Уоррен Мерфи - Узы крови
Теперь их разделяло футов двенадцать, не больше, и стрелок веером выпустил четыре пули. Однажды ведь он уже достал старика рикошетом. Какого черта это не удается ему сейчас?
Грохот и вспышки собственных выстрелов заставили стрелка моргнуть, и крошечной микросекунды, ушедшей на взмах ресниц. Мастеру Синанджу хватило, чтобы вновь переместиться. Открыв глаза, стрелок увидел, что находится в просторной приемной в полном одиночестве.
Из-за двери с табличкой «ЛАЙЛ ЛАВАЛЛЕТ, ПРЕЗИДЕНТ», придушенно спросили:
– Эй, там уже есть кто-нибудь мертвый? Я могу выйти? Э-эй!
Нет, ну это уж слишком. Куда ж он делся? Комната, конечно, большая, но спрятаться тут негде. Может, старик стал невидимым? Может, у него что-нибудь вроде шапки-невидимки? Стрелок решил ретироваться и начал было пятиться назад к лифту, но далеко не продвинулся, застыл, будто его пригвоздило.
Правую руку, в которой он держал «беретту», охватило адским огнем. Он завизжал. Пистолет со стуком упал на пол. С правой рукой происходило что-то невыносимо ужасное!
Прижимая ее к себе, он рухнул на колени и уголком залитого слезами глаза заметил, что Мастер Синанджу выходит из лифта.
– Как?! – с трудом вымолвил он.
– В догадках можешь истратить вечность, – ледяным тоном ответствовал Чиун. Его взгляд наводил ужас. – Теперь будешь отвечать на мои вопросы.
Чиун опустился на колени рядом со скрюченным стрелком и коснулся точки на внутренней стороне его левой кисти.
Стрелок закричал.
– Это всего лишь прикосновение, – сказал Чиун. – Я могу сделать боль еще сильнее. Могу сделать и так, что ее не станет. Что ты предпочитаешь?
– Пусть ее не станет!
– Где Римо?
– В отеле.
– Хорошо. Ты сказал мне правду.
– Пусть она прекратится! Пусть ее не станет! Прошу!
– Кто тебя нанял? – невозмутимо спросил Чиун.
– Не знаю. Никогда не видел его лица.
– Это нехороший ответ.
– Другого у меня нет. Сначала я думал, что это Лаваллет, но теперь не знаю. Это может быть кто угодно. Помоги, помоги мне! Я сейчас умру.
– Нет, позже. Зачем бы автомобильщику нанимать тебя, чтобы ты его убил?
– Спроси его, спроси его самого. Дай мне передохнуть немного.
Чиун прикоснулся к руке стрелка. Перекрученные суставы разошлись, освободив нервные окончания. Стрелок, обмякнув, рухнул на пол и обессиленно замер, недвижимый.
Чиун был у входа в кабинет Лаваллета, когда открылась дверь на лестницу.
Не требовалось оборачиваться. В приемную вошел Римо. Он понял это по мягким шагам, никто другой не мог бы ступать с такой кошачьей грацией. Кроме, конечно, самого Чиуна.
– Папочка, – сказал Римо и тут увидел распростертое на полу тело стрелка.
– Нет! – вскричал он.
– Он не мертв, Римо, – мягко сказал Чиун.
– А-а.
– Я собирался прийти за тобой, когда покончу с делами здесь.
– Приказ Смита?
– Нет. Я сказал императору, что ты мертв. Ложь во спасение.
– Послушай, вы оба давно знали, кто он такой, верно? – спросил Римо, показывая на тело на полу.
Чиун помотал головой, так что белые прядки над ушами затрепетали.
– Нет, Римо. Истина неведома никому. И меньше всех – тебе.
– Этот человек – мой настоящий отец. Вы это от меня скрывали. Вы пытались убить его!
– Если я и таился, Римо, то только для того, чтобы не причинить тебе горя.
– Какого еще горя?
– Горя, какое ты бы испытал, если бы Смит приказал тебе уничтожить этого негодяя. Но теперь это моя задача, – чтобы помочь тебе, я принял ее на свои плечи.
– О, Чиун, что же мне делать?! – воскликнул Римо.
– Каково бы ни было принятое тобой решение, ты должен исполнить его быстро, – сказал старик, длиннющим ногтем указывая на стрелка, который меж тем уже поднялся на ноги, держа пистолет в руках.
– Прочь с дороги, малыш, – хрипло приказал он. – Я должен убить этого желтого недоноска.
– Нет, – качнул головой Римо.
– Я сказал, прочь с дороги. Ты что, не слышишь?
Римо взглянул на Чиуна. Тот невозмутимо сложил руки на груди и прикрыл глаза.
– Ну что ж ты стоишь, Чиун!
– Без ученика у Синанджу нет будущего. Без будущего у меня нет прошлого.
Меня будут помнить, как последнего Мастера Синанджу, Мастера, который отдал Синанджу неблагодарному белому. Будь что будет.
– Нет, Чиун, – Римо повернулся к стрелку. – Опусти оружие. Пожалуйста.
Разве нельзя договориться как-то иначе?
– Иначе – никак нельзя, – промолвил Чиун.
– Именно. В кои-то веки этот олух прав, – сказал стрелок. – Ну-ка, уйди с дороги! На чьей ты, черт возьми, стороне?
– Да, Римо, скажи нам, – подхватил Чиун. – Ты на чьей стороне?
Стрелок навел на него пистолет. Чиун стоял под дулом как вкопанный, закрыв глаза. Стрелок медленно надавил на курок.
Римо в отчаянии выкрикнул что-то и, подчиняясь рефлексам, которые столько лет вырабатывал у него Чиун, двинулся на стрелка.
Человек со шрамом, развернувшись, выстрелил в Римо. Пуля просвистела мимо.
– Ну, малыш, ты сам напросился, – сказал стрелок и снова выстрелил.
– Ты и в меня?..
Удар пришелся стрелку точно в грудную кость. Кость сломалась. И это было только начало. Сила удара сотрясением отдалась по всему телу, положив почин цепной реакции ломающихся костей, распадающихся в желе мышц.
Стрелок со шрамом застыл и бесконечно долгое мгновение стоял недвижно.
Распались кости черепа, искаженное болью лицо, казалось, смягчило свое выражение. А потом он рухнул на пол, как высыпается из рваного мешка картошка.
Последнее, что видел стрелок, была надвигающаяся на него пустая ладонь Римо. Последнее, что он слышал, был голос Марии, и ему стал ясен смысл ее предсмертных слов:
– К тебе придет человек. Мертвый, поправший смерть, он принесет тебе гибель в пустых руках. Он будет знать, как тебя зовут, ты будешь знать его имя, и имя это явится тебе смертным приговором.
Он не почувствовал, как словно выскальзывает из тела. Нет, но сознание его сгустилось и стало сжиматься в мозгу, все туже и туже, все плотней, пока не сделалось как бы величиной с горошину, потом с булавочную головку, потом с точку невыразимо крошечную, с атом. И когда стало ясно, что дальше уже не уменьшиться, оно все равно продолжало сжиматься и сжиматься.
Но стрелку было все глубоко безразлично. Самая суть его существа влилась в темноту такую густую и черную, что и вообразить было невозможно, а непонимание того, где он и что с ним, было гораздо, гораздо лучше, чем понимание.
– Я его убил, – сдавленно произнес Римо. – Я убил своего родного отца.
Из-за тебя.
– Мне очень жаль, Римо. Мне очень жаль, – сказал Чиун.
Но Римо не слышал его. Он все повторял и повторял одни и те же слова жалким тихим голосом, как маленький мальчик:
– Я убил его!
Глава 28
Римо тяжело опустился на пол, коснулся рукой тела человека, которого называл отцом. На ощупь оно стало тряским и бесформенным, как медуза.
Лаваллет тихонько приоткрыл дверь и выглянул наружу. Увидел сначала покойника, потом Чиуна.
– Что с ним случилось?
– Синанджу, – коротко ответил Чиун.
– Он сказал, кто его нанял? – спросил Лаваллет.
– Нет. В этом не было необходимости, – сказал Чиун.
– Почему это?
– Потому что я знаю, что его нанял ты.
– Я нанял его, чтобы убить себя самого? Да ты спятил!
– Есть только один человек, которому выгодны убийства остальных автомобильщиков. Этот человек – ты.
– Что за вздор! – возмутился Лаваллет. В этот самый момент в приемную вошла его секретарша, мисс Блейз, и, завидя босса, быстро глянула в шпаргалку, которую держала в руке.
– Звонил ваш консультант по связям с общественностью, мистер Лаваллет, сказала она, не поднимая глаз от бумажки. – Он просил передать, что разослал по редакциям материал, в котором сообщается, что все три автокомпании попросили вас их возглавить. – Она улыбнулась, подняла глаза и только тут заметила стоящего рядом с боссом Чиуна и сидящего у мертвого тела Римо. – О, простите, – смутилась она. – Я не знала, что вы не один.
– Идиотка! – прошипел Лаваллет, кинулся к открытым дверям лифта, нажал на кнопку, и двери за ним захлопнулись.
– Что в него вселилось? – удивилась мисс Блейз. – Я могу чем-нибудь помочь?
– Ты можешь уйти, глупая женщина, – сказал Чиун и подошел к все еще сидящему у тела Римо.
– Римо, – тихо позвал он. – Человек, который по-настоящему виноват в этой смерти, только что вышел отсюда.
– Что? – отсутствующе спросил Римо.
– Поверь мне, боль и горечь, которые ты сейчас чувствуешь, – дело рук автомобильщика Лаваллета. Он зачинщик всех этих неприятностей.
Римо еще раз посмотрел на тело. Поднялся на ноги.
– Не знаю, – пробормотал он. – Мне, кажется, все равно...
– Римо, ты еще молод. Поверь мне. В жизни мужчины не раз случается так, что он вынужден совершать поступки, о которых потом жалеет. Все, что мужчина может, – это действовать с сознанием собственной правоты, и тогда он не должен никого бояться. Даже самого себя.
