Катерина Кириченко - Отстегните ремни
На прощанье я поцеловала в холодный нос мою вчерашнюю собаку. Она лизнула меня в ответ. Все-таки насколько животные лучше людей! — подумала я грустно. Все эти человеческие идеи про самореализацию, социальное соревнование, обязательно вытекающую из всего этого зависть и подлость, животным, слава богу, совершенно недоступны. А слушать и давать душевное тепло собаки умеют ничуть не хуже, а, надо даже признать, — гораздо лучше людей.
Настроение было какое-то тихое и грустное. Живот после вчерашних котлет, разумеется, болел, и, что еще неприятнее, — болела и голова после коньяка. Состояние в целом было апатичное. Хотя, — подумала я, — оно, может, и к лучшему, потому как события развивались так, что, накладываясь на острое восприятие, могли бы кого угодно свести с ума.
Мозги при этом работали нормально, и этого было достаточно. Первым делом я нашла булочную, где купила Даше ватрушку на завтрак. В ларьке неподалеку (а в Москве все еще остались эти пластмассовые коммерческие палатки — символы перестроечного времени) купила маленький апельсиновый сок. Все это стоило мне еще сорок рублей. Итого оставалось двести. Как раз достаточно на интернет-кафе с Дашиным мороженым, а, возможно, даже хватит и мне на растворимый кофе (вспоминать про отличнейший голландский кофе и душевые насадки типа «Tropical Rain» я себе категорически запретила). Все. Может быть, и на метро останется. После этого Макс должен немедленно найтись, потому что никакого другого плана у меня уже не было, и денег тоже больше ни цента.
Положение мое становилось отчаянным. Но внутренний голос бодро подсказал мне решать проблемы по мере их поступления. Возможно, ответ от Макса уже лежит в моем почтовом ящике, а я просто, как обычно, увлекаюсь ненужной рефлексией.
Но, вернувшись в давешнее интернет-кафе, снова залогинившись и опять на минуточку закрыв от ужаса глаза, открыв их, я обнаружила, что худшие мои опасения оправдались. От Макса не было ни строчки.
Я в полном ступоре смотрела на экран с входящими письмами. НЕ ДУМАТЬ О ПЛОХОМ! ПРОСТО НЕ ДУМАТЬ! Но страх уже сжимал горло, не давая воздуху нормально проходить в легкие.
Я затянулась сигаретой и тотчас закашлялась. От голода, жары и похмелья от первой же затяжки у меня закружилась голова. В России без хорошего здоровья не выжить, — пришло почему-то в голову. А я, живя на Западе, с его чистой экологией и отличными продуктами питания, похоже, не укрепила свое здоровье, а наоборот, приобрела вредную зависимость от здорового образа жизни. И теперь прогулка по Калининскому проспекту вызывала у меня кашель, а завтрак кабачковой икрой — изжогу и гастрит.
МАКС ЖИВ И ЗДОРОВ! МАМА ТОЖЕ ЖИВА И ЗДОРОВА! СКОРО ВСЕ РЕШИТСЯ! — повторяла я как заклинание, пересчитывая остатки денег. Счет шел уже даже на металлические монетки. Получалось, что у меня осталось тридцать восемь рублей и сорок копеек.
Отличное кино! Мне негде жить, у меня нет документов, Макс не отвечает на мои письма, меня разыскивают бандиты, я подставляю под опасность маму, на руках у меня ребенок, которого нечем больше кормить, в желудке у меня повышенная кислотность, а в кармане — последние тридцать восемь рублей, то есть один единственный евро! Восторг, да и только, а не поездка в родной город на свидание к красивому богатому мужчине!
В глубине моей души росло возмущение. Да что вообще тут такое происходит с этой страной? Что за полный беспредел! Как можно доводить совершенно нормального человека до такого состояния?! Я даже сегодня не принимала душ и не чистила зубы! Молчу уже про дыхательные зарядки и ежедневную йогу!
Ах, да! Дыхательные зарядки! Надо было ухватиться за что-то привычное, рутинное, иначе у меня просто кружилась голова от полного отсутствия плана и начинающейся паники.
Выведя Дашу на улицу, оглянулась в поисках тихого местечка. Завернула за башню, где раньше был магазин «Мелодия». Зашла во двор жилого дома. Во дворе почти никого не было. На лавочке, покачивая коляску, сидела женщина, и два мужика разгружали что-то из багажника очередного джипа.
Это что, горная страна?! Я начинала беситься. Зачем тут столько этих чертовых джипов?
ДЕРЖАТЬ СЕБЯ В РУКАХ! НЕ РАСПУСКАТЬСЯ! КОНТРОЛИРОВАТЬ НЕРВЫ!
Пристроив послушную сегодня Дашу играть в песочницу, я зашла на огороженный низким бордюром пыльный газончик, еще раз оглянулась, присела на корточки, осторожно пристроила локти и голову на земле, обняла руками макушку, выдохнула и вытянула вверх ноги. К голове немедленно прилила кровь. Я закрыла глаза и замерла.
Если больше ни на что не оставалось надежды, то уж старые и добрые, проверенные тысячелетиями йоговские техники должны сработать. Главное, отключить все мысли, стать полым сосудом и дать космической энергии сосредоточиться на верхних чакрах, отвечающих за видение ситуации.
Постояв минуту на голове, я тихонько опустила ноги обратно на землю. Главное, не открывать глаза, чтобы не увидеть, как на меня, скорее всего, уже обалдело уставились и женщина с коляской, и мужики у джипа. Если посмотреть на них, то, возможно, станет стыдно или неудобно, и сразу, испортив весь эффект, включатся лихорадочные мысли. А мне необходимо еще минут пять спокойно подышать.
Села с закрытыми глазами. Вдох. Задержка. Выдох. Задержка. Счет на восемь. На меня постепенно накатывали пустота и покой. Сердцебиение замедлилось, паника исчезла.
Через несколько минут я открыла глаза. Мир вокруг был слегка голубоватый, — как всегда бывает, когда посидишь на ярком свету с закрытыми глазами, — а все краски стали ярче и контрастнее. В голове царили полное спокойствие и ясность. Да благослови Бог всех йогов! Даже короткая стойка на голове вполне заменяла собой приличный завтрак, утренний душ и дорогого психоаналитика.
Я чувствовала себя очень cool — старым, мудрым, спокойным йогом. И решение незамедлительно пришло мне в голову, без каких-либо усилий с моей стороны.
Телефон! Мне надо сделать несколько звонков. Оставив Дашу играть в песочнице, я заняла позицию в ближайшем таксофоне.
Первый и очень важный звонок — маме на работу.
Мама звучала как обычно. К ней никто не приходил. Она провела выходные дома. Она обеспокоена моим исчезновением, но Машка ей сказала, что я осталась на несколько дней у Макса дома.
— Ну и как у вас с ним? — спросила она.
— Отлично, мам, все просто замечательно!
— Ох, Ксюшка моя! Это-то и пугает. Лучше бы все было плохо, и ты вернулась бы спокойно к себе в Голландию. А теперь что? У вас что-то будет, какое-то продолжение?
— Нет, мамуль. Еще ничего непонятно. Не переживай зря раньше времени. Я тебе потом все расскажу. Я еще останусь у него на несколько дней, ОК? Мне никто не звонил, кстати?
— Да звонил кто-то, много раз, мужской голос. Я сказала, что не знаю, где ты и когда будешь.
— Умничка, мамуль! Если еще позвонят — скажи, я с Максом у него на даче, и когда приеду — не говорила.
Я повесила трубку. Выходит, меня уже искали. Макс не знает моего домашнего телефона, а значит, это не он. Кто — было очевидно. Саша, получив мой адрес, уже узнал по нему мой домашний телефон. Слава богу, мама искренне ничего не знает, а значит, и звучала вполне убедительно. Если с ней до сих пор ничего не сделали, даже не остановили у подъезда, чтобы что-то спросить, — значит, скорее всего, уже ничего и не сделают. Поверили, что она действительно ничего полезного не знает.
В голове зародилась предательская мысль: подъехать к маме на работу и одолжить немного денег. Но я сразу же ее отбросила. Объяснить маме, куда делись мои деньги и почему я вся в царапинах и синяках, — я не сумею. А значит, она тотчас заподозрит что-то неладное. Нет! Мои проблемы! Сама влезла, сама и вылезу!
Второй звонок — Мартяйну ван дер Сляусу.
В трубке раздался бодрый голландский голос. Чтобы не нагружать чужого человека своими проблемами, я тоже постаралась придать своей интонации как можно больше позитива. Обменявшись положенными приветствиями, спросила о главном:
— Вы случайно еще не узнали про мою историю?
В трубке покашляли. Голос у герр Сляуса сразу стал напряженный:
— Узнал. Это оказалось совсем не сложно. На Петровке тридцать восемь знакомый мне полковник сразу же сказал мне, что вы со вчерашнего дня находитесь во всероссийском розыске, и ваше словесное описание и портрет уже переданы всем постам.
В трубке повисло тяжелое молчание. Я не верила своим ушам. Я?! В каком-каком розыске?!
— Кстати, — добавил после паузы герр Сляус, — вас разыскивают вместе с ребенком.
Сознание отказывалось принимать полученную информацию. Я облизала вдруг пересохшие губы и спросила сухим и надтреснувшим голосом:
— А почему меня ищут, вам не удалось узнать?
— Удалось. Это тоже было нетрудно. На вас есть заявление, что вы занимаетесь наркоторговлей в особо крупных размерах. И в данный момент находитесь на территории России для проведения крупной сделки.
