Дарья Донцова - Эта горькая сладкая месть
На обороте мелкими буковками: “Без печати и счета об оплате недействителен”. На моем не стояло даже штампа. Ну да понятно: денег не платила и на основании полученного документа могу только поглазеть. Наверное, ордер показывают сторожу, а тот дает ключ. Скорей всего Слава Демьянов взял такой листок и приложил к документам, когда оформлял их у нотариуса. С кем другим подобный номер мог не выгореть – человеку ведь нужно где-то жить, – но Андрей Федоров постоянно находится в интернате. Да, беспроигрышное мошенничество. Элементарно и красиво. А заявление Федорова о выписке просто подделали.
Я расслабленно сидела на лавочке и разглядывала окрестности. Полярная – интересно, почему улицу так назвали? Наверное, зимой здесь очень холодно и ветрено. Вдруг в голове зашевелились воспоминания. А ведь именно на этой улице живет Антонина Максимовна Рогова, желавшая купить квартиру у Вики Пановой. Более того, сижу прямо перед ее подъездом. Это судьба.
Антонина Максимовна распахнула дверь сразу, не спрашивая. За юбку пожилой женщины цеплялся мальчонка лет двух, на руках гулил примерно восьмимесячный младенец неопределенного пола, из коридора высовывались еще две чумазые детские мордашки. Тут даже не стоит и размышлять, кем назваться.
– Здравствуйте, я из детской поликлиники.
– Входите, – радушно пропела Антонина Максимовна.
Я вдвинулась в узкий коридорчик. Под ногами что-то зашевелилось. Приглядевшись, увидела пушистую кошку. Хозяйка позвала в гостиную, и мы очутились в небольшой каморке, битком набитой мебелью. Две стенки, стол, штук шесть стульев, диван, кресла и фикус в углу. Свободного пространства просто не оставалось. К тому же там и сям виднелись картонные коробки, перевязанные веревками, а под обеденным столом обнаружился мешок с сахаром.
– Врача не вызывали, – сказала женщина, – может, вы в девяносто третью квартиру шли, там тоже Роговы живут, часто путают.
– Я психолог, сейчас проводим тестирование детей на предмет готовности к школе.
– Скажите на милость! Только наши совсем малютки, ни читать, ни писать не умеют. Старшей только-только шесть исполнилось.
Я поглядела на копошащуюся кучу детей и довольно невежливо заметила:
– Сколько их?
– Пятеро.
– И что, все ваши?
– Дочкины, нарожала погодков, просто голова кругом идет!
– Зачем же столько? Наверное, тяжело воспитывать, да и материально трудно.
– И не говорите, – начала Антонина Максимовна. Но тут раздался легкий скрип, и в тесную гостиную вдвинулись две огромные московские сторожевые. На спине одной восседала сопливая девчонка лет трех. Другая собака держала в зубах, словно щенка, существо в памперсах. Я испугалась.
– Боже, она сейчас искусает ребенка!
– Никогда, – твердо сообщила бабушка, – Рекс абсолютно безобиден. Видите, держит за маечку.
В этот самый момент кобель разинул пасть, и младенец с громким стуком плюхнулся на пол, но не заревел.
Очевидно, подобный способ передвижения был ему не в новинку. Собаки, шумно вздохнув, легли на пол, полностью закрыв свободное пространство.
– Сегодня не так жарко, как вчера, – констатировала Антонина Максимовна, – пойдемте чайку глотнем. Знаете, любому гостю рада. Сижу целыми днями одна с детьми, поговорить не с кем.
Переступив через собак, мы двинулись в кухню. Там обнаружился мальчик, самозабвенно выковыривающий из кастрюльки куски холодной каши. На столе теснились грязные тарелки с недоеденной картошкой и чашки с недопитым чаем.
Хозяйка сгребла остатки на одно блюдо, поставила его у мойки и крикнула:
– Чанг, Рекс!
Собачищи пригалопировали на зов и, отталкивая друг друга задами, принялись жрать картошку. Откуда ни возьмись появилась беременная кошка и плюхнулась на стол прямо передо мной.
– Тяжело, наверное, с таким хозяйством в маленькой квартире, – посочувствовала я.
– Ой, – махнула рукой Рогова, – одуреть можно. Ведь две комнаты всего.
– Зачем же столько детей?
– И я так думаю, только зять верующий, аборты делать не разрешил.
Да, судя по количеству отпрысков, зятек не очень соблюдает посты.
– Вам бы площадь побольше…
– Конечно, знаете, даже начала обмен искать. И квартиру смотреть ходила чудесную. Целых четыре комнаты в тихом районе, а проживает в них только одна женщина. Да не сговорились.
– Что так?
– Денег у нас нет. Зато у зятя дом в деревне шикарный – два этажа. Правда, продать не можем, там бабка прописана. Думали найти приличных людей, оформить на них дарственную и поменяться квартирами. Бабка на ладан дышит, не сегодня-завтра помрет, выгодное дело. Только этой Пановой деньги требовались. Дача ей ни к чему. Вот уж странная женщина.
– Почему?
– Алкоголичка. Я сразу поняла, как вошла. Квартира хорошая, но запущенная. И потом, представляете, сидим с ней разговариваем. Вдруг Виктория хватает трубку, набирает номер и буквально орет: “Думали меня со свету сжить! Не вышло! Лучше вашего живу, не нуждаюсь и на работу сейчас устроилась. Взяли старшим экономистом, зарплата пять тысяч. Вот сейчас начальнику слово дам…”
Панова сунула ничего не понимающей Антонине Максимовне телефон и зашептала:
– Скажи, скажи, что ты директриса и берешь меня в отдел.
Растерявшаяся Рогова взяла трубку и промямлила:
– Я, это, начальница. Принимаю Панову.
– Чудесно, милочка, – ответил приятный женский голос, – только имейте в виду, что Вика законченная алкоголичка и доверять ей нельзя. Кстати, как называется ваша контора?
Антонина Максимовна не нашлась что ответить, но Вика выхватила аппарат и завопила:
– Не надейся, не скажут название. Пусть драгоценный Алик поднимет академическую жопу и поищет, где я работаю.
С этими словами Виктория шлепнула трубку и удовлетворенно сказала:
– Ну, все. Теперь спать перестанут, аппетит потеряют, начнут разыскивать, куда пристроилась. Вот умора!
Разыгранная сцена напугала Рогову. Панова выглядела абсолютно сумасшедшей. Красные, воспаленные глаза, бледные, до синевы опухшие щеки, речь бессвязная, торопливая. К тому же странная женщина опрокинула в себя стакан какого-то пойла и принялась дымить. Антонина Максимовна поспешила откланяться.
– Ну ее в баню, – пояснила она мне, – свяжешься с такой, поменяешься, а ей в голову моча ударит. Еще судиться начнет.
– Мама, – раздался из прихожей робкий голос, почти шелест.
– Петюша пришел, – обрадовалась собеседница. В кухню вполз мелкий, рахитичный мужичонка с намечающейся лысиной. На нем гроздьями висели дети и кошки.
– У нас гости? – робко полуспросил вошедший.
– Да нет, – отмахнулась теща, – из поликлиники заглянули.
Поняв, что больше не интересую хозяйку, я, переступая через детей, собак и кошек, двинулась на выход.
По дороге домой, тихо подремывая в такси, размышляла. Живут же люди! Сама люблю детей и животных, но у Роговых явный перебор. И где они помещаются ночью? Скорей всего бабуля спит в ванной.
Остановив из конспирации такси на площади, я потопала к дому и налетела на Аркадия. Сын покупал в ларьке сигареты. Вот уж не повезло! Но вопреки ожиданиям, Кеша не начал ругаться.
– Ладно уж, – пробормотал “Перри Мейсон”, – все равно дома тебя не удержать. Только машину не бери. Женька звонил и пугал, если руль крутить – шов разойдется.
Полная негодования, я внеслась в дом и позволила приятелю. – Ты зачем рассказываешь Кешке глупости?
– Мое дело предостеречь, – ответил эксперт.
– Ну погоди, будет еще на моей улице праздник, попросишь у меня совета, собачник фигов. Мне придется ездить на такси, ну какой противный у тебя язык.
– Чья бы корова мычала, – вздохнул Женюрка. – Зачем наговорила глупостей соседям?
Выяснилось, что Лиля, Женькина супруга, попросила муженька заехать на рынок. Тот покорно зарулил в мясные ряды и купил для собак печенку. Лилька не разрешает курить в квартире. Поэтому усталый Евгений сел на лавочку возле подъезда. Болтавшие о чем-то старушки разом замолчали и уставились на пакет. Потом одна довольно строго спросила:
– Что у вас там, Евгений Степанович?
– Печенку собачкам несу, – спокойно ответил приятель.
– Безобразие, – возмутилась бабулька, – просто противно рядом с вами сидеть!
Ничего не понимающий эксперт уставился на грозных соседок. Но тут на беду Лилька вывела йоркшириц на прогулку. Лиззи и Карлотта принялись носиться по двору. Внезапно одна из бабок заметила, что ее внучок гладит собачку.
– Отойди немедленно, – заорала старуха, – они их человечиной кормят!
Лилька с мужем онемели. Запихнув пакет под скамейку, Женька приступил к допросу сплетниц. Минут через десять ситуация прояснилась. Бедный эксперт тряс перед обалдевшими бабами куском печени и взывал к благоразумию:
– Ну посмотрите сами, может у человека быть такой орган?
Старушки помялись, потом одна, самая бойкая, заявила:
– Ох, Евгений Степанович, никогда в мертвеца не заглядывали. С виду как коровья, а там, кто знает. Вы уж нас простите, но выводите собачек только тогда, когда детей нет. А то вдруг ваши людоедки на ребятишек кинутся!
