Зухра Сидикова - Стеклянный ангел
Губа распухла, хорошо, что зуб не выбили. Что теперь делать? Заявляться с такой физией в редакцию? Ладно, не в первый раз. Тарасу звонить нужно. Миша попытался набрать номер. И с рукой похоже нелады — видимо, кисть вывихнули, холуи чертовые, даже номер набрать трудно.
— Алло, Тарас Борисыч, это я — Михаил. Снимки? Сделал… Правда, камеру мне разбили и лицо… Да не провоцировал я никого, ну что вы меня не знаете? Еду уже… Постараюсь…
Вот старый хрыч, надоел со своим увольнением. Тут уж заикаться о компенсации за фотоаппарат не смей. Откажет, железно… Не стоит и унижаться.
В редакции Миша отдал карту памяти компьютерщику Владу, дружески побеседовал с секретаршей шефа Валентиной Васильевной. Выпил чашку растворимого кофе, отдающего жженной резиной. Хотелось есть, но нельзя было уйти, Тарас Борисович велел ждать — подыскивал задание. Потруднее и подальше, предчувствовал Миша.
Предчувствия его не обманули. До одиннадцати вечера ему пришлось торчать с оператором Радиком на городской окраине в общежитии подшипникового завода, где подвыпившая компания устроила поножовщину. Обошлось без серьезных жертв, зато ора, мата и ругани хватило на двадцать минут эфирного времени, которые обещали вставить в утренний выпуск. Комментируя события, Миша старался держаться в тени, — прятал фингал, полученный Сенинским мордоворотом, — но уверенности в том, что его не примут за одного из участников общежитского побоища, у него не было.
* * *Каждый раз возвращаясь домой, а это почти всегда было за полночь, он старался не шуметь. Осторожно открывал дверь, осторожно входил, разувался. В общем, старался не производить лишнего шума, хотя знал: мама все равно не спит, ждет его.
Вот и сегодня она выглянула в прихожую.
— Привет, мам! — он постарался встать так, чтобы разбитая сторона лица оставалась в тени. — Ты почему не спишь? Поздно уже…
— Ты ведь знаешь — я без тебя не усну. А что это у тебя с лицом? Ну-ка, ну-ка, покажи!
— Да ничего страшного, мам!
— Как это ничего страшного? Посмотри: синяк под глазом, и губа разбита!
— Это я о дверь стукнулся… случайно!
— Ой, смотри, Миша, — не доведет до добра тебя эта твоя работа! Сколько раз я тебя просила: бросал бы ты ее. Нужно поискать что-то другое.
— Что другое, мама? У меня журналистское образование. Я — журналист. Кем я могу еще работать.
— Ну не знаю, — вздыхает мама. — Не в школе, конечно.
— Да уж… Одного бюджетника в доме достаточно, — он целует маму в голову. — Иди спать, я ведь уже дома, можно не беспокоиться, и завтра у меня выходной. Хочешь — сходим куда-нибудь?
— Выходной… Ты всегда так говоришь, а потом снова срываешься куда-нибудь.
— Вот честное слово — завтра буду дома! С утра схожу в бассейн, что-то спину прихватывает, а вечерком сходим. Хочешь, я билеты в театр возьму?
Мама недоверчиво покачала головой.
— Вот балаболка. Ну ладно, поешь — на кухне оставила. Пюре с котлеткой и винегрет. Как ты любишь, — мама улыбнулась с порога комнаты.
— Спасибо, мамочка! Ты у меня просто прелесть!
После ужина он сел за компьютер, немного поработал. Очень хотелось спать — тяжелый все-таки выдался денек.
Перед сном принял душ, улегся в постеленную мамой чистую постель. Вытянулся во весь рост, чувствуя, как сладко заныло тело — каждая мышца, каждая клеточка требовала отдыха. Засыпая, с радостью подумал: завтра — выходной. Единственный за неделю. Долгожданный.
Глава третья
Серое и тусклое утро не предвещало ничего хорошего. В квартире стояла тишина, только ходики на тумбочке звонко отсчитывали секунды. Неужели мама ушла на работу? Точно, вот записка: «Убегаю на дежурство, сменщица заболела». Вот те на, а как же театр? Бедная мамуля…
Миша встал. Потянулся, побрел на кухню, поглаживая ноющую поясницу и шаркая тапочками.
На кухне вкусно пахло печеным, на столе стояла тарелочка, прикрытая салфеткой, под которой аппетитной горкой лежали румяные тоненькие блинчики. Рядом в белой пиале с золотым ободком — сметана.
— М-м-м-м! — замычал Миша и подсел к столу, — мамулечка, какая ты у меня молодец!
Чайник под расшитым петухом-грелкой был еще горячий, и Миша с удовольствием позавтракал.
Потом не спеша оделся, покрасовался чуток перед зеркалом — симпатичный малый, несмотря на синяк и разбитую губу, — и спустился по лестнице, мурлыча под нос любимую мелодию, лифта ждать не стал — нужно немного размяться перед занятиями.
Старушка-девятка, словно не желая портить ему выходной, завелась с первого раза. Он мысленно поблагодарил ее, и поехал по мокрому асфальту мимо намокших зданий, мимо людей, спешащих куда-то под блестящими от дождевых капель зонтами.
По дороге заехал в Маркет, и, не мудрствуя лукаво, купил точно такой же фотоаппарат, который разбили вчера Сенинские прихлебатели. Ежемесячный платеж в фонд богатых мира сего увеличился на энную сумму. «Эх, — подумалось с отчаянием, — расходы растут, а доходов никаких!»
Хорошо, что занятия в спортзале были для него бесплатными. Сам он ни за что не стал бы покупать абонемент в этот фитнес-центр. Оплата за месяц занятий здесь была больше его ежемесячной зарплаты раза в три. Но ему повезло. Зато не повезло мужику, спьяну утонувшему в бассейне центра. Миша по наводке одного из осведомителей Тараса Борисовича подскочил к «Олимпу», ловко пробрался за спинами полицейских к месту происшествия и наснимал как следует. А снимать было что — перепуганная директриса держала ответ перед двумя мальчишками-полицейскими. Те поддали жару, с пристрастием допрашивали: каким же это образом пьяный человек мог пройти мимо охраны в бассейн? Бедная мадам лепетала, бледнея, какие-то оправдания, а Миша стоял в сторонке, и, невинно улыбаясь, держал камеру наперевес. Фиксировал и запоминал. Она потом догнала его в коридоре. Этакая фря, жена богатого мужа, открывшая свой бизнес и безмерно гордящаяся этим. Лет сорока, но моложавая, подтянутая во всех отношениях: то есть лицом и телом… Прижала его с камерой в угол, просто задвинула бюстом определенного размера, дрожащим голоском попросила не выдавать компромат в эфир: «Клиенты, понимаете, разбегутся, а ведь мы только на посещаемости держимся», — и вот тут-то и вручила ему, несгибаемому и принципиальному, его первую и пока единственную взятку: годовой абонемент, который по сути приравнивался к вступлению в некий элитный клуб.
Миша абонемент взял, была у него такая мечта-идея — завязать полезные знакомства, совмещая это с тренировками на тренажерах и плаванием в бассейне. Дело об утонувшем алкоголике замял, — просто сказал Тарасу, что ничего интересного заснять не удалось, — и теперь регулярно, два раза в неделю, приезжал в этот центр.
Все здесь, конечно, функционировало на уровне мировых, так сказать, стандартов. Вода не хлорированная, а ионизированная, зеркала по стенам, красивые ухоженные женщины. Знакомств, правда, завести не удалось, с этим вышла промашка. Оказалось, что Миша не умеет, да и не хочет навязываться, а те, от кого могло зависеть его продвижение по карьерной лестнице, подходить к нему не торопились. Женщины, правда, поглядывали — молодой, симпатичный — но не более того. Где уж ему идти в сравнение с богатыми дядьками и их перспективными сынками.
Вот и сейчас, подъехав к «Олимпу», Миша поставил свою девятку на окраине парковки — не хотелось, чтобы кто-нибудь из тех, с кем он здоровается на тренажерах, видели, на чем он передвигается, — и пошел мимо Лексусов, БМВ и Мерседесов к зеркальному входу.
Стоп — знакомая машинка! Значит, и Сенин-младший тут. Очень некстати — Миша потрогал разбитую губу — раньше его наглой физиономии здесь не наблюдалось.
Вернуться что ли, не ходить? Не хочется опять на бульдогов нарываться… Миша остановился, потоптался в нерешительности. «Ну нет, — подумал со злостью, тряхнул головой, — пусть только посмеют!»
Сенина он увидел сразу, как вошел в здание. Тот стоял в коридоре у входа в женскую раздевалку и разговаривал с Алисой, фитнес-инструктором. Девушка, опустив глаза, с улыбкой слушала Сенина, а он слишком близко, как показалось Мише, стоял рядом, и что-то говорил. И при этом глаз не спускал с ее открытой шеи и груди, обтянутой черной футболкой.
Мише отступать было некуда. Это был единственный путь в мужскую раздевалку. Они так увлеклись разговором, что заметили его только тогда, когда он громко поздоровался. Вскинули глаза одновременно. Миша заметил, как перекосилась Сенинская физиономия. Тот, конечно, не ответил на Мишино приветствие. Алиса ласково улыбнулась и поздоровалась.
У самого входа в раздевалку, Миша не удержался и обернулся. Увидел бешенный Сенинский взгляд. Алисы рядом с Сениным уже не было.
Миша позанимался в тренажерном зале. Затем спустился в бассейн. Плавал с удовольствием, чувствуя, как расслабляются мышцы, успокаиваются нервы. Потом перевернулся на спину, и, покачиваясь на воде, мысленно послал все к чертям: и работу, и Тараса Борисовича.
