Дэн Браун - Инферно
Лэнгдон понятия не имел о том, что такое «генное манипулирование», но в этом был порочный круг, особенно в свете недавно выплеснувшихся образов, среди которых были чума и смерть. Его интересовало, откуда Сиенна знает так много о Зобристе — от своей начитанности в области медицины… или, может, оттого, что оба они в детстве были вундеркиндами. Может, знающие люди следят за трудами друг друга?
— Впервые я услышала о Зобристе несколько лет назад, — объясняла Сиенна, — когда он сделал в прессе несколько весьма провокационных заявлений о росте народонаселения. — Она остановилась, помрачнев лицом. — Зобрист предложил «уравнение Апокалипсиса от перенаселения».
— Что, извини?
— По сути, это математическое обоснование тому, что население Земли растёт, люди стали жить дольше, а наши природные ресурсы на исходе. Уравнение предсказывает, что при нынешней тенденции развития нет иного исхода, как апокалиптический коллапс человеческого сообщества. Зобрист открыто предсказал, что род человеческий не продержится и одного столетия… если только не произойдет чего-либо вроде массового вымирания. — Сиенна тяжело вздохнула и встретилась взглядом с Лэнгдоном. — Вообще-то, Зобриста уже цитировали, приводя его фразу, что «лучшее, что когда-либо случалось с Европой — это Чёрная смерть.»
Лэнгдон глядел на неё в ужасе. Волосы у него на шее встали дыбом, в сознании вновь вспышкой промелькнул образ маски чумы. Он уже всё утро пытался преодолеть ощущение, что его нынешняя проблема связана с маской чумы… но это ощущение становилось всё более и более навязчивым.
Мнение Бертрана Зобриста о Черной смерти как лучшем, что когда-нибудь произойдет с Европой было, конечно, ужасно, и все же Лэнгдон знал, что многие историки вели хронику долгосрочной социально-экономической выгоды массового вымирания, которое произошло в Европе в 1300-ых. До чумы перенаселенность, голод и экономические трудности определили Средневековье. Внезапное наступление Черной смерти, в то время ужасающей, эффективно «сократило человеческое стадо,» создавая изобилие еды и возможность, которая, согласно многим историкам, была основным катализатором наступления Ренессанса.
Когда Лэнгдон представил себе знак бактериологической опасности на капсуле, в которой была модифицированная карта дантовского ада, его поразила леденящая душу мысль: зловещий минипроектор кто-то ведь соорудил… и Бертран Зобрист — биохимик и фанатичный поклонник Данте — логично теперь предположить, что это мог сделал он.
Основоположник генного манипулирования. Лэнгдон почувствовал, что фрагменты разрезной головоломки теперь укладывались на свои места. К сожалению, общая картина вырисовывалась всё более страшной.
— Промотайте вперёд отсюда, — велела Марта охраннику; похоже, ей хотелось пропустить просмотр на нормальной скорости промежутка времени, когда Лэнгдон с Игнацио Бузони изучали маску — чтобы выяснить, кто же потом проник в музей и похитил её.
Охранник нажал кнопку ускоренного просмотра, и метка времени на экране стала быстро меняться.
Три минуты… шесть минут… восемь минут.
На экране было видно, как Марта стоит позади мужчин, всё чаще меняя положение и пытаясь переместить свой вес, и периодически поглядывает на часы.
— Извините, что мы так долго разговаривали, — сказал Лэнгдон. — Это явно доставило вам неудобства.
— Я сама виновата. — ответила Марта. — Вы оба настаивали, чтобы я пошла домой и вас потом выпустили охранники, но мне это показалось невежливым.
Неожиданно Марта исчезла с экрана. Охранник замедлил видео до нормальной скорости.
— Все правильно, — сказала Марта. — Я помню как ходила в туалетную комнату.
Охранник кивнул и снова потянулся к кнопке ускоренной перемотки вперед, но прежде чем он нажал ее, Марта схватила его за руку. — Подождите!(ит.)
Она подняла голову и в замешательстве уставилась на монитор.
Лэнгдон тоже увидел это. Что за ерунда?!
На экране Лэнгдон только что залез в карман своего твидового пиджака и вытащил пару хирургических перчаток, которые он теперь надевал на руки.
Одновременно, Дуомино встал позади Лэнгдона, всматриваясь в коридор, по которому несколькими мгновениями раньшее с трудом прошла в туалетную комнату Марта. Через минуту тучный человек кивнул Лэнгдону, как будто давая понять, что путь свободен.
Что, черт побери, мы делаем?!
Лэнгдон наблюдал за собой на видео. Его рука в перчатке потянулась, коснулась края дверцы шкафа … и затем, очень осторожно, потянула назад, пока старинный стержень не переместился, и дверь, покачиваясь, медленно не открылась … демонстрируя посмертную маску Данте.
Марта Альварес с испугом вздохнула и поднесла руки к своему лицу.
Разделяя ужас Марты, Лэнгдон наблюдал, абсолютно не веря своим глазам, как он забрался в витрину, аккуратно взял посмертную маску Данте обеими руками и вытащил ее.
— Боже, спаси меня! — вскрикнула Марта, с трудом вставая на ноги и обернувшись лицом к Лэнгдону. — Что он сделал? Почему?
Прежде, чем Лэнгдон смог ответить, один из охранников неожиданно выхватил черную беретту и нацелил пистолет непосредственно в грудь Лэнгдона.
Боже!
Роберт Лэнгдон уставился в упор на дуло пистолета охранника и почувствовал, как крошечная комната сжимается вокруг него. Марта Альварес уже стояла, и сверкая глазами, смотрела на него так, как будто ее предали. Сзади на мониторе, Лэнгдон теперь держал маску на свету и изучал ее.
— Я достал её только посмотреть, — упирался Лэнгдон, уповая на то, чтобы так и оказалось. — Игнацио уверил меня, что вы не стали бы возражать!
Марта не отвечала. У неё был ошеломлённый вид, она явно ломала голову, почему Лэнгдон ей лгал. Да и в самом деле, с чего бы Лэнгдону стоять и преспокойно смотреть, как проигрывается запись, если он знал, что на ней обнаружится?
Мне и в голову не приходило, что я открывал витрину!
— Роберт, — шепнула Сиенна. — Смотри! Ты кое-что нашёл! — Сиенна по-прежнему была прикована к происходящему на экране, в стремлении получить ответ на все вопросы, несмотря на их затруднительное положение.
На экране Лэнгдон теперь держал маску поднятой кверху и направлял её на источник света; внимание его, очевидно, притягивало что-то интересное с обратной стороны экспоната.
С этого ракурса камеры было видно, как на долю секунды поднятая маска заслонила лицо Лэнгдона так, что мёртвые глазницы Данте совместились с его глазами. Он вспомнил изречение — истину можно увидеть только глазами смерти — и почувствовал озноб.
Лэнгдон не мог понять, что он тогда разглядывал на обратной стороне маски, но в это мгновение на видео, когда он поделился своим открытием с Игнацио, этот тучный мужчина подскочил, тут же нащупал в кармане свои очки и стал вглядываться снова… и снова. Он энергично замотал головой и принялся возбуждённо расхаживать по помещению.
Внезапно оба мужчины подняли глаза, явно услышав что-то в коридоре — скорее всего, это Марта возвращалась из уборной. Лэнгдон поспешно вытащил из кармана большой полиэтиленовый пакет с застёжкой, в который поместил посмертную маску, потом бережно передал его Игнацио, а тот с видимой неохотой уложил пакет в свой портфель. Лэнгдон быстро закрыл старинную застеклённую дверцу теперь уже пустующей витрины, и двое мужчин бодро зашагали по залу, чтобы встретить Марту прежде, чем она смогла бы обнаружить пропажу.
Оба охранника уже уверенно наводили свои пистолеты на Лэнгдона.
Марта нетвердо стояла на ногах, хватаясь за стол для поддержки. — Я не понимаю! — бормотала она. — Вы и Игнацио Бузони украли посмертную маску Данте?!
— Нет! — настаивал Лэнгдон, блефуя как только умел. — На тот вечер у нас было разрешение от владельца на вынос маски из здания.
— Разрешение от владельца? — спросила она. — От Бертрана Зобриста!?
— Да! Г-н Зобрист позволил нам исследовать некоторые знаки на обороте маски! Мы встретились с ним вчера днем!
Взгляд Марты пронзил его словно кинжал. — Профессор, я совершенно уверена, что вы не встречались с Бертраном Зобристом вчера днем.
— Мы, безусловно, встречались…
Сиенна положила свою руку на его запястье и остановила Лэнгдона.
— Роберт… — Она мрачно вздохнула. — Шесть дней назад Бертран Зобрист бросился с вершины башни Бадиа всего в нескольких кварталах отсюда.
Глава 42
Вайента оставила мотоцикл чуть севернее Палаццо Веккьо и пешком приближалась к нему по периметру площади Синьории. Пройдя извилистый путь между наружными скульптурными группами лоджии Ланци, она не могла не заметить, что все фигуры навевают вариацию одной темы: демонстрация физического превосходства мужчин над женщинами.
Похищение сабинянок.
Похищение Поликсены.
