Робин Кук - Метка смерти
— Так, хватит, — еле слышно пробормотал Джек. Закрыв глаза, он яростно потер лицо обеими руками. Ох, Лори, Лори.
К нему вдруг вернулась подавленность, напомнившая ему о пережитой депрессии. А ведь он действительно испытывал к Лори искренние, теплые и нежные чувства. И все шло бы замечательно, если бы не эта болезненная «детская» тема.
— Доктор Стэплтон, вы в порядке? — раздался женский голос.
Джек открыл глаза и посмотрел сквозь пальцы. Дженис Джегер, миниатюрная женщина, судебно-медицинский криминалист из ночной смены, смотрела на него, надевая плащ. Она выглядела измученной и уже собиралась домой. «Вряд ли ей удалось хоть чуть-чуть вздремнуть», — подумал Джек, глядя на синяки у нее под глазами.
— Да, все нормально, — ответил Джек. Убрав руки от лица, он беспечно пожал плечами. — А что такое?
— Не помню, чтобы я когда-нибудь видела вас неподвижным, и тем более вот так — посреди коридора.
Джек попытался было придумать в ответ что-нибудь остроумное, однако в голову ничего не приходило, и он, решив сменить тему, уныло поинтересовался, как прошла ночь.
— Здесь был сумасшедший дом! — ответила Дженис. — А особенно досталось тому, кто дежурил на выездах, да и доктору Фонтуорту тоже. Доктор Бингем и доктор Вашингтон уже проводят вскрытие, а Фонтуорт ассистирует.
— Серьезно?! — удивился Джек. — А что там такое? — Харолд Бингем был его шефом, а Келвин Вашингтон — заместителем. Ни один, ни другой раньше половины девятого утра не появлялись, и вскрытия до начала обычного рабочего дня проводились ими крайне редко. Должно быть, на это имелись какие-то серьезные причины, чем и объяснялось присутствие здесь прессы. Фонтуорт был коллегой Джека и в минувшие выходные дежурил на телефоне. Медэксперты не оставались по ночам на работе, если того не требовали особые обстоятельства. В случае необходимости к дежурству по вызовам на почасовой основе привлекались стажеры-патологоанатомы.
— Пулевое ранение, и дело связано с полицией. Насколько я поняла, копы окружили парня, когда тот был у своей подруги. Когда его попытались арестовать, началась стрельба. Речь идет о возможном неоправданном применении силы. Вам это интересно?
Джек насторожился: случаи с пулевыми ранениями, да еще и многочисленными, могли оказаться весьма запутанными. Несмотря на то что Джордж Фонтуорт работал в офисе главного судмедэксперта, или ОГСМЭ на восемь лет дольше Джека, Джек считал его подход к делу поверхностным и формальным.
— Думаю, мне не стоит вмешиваться, раз уж этим занимается начальство, — ответил он. — Ну а на ваш взгляд, есть что-нибудь любопытное?
— Ничего особенного, за исключением одного случая в Центральной манхэттенской больнице — в субботу туда попал молодой человек со сложным переломом после падения: катался на роликах в Центральном парке. А вчера утром ему сделали операцию…
Джек поморщился. Сейчас из-за своего обостренного благодаря Лори восприятия любое упоминание о Центральной манхэтгенской больнице вызывало у него негативную реакцию. Весьма уважаемое в свое время лечебное учреждение превратилось теперь в флагман компании. И хотя он понимал, что общий уровень услуг, предоставляемых этим медицинским учреждением, был совсем не плох, и если бы он, свалившись с велосипеда, попал к ним в травматологию — а попал бы он, согласно своему новому контракту, скорее всего именно туда, — о нем бы наверняка позаботились. Однако это была все та же «сетевая» медицина, к которой он испытывал глухую ненависть.
— Ну и что там выдающегося? — спросил Джек. И, стараясь не показывать свои эмоции, саркастически добавил: — Какой-нибудь парадоксальный диагноз или нечто более хитроумное?
— Ни то ни другое, — вздохнула Дженис. — Просто на меня все так подействовало. Как-то это… печально.
— Печально?! — опешил Джек. Дженис проработала в судмедэкспертизе более двадцати лет, и ей доводилось видеть смерть во всех ее гнусных ипостасях. — Уж если вам печально, то это должно быть действительно печально. Так в чем там дело, если в двух словах?
— Ему было всего около тридцати, и, судя по медицинской карте, он был абсолютно здоров. По крайней мере никаких сердечных заболеваний. Как мне рассказали, он вызвал звонком дежурную, но когда медсестры подошли к нему — по их словам, минут пять — десять спустя, — он был уже мертв. Очевидно, сердце.
— И что, не пытались реанимировать?
— Разумеется, пытались, но абсолютно безуспешно — ни единого импульса на ЭКГ.
— И что именно вас опечалило — его возраст?
— И возраст тоже, но не только это. Не знаю, что конкретно произвело на меня такое впечатление, — возможно, то, что медсестры не сразу подошли к бедному парню, которому вдруг стало плохо, никто вовремя не помог. А ведь каждый из нас может оказаться в такой жуткой ситуации. Да и его родители вызывают искреннее сострадание. Приехав из Уэстчестера, они сразу отправились в больницу, а потом — сюда, чтобы посидеть с телом сына. Они просто убиты горем: сын был для них единственной радостью. Кажется, они до сих пор здесь.
— Где? Надеюсь, не в толпе этих репортеров?
— Насколько я знаю, они были в комнате опознания — настаивали на повторной процедуре, хотя все уже подтвердилось. Проявив сочувствие, дежурный попросил Майка сделать еще одну серию фотоснимков на «Полароид», но в тот момент меня вызвали в Центральную. Когда я вернулась, Майк сказал, что пара по-прежнему там и словно в прострации — судорожно сжимают снимки, будто все еще надеясь, что это какая-то ошибка, и настаивают, чтобы им показали тело.
Джек почувствовал, как его пульс учащается. Ему были очень хорошо знакомы душевные муки, испытываемые от потери ребенка.
— Но это не тот случай, который мог бы так взбудоражить прессу.
— Конечно же, нет. Подобные прецеденты никогда не получают широкой общественной огласки. И это тоже печально. Ведь оборвалась чья-то жизнь.
— Так репортеры здесь из-за истории с полицией?
— Изначально — да. Бингем обещал после вскрытия выступить с заявлением. Дежурный по вызовам рассказывал, что в Спэниш-Гарлеме дело дошло до вооруженных столкновений и полиция произвела около пятидесяти выстрелов — отголоски «дела Диальо» в Южном Бронксе несколько лет назад. Но я, честно говоря, думаю, что прессу теперь гораздо больше интересует дело Сары Кромвел. О нем стало известно, когда они уже были здесь.
— Сара Кромвел — психолог из «Дейли ньюс»?
— Да-да. Та самая «добрая советчица», что помогала любому в вопросах обустройства жизни. К тому же она была еще и теледивой — блистала почти во всех ток-шоу, включая шоу Опры. Весьма известная личность.
— И что с ней — несчастный случай? По какому поводу шум?
— Нет, не несчастный случай. Похоже, ее жестоко убили в собственной квартире на Парк-авеню. Подробностей не знаю, но доктор Фонтуорт говорит, там было много крови. Они с дежурным врачом всю ночь на ногах. Потом произошло двойное самоубийство в особняке на Восемьдесят четвертой улице, а затем еще и убийство в одном из ночных клубов. Позже дежурного вызвали на Парк-авеню, где машина сбила человека и водитель скрылся, а под конец — две передозировки.
— А что за двойное самоубийство — старики или молодежь?
— Средний возраст. Угарный газ. Завели свой «кадиллак», предварительно закрыв гараж, подсоединили к выхлопным трубам пару шлангов от пылесоса и провели их в салон.
— М-м… — дернул плечами Джек. — А предсмертные записки есть?
— Это уже нечестно, — с упреком ответила Дженис. — Вы спрашиваете меня о том, чем я не занималась. Но, кажется, какая-то записка все же была — от женщины.
— Любопытно, — отметил Джек. — Ладно. Пожалуй, мне пора идти заниматься делами, день предстоит не из легких. А вам лучше поехать домой и поспать.
Джек был доволен. Предвкушение интересного дня отодвинуло раздражение, связанное с утренними переживаниями, на задний план. Если Лори захотелось немного пожить у себя, он не возражал: ему, возможно, и лучше некоторое время побыть одному.
Джек миновал офис криминалистов и, пройдя через канцелярию со штабелями многочисленных ящичков и картотек, вошел в диспетчерскую. Он улыбнулся дневным оператора, но те, готовясь к рабочей смене, его проигнорировали. Проходя мимо офиса детективов полицейского департамента Нью-Йорка, он, махнув рукой, поприветствовал сержанта Мерфи однако тот разговаривал по телефону и не заметил Джека. «Вот и поздоровались», — отметил Джек.
Аналогичный прием ожидал его и в отделе опознаний. Из троих сидевших в комнате никто не обратил на него внимания. Двое отгородились утренними газетами, а доктор Рива Мехта, коллега Лори, склонилась над бумагами, поглощенная составлением графика предстоящих вскрытий. Джек налил себе чашку кофе из общего кофейника и, отогнув край газеты, взглянул на скрывавшегося за ней человека — Винни Амендола работал в морге санитаром и довольно часто ассистировал Джеку при вскрытиях. То, что он неизменно рано приходил на работу, давало Джеку возможность приступать к делу раньше других.
