Нельсон Демилль - Адское пламя
«Экко» был переполнен джентльменами в строгих костюмах и дамами, одетыми в деловом стиле. Многих я узнал и с некоторыми поздоровался.
Никого здесь не зная, я, будучи хорошим детективом и внимательным наблюдателем нью-йоркской жизни, сразу же выделил бы из толпы высокооплачиваемых адвокатов, чиновников гражданской службы, парней из органов охраны правопорядка и финансистов. Я нередко налетаю здесь на свою бывшую, так что одному из нас надо бы прекратить сюда ходить.
Я заказал виски «Дьюар» с содовой и перебросился парой фраз с несколькими завсегдатаями.
Появилась Кейт, и я заказал ей белого вина, что напомнило мне о проблеме уик-энда.
— Ты слышала про филлоксеру? — спросил я.
— Какую филлоксеру?
— Которая свирепствует на Норт-Форке. Все виноградники поражены этой гадостью, и она может передаваться человеку.
Она, видимо, меня не услышала, потому что сообщила:
— Я нашла отличную гостиницу в Маттитаке.[4] — Кейт описала мне это место на основе информации, почерпнутой на каком-то сайте для туристов, и добавила: — Похоже, совершенно очаровательное местечко.
Точно так же выглядит и замок графа Дракулы на веб-сайте «Трансильвания».
— Ты никогда не слышала про клуб «Кастер-Хилл»?
— Нет… Такого на сайте «Норт-Форк» нет. Он в каком городе?
— Вообще-то он на севере штата Нью-Йорк.
— А-а… И что, хороший клуб?
— Не знаю.
— Хочешь туда поехать в следующий уик-энд?
— Сперва надо все выяснить.
По всей видимости, это название не вызвало у мисс Мэйфилд никаких ассоциаций, а она иной раз владеет кое-какой информацией, которой не делится со мной. То есть мы, конечно, женаты, но она из ФБР, а у меня ограниченный доступ к служебной информации. В этой связи я задумался, почему мисс Мэйфилд решила, что «Кастер-Хилл» — это место для отдыха, а не, скажем, историческое общество, загородный клуб или что-то еще. Может, все дело именно в допуске. Или же она прекрасно знает, о чем я говорю.
Я сменил тему, вспомнив про заявления относительно Ирака, и мы некоторое время обсуждали геополитическую обстановку в этом регионе. По мнению специального агента Мэйфилд, война с Ираком не только неизбежна, но и необходима.
Дом номер двадцать шесть по Федерал-плаза — это министерство совершенно в духе Оруэлла,[5] и государственные служащие, которые там трудятся, весьма чувствительны к малейшим изменениям партийной линии. Когда наступает очередной период внесения политических правок, можно подумать, что Антитеррористическая оперативная группа — это организация социального обслуживания психопатов с крайне низким уровнем самооценки и самоуважения. Вот и теперь все только и говорят о ликвидации исламских фундаменталистов и победе в войне с террором. Грамматически правильным было бы называть ее войной с терроризмом, однако это слово из новояза. Мисс Мэйфилд, хороший государственный служащий, практически не имеет собственных политических воззрений. Поэтому сегодня у нее не возникает проблем с ненавистью к движению Талибан, к «Аль-Каиде» и к УБЛ, а завтра она будет точно так же ненавидеть Саддама Хусейна, и даже сильнее, если получит соответствующую директиву, кого следует ненавидеть в данный момент.
Однако, вероятно, я не совсем справедлив к ней. К тому же я и сам не слишком рационален по отношению к Усаме бен Ладену и «Аль-Каиде». Я потерял много друзей 11 сентября, и если бы не милость Божья, а также пробки на шоссе, мы с Кейт Мэйфилд оказались бы в Северной башне, когда та рухнула.
Я как раз ехал на деловой завтрак в ресторан «Окна в мир» на сто седьмом этаже. Я опаздывал, и Кейт уже ждала меня в вестибюле. Дэвид Стейн, Джек Кениг и мой бывший напарник и, наверное, лучший в мире друг, Дом Фанелли, приехали вовремя, как и множество других хороших и некоторых плохих парней вроде Теда Нэша. Никто из находившихся тогда в ресторане не спасся.
Меня не так легко потрясти или шокировать — даже получив три пули в уличной схватке и едва не отправившись на тот свет из-за потери крови, я не ощутил никакого длительного воздействия на свое психическое здоровье; какое было, такое и осталось — но тот день потряс меня больше, чем я тогда осознавал. Я имею в виду, что стоял как раз под тем местом, куда врезался самолет, и теперь, увидев над головой низко летящий аэроплан…
— Джон?
Я повернулся к Кейт:
— Да?..
— Я спросила, не хочешь ли ты выпить еще?
Я посмотрел на свой пустой стакан.
Она заказала мне новую порцию.
Я смутно помню, что телевизор в противоположном конце бара показывал программу новостей и репортер как раз говорил о голосовании в конгрессе по проблеме Ирака.
А у меня в голове снова вертелись события 11 сентября. Я старался тогда быть полезным, помогал полицейским и пожарным эвакуировать людей из вестибюля башни и одновременно пытался отыскать Кейт.
Потом я оказался на улице — тащил носилки — и, случайно посмотрев вверх, увидел, как люди выпрыгивают из окон; подумал, что Кейт тоже там, и мне показалось, будто она падает вниз…
Я взглянул на нее — она стояла рядом со мной и, тоже посмотрев на меня, спросила:
— Ты о чем задумался?
— Так, ни о чем.
А потом в башню врезался второй самолет. Чуть погодя я услышал этот странный, не похожий ни на что грохот рушащихся железобетонных стен и ощутил, как задрожала земля под ногами, когда здание рухнуло и сверху дождем посыпались осколки стекла. Как все остальные, я рванул прочь изо всех сил. Так и не могу вспомнить, бросил ли тогда носилки или мой напарник бросил их первым, да и вообще, тащил ли я эти носилки.
Не думаю, что когда-нибудь сумею вспомнить.
После 11 сентября Кейт несколько недель пребывала в каком-то отстраненном состоянии, словно ушла в себя, не могла заснуть, много плакала и редко улыбалась. Мне это напоминало поведение жертв изнасилования, с которыми часто приходилось иметь дело, потерявших не только невинность, но и часть души.
Чувствительные бюрократы из Вашингтона настоятельно советовали всем пострадавшим в этой трагедии обращаться к психиатрам и психоаналитикам. Я не любитель говорить о своих проблемах с чужими людьми, профессионалами или нет, однако по настоянию Кейт все же пошел к одному такому мозгоправу, из тех, кого федеральные власти наняли специально для помощи пострадавшим. Парень и сам оказался слегка не в себе, так что наша первая беседа практически ничего не дала.
На все последующие приемы я ходил в соседний бар «Дрезнерс», и тамошний бармен, Эйдан, дал мне прекрасный и мудрый медицинский совет. «Жизнь — сволочная штука, — сказал он. — Выпей еще».
Кейт же ходила к психотерапевту по меньшей мере полгода, и теперь ей гораздо лучше.
Но все же с ней произошло нечто такое, что, видимо, никогда не вылечить полностью. И что бы это ни было, результаты, похоже, изменили ее к лучшему.
С тех пор как мы познакомились, она всегда оставалась хорошим и преданным сотрудником, придерживалась правил и редко высказывала критические замечания в адрес Бюро или методов его работы. Зато постоянно атаковала меня за мои нападки на федералов.
Внешне она все тот же преданный солдатик, как я уже говорил, и по-прежнему следует партийной линии, но внутренне отлично понимает, что совершен поворот на сто восемьдесят градусов, и понимание этого сделало ее более циничной, критичной и сомневающейся. Для меня это перемена к лучшему, так что теперь у нас есть кое-что общее.
Иногда, правда, мне здорово не хватает той девчонки со сверкающими глазами, предводительницы команды болельщиков, в которую я когда-то влюбился. Но мне ничуть не меньше нравится и эта, более опытная, женщина, которая, как и я, смотрела в лицо воплощенного Зла, готовая встретиться с ним снова.
И теперь, год и месяц спустя, мы живем в постоянном напряжении, степень которого определяется цветовыми показателями. Сегодня, к примеру, уровень террористической опасности определен как «оранжевый». И кто знает, какой он будет завтра? Чертовски уверен, что на моем веку «зеленого» уже не дождаться.
Часть II
Суббота
Север штата Нью-Йорк
Если живешь бок о бок с драконом, изволь с ним считаться.
Дж. P. P. Толкин[6]Глава 3
Детектив Харри Маллер остановил свой внедорожник на обочине заброшенной лесной дороги и забрал вещи с переднего сиденья. Потом выбрался наружу, определился по компасу и направился на северо-запад, через лес. На нем был камуфляж под цвет осенней листвы и черная вязаная шапочка.
Здесь было нетрудно ориентироваться — сосны росли далеко друг от друга, землю покрывали мох и росистые папоротники. Пока он шел к нужному месту, сквозь деревья забрезжил свет. Запели птицы, мелкие животные засновали в подлеске.
