Виктор Суворов - Змееед
Дракон сказал, а Генрих поверил. Как не поверить? Такими вещами не шутят. Хотя сам Генрих большой шутник. Почему бы и нет, почему бы не пошутить?.. Если Генрих поверил на слово, значит, дурак! Значит, не все еще для Дракона потеряно.
Поднял Дракон трубку закрытой связи. Этот телефон номеров не имеет. Это канал прямой только к Сталину. Но эта связь — сразу со всеми его телефонами: в Кремле, в здании Центрального Комитета на Старой площади, на ближней и дальней дачах, в Ялте, на озере Рица, во всех местах, где он может быть.
— Слушаю вас, товарищ Холованов.
— Товарищ Сталин, Ягоду надо снять.
— У вас какие-то дополнительные сведения?
— Золото ворует, девочек молоденьких…
— Это нехорошо. Но есть ли что-либо серьезное?
— Нет. Только предчувствие. Считаю, что товарищ Ежов под угрозой, под угрозой весь Центральный Комитет, если соберется в одном зале, но под угрозой, если и не соберется. И вы тоже, товарищ Сталин.
— Откуда у вас такие сведения?
— Источник не проверенный, темный. Но это совпадает с моими подозрениями, с моими предчувствиями.
— Но доказательств нет?
— Доказательств нет.
— И что вы решили делать, опираясь на сведения из непроверенного источника и на свои предчувствия?
— Не только решил, но и сделал.
— Что?
— Товарищ Сталин, я объявил Ягоде, что он смещен с поста Народного комиссара внутренних дел.
— И… он поверил?
— Поверил.
— Это и есть доказательство вины. Он так легко поверил потому, что виноват. Чует кошка, чье мясо съела. А кого же вместо него вы назначили?
— Товарища Ежова.
— Почему?
— Он главный враг Ягоды.
— Правильно. Я сейчас напишу телеграмму в Политбюро с требованием снять Ягоду и назначить Ежова. Авгиевы конюшни НКВД пора чистить.
— Товарищ Сталин… Не могли бы вы срочно приехать в Москву?
— Зачем?
— Вдруг Ягода не захочет сдавать пост и выступит с оружием? Ваше присутствие тут крайне необходимо. Вот прямо сейчас. На всякий случай. Поездом долго. Я сам прилечу за вами!
— У меня, товарищ Холованов, есть более быстрые средства передвижения.
Распахнулась дверь, из соседней комнаты вышел товарищ Сталин.
6Опешил Холованов.
— Когда вы вернулись?
— Я никуда не уезжал. Я следил за вашей работой. Я держал ситуацию под контролем, не вмешиваясь в нее. Знаете, почему проиграл Бонапарт?
Сморщил лоб Холованов, силясь вспомнить положения марксистской теории о роли личности в истории и роли народных масс.
— Не надо теории, товарищ Холованов. Бонапарт сам объяснил: Sans moi on пе fait que des Betises.
— Я, товарищ Сталин, во французском не очень.
— Я тоже. Но классику надо знать. Перевести это можно примерно так: в мое отсутствие творят одни только глупости. Это приговор всей системе власти Бонапарта. Сам — гений, но совершенно не способный подбирать себе правильных людей. Когда он на месте — почти всегда победа. Без него — поражение. В его отсутствие, как он сам заявлял, творились одни только глупости. Он не мог быть одновременно везде. Потому — череда больших и мелких поражений, которые завершились общим крахом. А система должна работать в отсутствие вождя точно так же, как и в его присутствии. Для этого надо иметь на ключевых постах правильных людей. Выбирать их просто: дай человеку всю полноту власти и посмотри, что из этого получится. Я дал вам полноту власти и посмотрел, что выходит. Выходит неплохо.
Поднял Сталин трубку:
— Ежова дайте. Товарищ Ежов, я вам из Сочи звоню. Вам показалось, что я в Москве? Нет, нет. Я не в Москве. Просто линия связи хорошая. Так вот. Мы тут в Сочи с товарищем Ждановым посоветовались и решили вас назначить Народным комиссаром внутренних дел. Понятно, что вы остаетесь на посту секретаря Центрального Комитета. Телеграмму из Сочи вы сейчас получите. Немедленно распорядитесь: первое — сменить всю охрану в Кремле и на Лубянке, для этого поднять по тревоге два батальона из состава 1-й Московской Пролетарской стрелковой дивизии; второе — отобрать пропуск у товарища Ягоды, в здание НКВД его больше не пускать, даже для приема и сдачи дел; третье — вывести из Москвы особую роту НКВД и расформировать ее. И еще: товарищ Ягода ворует и где-то прячет молоденьких девушек. Их надо найти и отпустить, указав товарищу Ягоде на недопустимость подобного поведения для коммуниста высокого ранга.
Положил Сталин трубку:
— Во всей этой истории, товарищ Холованов, я не понял только одно: как Змееед ухитрился украсть чемодан?
— Все просто, товарищ Сталин. У Змеееда был огромный фанерный чемодан отвратительного вида с сильным неприятным запахом. Этот чемодан — без дна. Внимание курьеров отвлекли, в этот момент он накрыл чемодан курьеров своим фанерным. Под ручкой фанерного чемодана дыра, прикрытая растрепанными веревками. Так что можно взять одновременно за ручку и фанерный чемодан, и тот, что под ним. Змееед взял и понес. Вот и все.
7Щелкнули замки, грохнули засовы, дверь распахнулась. На пороге — небольшой человек в сапогах, в зеленой туго ремнем перепоясанной гимнастерке без знаков различия.
Он постоял на пороге, улыбнулся и представился:
— Здравствуйте, я Ежов.
— Здравствуйте.
— Товарищ Стрелецкая, я пришел вас освободить.
— Спасибо.
— Вас сейчас отвезут домой. Есть ли претензии?
— Нет.
— Тогда небольшая формальность. Это расписка о неразглашении. Распишитесь вот тут и вот тут. Никому никогда вы не расскажете о том, что случилось.
— Что же я скажу своим родителям, своим друзьям о том, где я была столько дней и что делала?
— Не беспокойтесь. Мы уже все рассказали: вы помогали нашим недремлющим компетентным органам обезвредить опасного преступника. Это все, что надлежит знать окружающим. Никто — ни учителя, ни друзья, ни родители — не имеет права задавать вопросы. А вы не имеете права на них отвечать.
— А сама я имею право знать, какого это я преступника помогла обезвредить?
— Да, конечно. Его зовут Генрих Ягода. Он перемещен на должность Народного комиссара связи.
— Но преступника надо арестовать!
— Придет время — арестуем.
— Я буду ждать.
— Вам НКВД выплатит компенсацию за незаконный арест. Это будет представлено как денежная премия за помощь в поимке вражеского шпиона. Идет?
— Идет.
— Вот и все, товарищ Стрелецкая. Желаю вам счастья. И запомните: я сыграл в вашей судьбе важную роль.
— Спасибо, товарищ Ежов. Если выпадет возможность, постараюсь сыграть важную роль в вашей судьбе.
И они улыбнулись друг другу.
Эпилог
Змееед в палате кремлевского госпиталя. Его лицо все еще напоминает бордовую подушку. Но глаза прорезались. Это больше не щелочки. Он больше не напоминает японского самурая с карикатур Бориса Ефимова. Белки глаз совершенно красные. Руки и ноги в бинтах. Вместо зубов — острые осколки.
Рядом с ним в белом халате Холованов:
— Товарищ Сталин распорядился поставить тебе зубы из колымского золота. Сияние светила улыбкой отражать будешь. Все девушки твои. Ни одна от такой улыбки не устоит.
— Посмотрим, товарищ Холованов.
— Змееед, не зови меня больше товарищем Холовановым. Для друзей я Дракон.
— Ладно, Дракон. Но и ты не зови меня больше Змееедом. Не достоин я такого звучного имени.
— Это еще почему?
— Нескромно это перед лицом настоящих змееедов. Змееед — это тот, кто чекистов выбивает. А сколько их у меня на счету? На личной основе — пять-шесть, не больше. Ну, еще десяток — по приговорам. Какой из меня Змееед?
А вот в НКВД пришел товарищ Ежов. Думаю, развернется. Это товарищу Ежову следует себя Змееедом величать. Он одних только центровых чекистов человек тридцать, а то и сорок перестреляет. Куда уж мне до него?
— Эк, хватил: тридцать или сорок. Центровых!
— Попомни, Дракон, слова мои: вот он-то, Ежов Николай Иванович, и будет настоящим Змееедом всех времен и народов. Спорим?
— Не буду с тобой, Ширманов, спорить. Давай лучше я тебе что-то скажу, но ты уж при себе оставь. Сейчас счет битых и выбитых чекистов пойдет не на десятки, не на сотни, а на тысячи. Всем остальным тоже достанется. Но полагать Ежова грядущим Змееедом всех времен и народов нет основания. Знаю я тут одного руководящего товарища — Змееедище в чистом виде. Перед ним все мы бледнеем, как светила небесные при восходе Солнца. Вот то Змееед. Настоящий. Всем Змееедам Змееед.
Послесловие
26 сентября 1936 года бывший член Политбюро и бывший Председатель Совета Народных Комиссаров СССР Рыков Алексей Иванович, сменивший Ленина на посту главы правительства Советского Союза, был снят со своего последнего поста Народного комиссара связи СССР.
В тот же день, 26 сентября 1936 года, Генеральный комиссар Государственной безопасности Ягода Генрих Григорьевич был снят с поста Народного комиссара внутренних дел СССР и назначен Народным комиссаром связи СССР.
