Елена Чалова - Печать света
Глава 2
В силу специфики своей профессии Мири проводила в разъездах довольно много времени. Аэропорты разных стран мелькали перед ней бесконечной каруселью. Иногда от этого кружилась голова и в замороченную сменой часовых поясов голову приходили странные мысли. Аэропорт — это как чистилище для путешествующих, думала девушка. Христиане придумали такое место, своеобразный перевалочный пункт загробного существования. Можно проскочить его быстро, но есть весьма высокая вероятность, что застрянешь в этом обезличенном, тщательно отрегулированном и продезинфицированном учреждении надолго. Люди, оказавшиеся здесь, уже покинули привычную жизнь. Они готовы к переменам и сменам часовых поясов, а потому, застряв в аэропорту, оказываются в условном мире, где круглосуточно летают самолеты, работают кафе и магазины, но здесь нет реального времени и природных циклов.
Мири окунулась в привычную суету аэропорта и быстро нашла на табло рейс на Москву. Известный ювелир Левантович вызвал геммолога, чтобы провести аттестацию камней. Готовится крупное мероприятие — ярмарка миллионеров. Многие ювелирные компании и дома выставляют лучшие вещи, потому что, желая блеснуть перед столь же богатыми соплеменниками, миллионеры и миллиардеры иной раз покупают то, мимо чего в другое время просто прошли бы не глядя. Работа несложная, но Левантович большой жулик и наверняка у него будет полно камней, купленных в обход официальных добывающих компаний.
Мири спросила себя, не страшно ли ей ехать в Москву, и решила, что нет, не страшно. Жаль только, что Эмиль не хочет ехать. Мири намекала несколько раз, что было бы здорово поехать вместе. Москва — интересный город. Она покажет ему такие места, такую красоту! Он улыбался, кивал, целовал ее в восторженно блестевшие глаза… и очень быстро Мири поняла, что в Москву Эмиль с ней не поедет.
Мириам прилетела в Москву налегке, ведь здесь ее ждет собственная квартира, и потому нет необходимости таскать с собой чемоданы с вещами. Несколько лет назад она купила квартиру в сталинском доме в районе метро «Аэропорт». Большие окна, толстые стены, спасающие от летней жары и высокие потолки компенсировали необходимость убирать жилье и периодически пускать друзей на постой. Мири всегда много путешествовала: такая работа, постоянно в разъездах, но в какой-то момент желание проснуться не в отеле, а дома, стало просто непреодолимым. При всей своей космополитичности, когда Мири говорила «дом», она имела в виду прежде всего Москву. Именно здесь прошло ее детство и годы учебы в школе, здесь живет много друзей. Впрочем, позже она купила вторую квартиру, в Лондоне. Там удобно останавливаться во время поездок по Европе или при перелетах из Старого Света в Новый. Однако теперь, после встречи с Эмилем, ее домом стал Париж. Лондонскую квартиру она сдала, но московская пока пустовала, дожидаясь ее возвращения.
Дом встретил хозяйку запахом прошлогодних духов и полумраком. Уезжая, Мири забыла закрыть флакон с очередным шедевром Диора, зато плотно задернула шторы. И было это более полугода назад. И вот теперь чувствуя себя ребенком, вернувшимся в детство, Мири бросила сумку на пол и побежала раскрывать окна, чтобы впустить в дом пыльное московское лето. Потом она переоделась в старую футболку и принялась за уборку. Вскоре квартира приобрела вполне жилой вид, на столе радовал глаз букет цветов; она купила его около метро у симпатичной бабули, попросив таксиста подождать буквально минуточку. Пионы пахли летом, и на нежных лепестках дрожали капельки воды.
— Бери, детка, они уж отцвели у всех, а у меня такие поздние, — сказала бабулька, и Мири забрала всю охапку: белые, бордовые и карминно-красные цветы несли с собой ощущение мимолетного счастья. Устроив их на столе в широкогорлом сосуде, она еще раз обошла квартиру, поулыбалась своему растрепанному отражению в зеркале, сходила в душ, переоделась и отправилась на работу. Несколько дней прошли в суете и делах. Весь день она проводила в мастерских или кабинете, склонившись над камнями или заполняя бумаги. Вечерами разговаривала по скайпу с Эмилем, звонила бабушке. А к концу недели поняла, что ужасно устала, и позвонила приятелю, известному в Москве реставратору и художнику.
— Сержик, привет!
— Кто это? — судя по голосу, Серж ее не узнал, а может, и узнал, но она потревожила его не вовремя.
— Мири. Ты чего такой бука? Болеешь?
— Чего это я болею? Я сплю!
— Прости меня, милый, но уже почти два часа дня, и я думала…
— Вот вечно ты! Правильная, как раввин.
— Вот что ты такое городишь? — смеясь, пожурила его Мири. — Ты хоть одного раввина видел в своей жизни?
— И чего я, раввинов не видел? Тут новости у приятеля смотрел по телеку, там показывали такого… живописный, ужас. В шапочке и с такими… локонами.
— Это называется пейсы.
— Да? Несимпатичное какое слово. Слушай, что ты пристала ко мне со своими раввинами? Раз уж я все равно проснулся, так хоть поработаю пойду. Увидимся в девять.
— Почему в девять?
— Как почему? Ты на охоту идешь или нет?
— Нет. Я принципиально в животных не стреляю.
— При чем тут животные? Мири, ты сама-то проснулась?
— Да, но я только неделю назад прилетела из Швейцарии, все время вкалывала и понятия не имею, на кого вы тут собираетесь охотиться.
— На привидения, конечно!
— А? — растерянно переспросила Мири.
— Бэ! — передразнил ее Серж. — К девяти подваливай, все и узнаешь.
Положив трубку, Мири с некоторым сомнением посмотрела на телефон. Такой занятный разговор получился. Впрочем, Серж пару раз выкидывал и не такие коленца: как-то надышался лаком и, прежде чем общественность сообразила, что что-то не так, расписал стену соседнего дома. Оно бы, может, и ничего, но в то время у него как раз был период увлечения стилем ню, а учитывая гомосексуальную ориентацию, только своевременный приезд милиции спас художника от расправы, которую собирались учинить над ним местные жители. В клубах он периодически то курит что-нибудь (и один раз его пришлось снимать с крыши), то колесики какие-то пробует. Абсент он, опять же, уважает. Все это наводило Мири на большие сомнения, но любопытство взяло вверх, и в девять вечера она звонила в дверь мастерской Сержа.
Тот открыл, глянул удивленно, но тут же опомнился:
— Это что, уже девять? Мама дорогая! Сейчас, руки вымою, переоденусь и побежим.
Собрался он действительно довольно быстро, потом они поймали машину, Серж дал адрес клуба и принялся болтать:
— Ты хорошо выглядишь. Просто очень посвежела, очень. Признавайся, где была? Израиль? Италия?
— Швейцария, я же говорила.
— Ах, ну да, ну да! Уважаю качество, хотя цены там, говорят, больше, чем в Москве. Впрочем, нельзя экономить на здоровье. Ты еще не видела Риточку? Ну, девушка Алима, который владеет этой новой суперпопулярной художественной галереей, там еще раньше фабрика была… Во-от, Риточка эта решила сэкономить и в какой-то нашей клинике кольнула себе ботокс. Были, понимаешь, губешки, а стали — пельмешки. Надеюсь, ее сегодня не будет, а то она нам всех привидений распугает.
— Может, ты мне все же объяснишь, при чем тут привидения? Это такая новая фишка?
— А, так ты и правда не в курсе? — Серж взглянул на подругу искоса, захихикал и сказал: — Не буду я тебе ничего рассказывать. Сама все увидишь, так интереснее.
И все же еще до начала охоты Мири узнала довольно много, потому что разговор в компании крутился вокруг предстоящего мероприятия, и все с энтузиазмом принялись просвещать новенькую. Выяснилось, что есть некая группа людей, они называют себя охотниками за привидениями. Дело у них поставлено на научную основу. Все московские места, хоть как-то связанные с легендами и историями про нечисть и нежить, были запротоколированы, описаны и подвергнуты долгосрочному мониторингу. Изучалась целая куча параметров и переменных: частота появления нежити, температура воздуха, влажность, направление ветра, политическая остановка в стране и бог знает что еще. Соединив эмпирические и научные данные, а также проведя сложные расчеты, «охотники» заявили, что со значительной долей вероятности могут предсказать, где и когда должно произойти явление очередного призрака.
— В прошлый раз мы видели черного великана, — блестя глазами, рассказывала Риточка. — Это было так страшно! Я чуть не описалась! Прикиньте только, идем мы по Сретенке, и вдруг на стене вырастает огромная черная тень мужика! И ведь ниоткуда, потому что на улице, кроме нас, и не было никого! Борис сказал, что в архивах есть докладные записки то ли милиционеров, то ли чекистов, которые еще в древние, советские времена его видели. Ну, им, конечно, никто тогда не поверил…
— Какой Борис? Который антиквариатом занимается? — спросила Мири.
— Нет, так охотника за привидениями зовут.
