Дуглас Престон - Ледовый барьер
Амира посмотрела вперёд и заметно, несмотря на респиратор, нахмурилась.
— Я не знаю.
Повинуясь импульсу, она шагнула было к сараю, но Глинн протянул руку и остановил её.
— Нет. Рашель, сначала определи, что случилось.
Тяжело вздохнув, Амира глянула на пульт.
— Куча чепухи, которой я раньше не видела, — сказала она, прокручивая данные на светодиодной панели. — Так, постойте-ка, тут что-то есть. Написано, «ошибка 47».
Она огляделась по сторонам и фыркнула.
— Просто замечательно. А инструкция, наверное, осталась в Монтане.
Словно по мановению волшебной палочки, в правой перчатке Глинна оказалась тоненькая брошюрка. Он перелистывал страницу за страницей. Затем остановился.
— «Ошибка 47», говоришь?
— Угу.
— Не может быть.
Повисла пауза.
— Эли, мне кажется, я никогда не слышала от тебя этих слов, — ответила Амира.
В парке и респираторе, похожий на инопланетянина, Глинн поднял взгляд с инструкции.
— Сверло перегорело.
— Перегорело? При той мощности, которую выдерживает этот бур? Не верю.
Глинн опустил инструкцию обратно в складки своей парки.
— Верь.
Они смотрели друг на друга, а хлопья снега кружились вокруг.
— Это могло случиться, только если метеорит твёрже алмаза, — сказала Амира.
В ответ Глинн просто направился к сараю.
Воздух внутри вонял жжёной резиной. Бур был наполовину окутан дымом, светодиоды по краям темны, нижняя сторона обгорела.
— Он вообще сдох, — сказала Амира, щёлкая ручками.
— Вероятно, замкнуло в обход предохранителя, — предположил Глинн. — Вытяни сверло вручную.
МакФарлэйн смотрел, как огромное сверло дюйм за дюймом вытягивается в едком дыму. Когда, наконец, показалось остриё, он увидел, что его край превратился в уродливую петлю окалины, оплавленную и сгоревшую.
— Боже, — сказала Амира. — И это — алмазно-карборундовое сверло за пять тысяч долларов!
МакФарлэйн бросил взгляд на Глинна, наполовину скрытого в клубах дыма. Тот смотрел не на бур; вместо этого его глаза, казалось, пристально разглядывали что-то вдали. МакФарлэйн увидел, как тот отстегнул респиратор и стянул его с лица.
Внезапно поднялся ветер, захлопнув дверь, скрипнув петлями и повернув ручку.
— Что теперь? — Спросила Амира.
— Теперь мы доставим сверло на «Рольвааг» для тщательного обследования, — сказал Глинн.
Амира повернулась к буру. Выражение лица Глинна по-прежнему было отсутствующим.
— И на сей раз мы должны будем захватить ещё кое-что, — быстро добавил он.
Isla Desolacion, 15:05Оказавшись снаружи, МакФарлэйн сдёрнул респиратор и плотно обернул лицо капюшоном парки. Порывы ветра вздымали снежные вихри, которые крутились над замёрзшей землёй. К этому времени Ллойд уже должен находиться на пути в Нью-Йорк. Тусклый свет, которому тучи позволяли падать на землю, уже тускнел. Через полчаса станет совсем темно.
Хрустя снегом, появились Глинн и Амира, возвращаясь со склада. В каждой руке Амира держала по флуоресцентному фонарику, «летучей мыши», а Глинн волок за собой длинные низкие алюминиевые сани.
— Что это? — Спросил МакФарлэйн, указывая на большой контейнер из синего пластика, что лежал на санях.
— Ящик для улик, — сказал Глинн. — Для останков.
МакФарлэйн почувствовал приступ тошноты.
— Это абсолютно необходимо?
— Я знаю, вам нелегко, — ответил Глинн. — Но мы не знаем, что произошло. А в ЭИР мы не терпим неизвестности.
Пока они приближались к груде камней, что обозначали могилу Масангкэя, снежные вихри направились стороной. В поле зрения оказались Клыки Хануксы, темнеющие на фоне ещё более тёмного неба. За ними МакФарлэйн уловил крошечную полоску покрытого пятнами залива. На горизонте вздымались к небу острые пики Isla Wollaston. Просто невероятно, как быстро меняется погода в этих местах.
Ветер уже набил снегом и льдом щели между камнями самодельной могилы, одев её в белое. Без лишних слов Глинн выдернул крест, положил его наземь и принялся выворачивать из груды смёрзшиеся камни и откатывать их в сторону. Он мельком глянул на МакФарлэйна.
— Если не хотите этим заниматься, можете отдохнуть.
МакФарлэйн сглотнул. Мало что могло доставить ему меньше удовольствия, чем эта работа. Но если она должна быть сделана, будет лучше, если он примет в ней участие.
— Нет, — сказал он. — Я помогу.
Разбирать могилу оказалось намного легче, чем собирать. Вскоре показались останки Масангкэя. Глинн замедлил темп, работая теперь более осторожно. МакФарлэйн смотрел на сломанные кости, на разбитый череп и сломанные зубы, на волокнистые хрящи, на частично высохшую плоть. Сложно поверить, что когда-то это был его партнёр и друг. МакФарлэйн чувствовал комок в горле и часто дышал.
Тьма спускалась быстро. Отложив в сторону последние камни, Глинн включил фонарики и опустил их с двух сторон могилы. Пинцетом принялся складывать кости в облицованную пластиком секцию ящика. Несколько костей до сих пор держались вместе, связанные полосками кожи и рассечённых хрящей, но большинство выглядели так, будто были жестоко оторваны друг от друга.
— Я, конечно, не патологоанатом, — сказала Амира. — Но у меня впечатление, что этот парень слишком близко познакомился с питбулем.
Глинн ничего не сказал, снова и снова двигая пинцетом от земли к ящику, и его лица было не разглядеть из-за капюшона. Затем он остановился.
— Что такое? — Спросила Амира.
Дотянувшись пинцетом, Глинн осторожно вытащил что-то из затвердевшей грязи.
— Этот ботинок не просто сгнил, — сказал он. — А сгорел. И некоторые из костей тоже кажутся обожжёнными.
— Вы думаете, его убили из-за приборов? — Спросила Амира. — И сожгли тело, чтобы скрыть преступление? Так намного проще, чем выкапывать могилу в этой почве.
— Это превращает Паппапа в убийцу, — сказал МакФарлэйн, чувствуя жёсткость в собственном голосе.
Глинн поднял фалангу пальца, осматривая её в свете фонариков, подобно крошечной драгоценности.
— Очень маловероятно, — сказал он. — Однако, на этот вопрос должен ответить врач.
— Наконец-то ему найдётся занятие, — заметила Амира. — Кроме как читать книги и блуждать по кораблю, словно упырь.
Глинн опустил кость в ящик для улик. Затем он повернулся к могиле и поднял пинцетом ещё какой-то предмет.
— Это валялось под ботинком, — сказал он.
Глинн поднёс предмет к свету, очистил его от налипшего льда и грязи и снова осмотрел.
— Пряжка для ремня, — сказала Амира.
— Что? — Спросил МакФарлэйн.
Он придвинулся ближе, уставившись на пряжку.
— Нечто вроде красного драгоценного камня, обрамлённого в серебро, — сказала Амира. — Гляньте-ка, оно оплавилось.
МакФарлэйн отстранился. Амира посмотрела на него.
— С тобой всё в порядке?
МакФарлэйн просто провёл рукавицей по глазам и тряхнул головой. Увидеть это здесь, из всех мест… Годы тому назад, успешно справившись с тектитами Атакамы, чтобы отпраздновать удачу, они сделали пару пряжек для ремней, каждую с половинкой тектита. Свою Сэм давным-давно потерял. Но, несмотря ни на что, Нестор всё равно ходил с пряжкой до самой смерти. МакФарлэйна удивило, как много это для него сейчас значило.
Не говоря ни слова, они собрали скудные пожитки первопроходца. Затем Глинн закрыл ящик, Амира подняла фонарики, и они вдвоём потащились назад. МакФарлэйн ещё несколько секунд продолжал стоять, устремив пристальный взор на холодную беспорядочную кучку камней. Затем повернулся и пошёл следом.
Пунта-Аренас, 17-е июля, 08:00Команданте Валленар склонился над крошечной металлической раковиной своей каюты, докуривая горький конец puro и намазывая щёки бритвенным кремом с ароматом сандалового дерева. Он чувствовал отвращение к ароматному крему, почти такое же, какое испытывал к бритве, которая лежала в чашке: одноразовая, с двумя лезвиями, из ярко-жёлтого пластика. Типично американское бросовое дерьмо. Кто ещё додумался бы до такой бесполезной вещи, зачем нужны два лезвия, если достаточно одного-единственного? Но выбирать приходилось из того, что дают морякам для далёких южных широт. Валленар с омерзением смотрел на маленькую дрянь, одну из пачки в десять штук, которую сегодня утром выдал ему интендант. Либо это — либо опасная бритва. А на военном корабле опасные бритвы могут быть опасны.
Валленар промыл лезвие, затем поднёс его к левой щеке. Он всегда начинал с этой стороны: левой рукой ему никогда не было слишком удобно бриться, и с этой стороны как-то сподручнее.
По крайней мере, крем для бритья перебивал запах судна. Купленный у Великобритании, «Алмиранте Рамирес» — самый старый эсминец во флоте. Десятилетия плохого санитарного состояния, гниющих в трюмной воде остатков овощей, химических растворителей, ненадёжной канализации и пролитого дизельного топлива наполнили корабль вонью, которую можно истребить, лишь отправив его на дно.
