хожу и как от меня пахнет. Ну разве я в этом виновата?
Кэри открыла было рот, но что возразишь против правды?
Снова заговорила Энн:
— Послушай, даже если кто-то просто тобой заинтересуется, ты не представляешь, насколько лучше ты себя почувствуешь. Это правда, поверь мне, я знаю, о чем говорю. И потом, ты могла бы использовать это в своих отношениях с Кэмом. Ну знаешь… обронить какой-нибудь намек, проговориться как бы случайно. И посмотреть, как он будет себя вести. Если у него к тебе настоящее сильное чувство, он изменится, обязательно изменится, вот увидишь. Если же нет — ну, значит, нет, ничего не поделаешь. Разве я не права?
— Не хочу даже слушать всю эту дребедень. Терпеть не могу.
— Тогда почему мы каждое утро этим занимаемся?
— Наверное, потому что мне это нравится.
— Так я и думала!
— Ах, черт! И ведь завтра утром я наверняка опять позвоню.
— Нет, завтра моя очередь.
— Мне казалось, Эрик расстраивается по поводу телефонных счетов.
— Ну да, но он по любому поводу расстраивается. А вот я сейчас счастлива. А когда я счастлива, мне на все наплевать. А когда мне на все наплевать, у Эрика тоже улучшается настроение. И тогда уж он не обращает внимания ни на телефонные счета, ни на прокисшее молоко, ни на проделки детей. Вот я и говорю тебе, детка: возьми и стань счастливой. Ты знаешь, это здорово передается всем остальным.
— Ладно. Значит, завтра ты мне звонишь.
— Ага. И потом, мне не терпится услышать, как идут дела с твоим шикарным платьем.
— С платьем? О Господи, я совсем забыла про этот прием!
— Ну, Кэри, как ты могла забыть! Всю неделю занималась этим платьем.
— А ты что, теперь решила стать моей совестью?
— Пытаюсь. Миллион бы долларов не пожалела, чтобы увидеть тебя в этом платье. И посмотреть на него в тот момент, когда он тебя увидит. Уж я бы на твоем месте сыграла до конца. И не вздумай отказаться от высоких каблуков, это половина успеха. И не останавливайся на достигнутом, помни о законе сохранения энергии. Ничто не появляется ниоткуда, и ничто не исчезает. Попробуй проявить немного дальновидности, подумай о продолжении вечера. Кстати, у тебя есть пояс с подвязками? Это беспроигрышный вариант. Действует безотказно.
— Энн, а ты счастлива? — прервала она сестру. — То есть я хочу спросить, ты уверена, что на самом деле счастлива, или это просто защитная реакция?
— А ты не критикуй то, чего еще даже не попробовала.
— Теперь ты заговорила, как мама.
— А кстати, тебе никогда не приходило в голову, что этот ее бридж каждую неделю по четвергам по меньшей мере подозрителен? Ты, может, думаешь, она чиста, как белая лилия?
— Это просто ужасно, то, что ты говоришь! Не верю ни одному слову.
На другом конце провода громко рассмеялись. Так умела смеяться только Энн. И что бы Кэри делала без этих ежедневных разговоров?
— Смотри не влипни, — сказала она в трубку, — не забеременей. — Смех на другом конце провода стал еще громче. — Я тебя люблю, — сказала Кэри и медленно положила трубку.
Некоторое время она наблюдала за тем, как солнечные лучи играют на ее обнаженном теле, как искрится пушок на коже. Как же давно Кэм не делал ей никаких комплиментов! Как давно она не была по-настоящему счастлива!.. Глаза внезапно налились слезами. Она чувствовала полнейшее смятение. Вот у Энн все просто и понятно.
Она уткнулась лицом в подушку и разрыдалась. У нее не было ответа ни на один из многочисленных вопросов.
На письменном столе Дэггета ждала целая пачка розовых листочков с сообщениями. На самом верху лежал листок с именем Линн Грин и ее вашингтонским номером. На остальные он даже не взглянул. Все это время он надеялся, что она позвонит. Сколько раз собирался позвонить сам. Но на то, что она вдруг окажется в Вашингтоне, как-то даже не рассчитывал. Разговор с ней не сулил ему ничего, кроме дополнительных неприятностей, и тем не менее он тут же набрал номер, чувствуя сладкое волнение в груди.
— Линн, это я, — сказал он, как только услышал ее голос.
— Нам надо поговорить, — перебила она. — Лучше наедине. Ты можешь приехать?
В ее голосе звучала настойчивость, и это его заинтриговало.
— Когда и куда? — спросил он.
— Знаешь кафетерий рядом с Национальной галереей?
— Но ты, кажется, хотела поговорить наедине.
— Встретимся там примерно через час.
— Хорошо.
Дэггет сидел в обеденном зале кафетерия и, как завороженный, смотрел в окно на фонтан. Серебристые струи воды падали в небольшой цементный бассейн, разбиваясь на мелкие брызги. Слушая шум падающей воды, Дэггет вдруг осознал, что его слух значительно улучшился: он теперь слышал даже звук падающих капель. Сколько же времени прошло? Он вынул из кармана ежедневник и с удивлением обнаружил, что прошло уже четыре недели с момента гибели Бэкмана и Бернарда. Быстро захлопнул ежедневник. Послезавтра истекает последний срок, данный ему Палмэном и Мамфордом для добычи решающих улик. Если не удастся, это расследование от него уйдет.
Он отпил немного охлажденного чая, наблюдая за бесконечными потоками туристов. Вон какие все, в новеньких с иголочки кроссовках, с путеводителями под мышками. Линн была права: то место, где он сидел, было достаточно уединенным. Прекрасный выбор, как и все, что исходит от нее.
В этот момент он увидел ее. Длиннющие ноги, короткая льняная юбка, потрясающая белая блузка из хлопка. Она заметила его и помахала рукой. Он встретил ее стоя, она жестом попросила его не привлекать внимания. Он хотел поцеловать ее, но она быстро пододвинула стул и села напротив.
— Ты чем-нибудь расстроен?
— Скорее удивлен.
— Тем, что я в Вашингтоне? — Да, такова уж она была, Линн Грин: знала, о чем он думает, не дожидаясь, пока он расскажет.
— Ты потрясающе выглядишь.
— Давай лучше будем придерживаться основной темы разговора.
— Давай. А какая у нас основная тема?
— «Эм-Эйр-Экспресс», рейс 64.
— А что ты делаешь в Вашингтоне?
— Это не тема нашего разговора.
— Для меня это самая интересная тема.
— Ты, наверное, думаешь, что я тебя преследую.
— Только если в самых безумных мечтах.
— Официально я выполняю роль мальчика на посылках. Вернее, девочки. Фактически же меня сюда выслали, наверное, еще и потому, что кому-то из начальства не доставило удовольствия лицезреть мою физиономию во всю обложку журнала. Ты ее видел, ту статью? Так вот, я думаю, начальники хотели бы видеть свои физиономии вместо моей. У нас с ними уже состоялся небольшой разговор по поводу гласности и нашей политики в этом отношении.
