Дж. Конрат - Виски с лимоном
Малруни пристально посмотрел на меня.
– Из вас бы вышел хороший психиатр.
– Спасибо. А еще есть какие-нибудь предположения?
– Этот человек убивал и прежде. Вероятно, множество раз. Это не дилетант. Просто он решил выйти с этим на публику. Слишком большая предварительная подготовка, проработка всех деталей, слишком много мер предосторожности, чтобы можно было считать эти убийства первыми в его жизни. Он оставляет нам только те улики, которые нарочно хочет оставить. Для него это игра. Но должно быть нечто, какое-то обстоятельство, спровоцировавшее на этот разгул. Причина, побудившая его выйти из тени. Может, он пережил развод или потерял работу.
– Событие, послужившее спусковым крючком.
– Верно. Но есть и еще кое-что. Я несколько удивлен, что вы еще не обратили на это внимания, лейтенант.
– Что именно?
– Он адресовал вам письма, вломился в ваше жилище, звонил вам по телефону, а теперь требует, чтобы вас уволили. – Малруни устремил на меня исполненный боли взгляд. – Этот человек на вас запал, нашел в вас предмет обожания.
– Обожания? Запал? Да он хочет меня убить.
– Психопаты не умеют нормально выражать эмоции. В письме в «Трибюн» он даже пишет ваше имя заглавными буквами, придавая вам максимальную значимость. Он охотник, преследователь. Сейчас он зациклился на вас. Извращенно зациклился. Я думаю, все это некий способ ухаживания, способ привлечь ваше внимание.
Вот это номер! А другие-то, идиоты, просто посылают цветы.
– С меня не спускает глаз специальная группа охраны.
Малруни потер усы.
– А вы знаете, как гиены находят мертвую тушу? Они следуют за грифами. Грифы выводят их к пище.
– Черт! – воскликнул Харб.
Он подумал о том же, что и я.
– Преступник вполне может наблюдать за наблюдателями.
Глава 33
– Мы нашли джип.
– Подозреваемый отвечает описанию?
– Некоторое сходство есть. При нем нет удостоверения личности, но он упомянул ваше имя.
Я кивнула Харбу. Метод траления был его идеей. Мы отрядили шесть групп прочесать частым гребнем территорию в радиусе десяти кварталов от моего «хвоста» телохранителей. Останавливали грузовые фургончики и минивэны. Обыскивали припаркованные машины. Опрашивали людей.
– Мы сейчас на пути, лейтенант. Куда его доставить?
– Приведите его в комнату «С». – Я положила трубку и протянула руку доктору Малруни. – Ваши предположения были чрезвычайно ценны. Возможно, мы как раз поймали своего преступника. Спасибо за помощь.
Мы пожали друг другу руки, и он вручил мне свою визитную карточку.
– Рад был помочь. Не стесняйтесь звонить, если что-то еще понадобится.
Чтобы сэкономить мои силы, мы с Харбом воспользовались лифтом. Все это ощущалось как-то немного обыденно, но именно так заканчивается большинство успешных расследований: скорее комариным писком, чем громом фанфар. Не важно: коль скоро преступник был в наших руках, я была счастлива.
Но все мои надежды разбились вдребезги, когда я увидела, кого привели в комнату для допросов.
– Здравствуйте, лейтенант.
На одиноко стоящем деревянном стуле сидел Финеас Траутт и улыбался мне с терпеливой снисходительностью.
– Это тот человек, который вломился в твою квартиру? – подтолкнул меня локтем в бок Харб.
Я нахмурилась.
– Нет, – ответила я. – Этого зовут Финеас Траутт, через два «т». Добудь мне его криминальный послужной список.
Я вошла и, закрыв за собой дверь, покачала головой, адресуясь легиону колов, сидевших по другую сторону непрозрачного с моей стороны стекла. Затем перевела внимание на своего партнера по бильярду.
– В чем дело, Фин? Ты что, за мной следил?
– Я видел тебя в новостях. Ты сознательно стараешься выманить на себя Пряничного человека.
– Какое ты имеешь к этому отношение?
Фин пожал плечами:
– У меня было немного свободного времени, и я решил своими глазами увидеть, как работает эта ваша схема. У вас три команды по два человека, каждая отрабатывает восьмичасовую вахту. Они держатся за тобой на расстоянии не больше двух сотен футов и до того бросаются в глаза, что нарочно не придумаешь.
В комнате для допросов пахло дымом, потом и отчаянием. Фин тем не менее выглядел совершенно спокойным и даже позабавленным.
– Ты так и не сказал, почему следовал за мной.
– Я рассудил, что убийца сделает еще попытку, но заметит твой эскорт, точно так же, как его заметил я. Поэтому я пристроился сзади, чтобы посмотреть, не делает ли кто-нибудь то же самое.
Я до сих пор не до конца понимала, к чему он клонит, но ощутила волнующее покалывание.
– И ты что-нибудь заметил?
Он кивнул:
– Я заметил две легковые машины и четыре грузовика, во всех было по одиночному водителю мужского пола. Все вели себя подозрительно. Я записал марки, модели и номерные знаки.
– Где эта запись?
– Мы ведь друзья, Джек, не так ли?
Я нахмурилась. К чему вдруг такая уклончивость?
– Мне бы хотелось так думать, Фин.
– А друзья оказывают друг другу услуги, верно?
– Так, значит, это услуга?
– Конечно. Я не люблю, когда моих друзей обижают. Уверен, что и ты смотришь на дело так же.
Теперь все встало на свои места.
– У тебя, очевидно, неприятности?
– Хранение. Кокаин. Суд будет в следующем месяце. Мне светит срок, и немалый. – Фин поскреб свою лысую голову: прозрачный намек на свое заболевание. – Но этого срока у меня уже не осталось.
Я не ответила. Повисло молчание. Я знала окружного прокурора, и дело Пряничного человека было достаточно значимым, чтобы за его арест он продал и жену, и мать. Но я не любила сделок с преступниками, даже с полезными и сотрудничающими, даже с теми, которые играют со мной в пул.
– Я сейчас вернусь.
Я покинула комнату для допросов и в коридоре столкнулась с Харбом. Он вручил мне распечатку данных по криминальной биографии Фина.
Там было несколько обвинений в нанесении телесных повреждений, два – в попытке убийства, одно – в непредумышленном убийстве и два – в убийстве второй степени. Никаких приговоров: в каждом случае либо обвинение было вскоре снято, либо подсудимый оправдан.
– Ты, кажется, однажды арестовывала этого парня?
– Да. На него наскочили несколько вооруженных хулиганов. Двоих он убил, а еще троих отправил в больницу. Самозащита. Траутт даже не был вооружен.
Надо заметить, что у всех других жертв нападений Фина после имен стоял номер уголовного дела: то есть у каждого тоже был криминальный послужной список.
Единственное его правонарушение, не связанное с насилием, был кокаин. Дело было заведено недавно, всего пять месяцев назад. Количество найденного кокаина было достаточным для того, чтобы даже указанный окружной прокурор предъявил обвинение в хранении с целью сбыта, а не просто в хранении.
Я вернулась обратно в комнату «С». Фин сидел, закинув ногу за ногу, и выглядел совершенно непринужденно.
– Чем ты зарабатываешь на жизнь, Фин? – спросила я.
– Проворачиваю сделки.
– Торгуя наркотиками?
Он скорчил гримасу:
– Я не торгую наркотиками.
– Тебя арестовали с тридцатью граммами кокаина.
– Я его не продавал.
– Это что же, для личного пользования? – презрительно фыркнул Харб.
Фин смерил его взглядом.
– Морфий расслабляет, делает слезливым. Кокаин снимает боль и позволяет сохранять бодрость.
– Где вы берете кокаин? – спросил Харб.
Фин пропустил его вопрос мимо ушей и сосредоточил внимание на мне.
– Так мы помогаем друг другу или продолжаем указывать друг на друга пальцем?
Я пристально посмотрела в глаза Фина. Его личная жизнь меня не касалась, но я действительно не любила наркотики, особенно тех, кто их употреблял и продавал. С другой стороны, тогда, в бильярдной, он спас меня от бандитов, и он же, быть может, только что обеспечил нам крупнейший прорыв в нашем расследовании.
И хотя я была служителем закона, профессионалом, который никогда не позволял личным чувствам влиять на его поступки, мне по-своему нравился этот парень.
– Договорились. Я улажу это с окружным прокурором.
– Могу я получить письменное подтверждение?
– У тебя есть мое слово.
Он кивнул, затем передал мне свою записную книжку. Первой шла запись: «Белый джип, фургон, развозящий мороженое, Р912 556».
– Харб, проверь этот номерной знак. Это может оказаться тот, кого мы ищем.
Бенедикт удалился с записной книжкой. Фин встал и сунул руки в карманы.
– Я могу идти?
– Да. Спасибо.
– Спасибо тебе. Я слышал, ты получила огнестрельное ранение. Как нога?
– У меня есть запасная.
Он усмехнулся:
– Ты чертовски упрямая, бескомпромиссная цыпочка. Может, как-нибудь еще встретимся. Нам так и не удалось доиграть тот последний пул.
– Я сверюсь со своим ежедневником.
– Я придержу для тебя стол.
Он повернулся и вышел.
Харба я нашла в его кабинете. Выражение его лица без слов сказало мне все.
