Татьяна Полозова - Город постоянной темноты
— Я собираюсь уже.
— Торопись. Вудс хочет видеть тебя и немедленно. Это по поводу той статьи.
Джастин нахмурился.
— Я приеду через минут сорок.
Кофейник на кухне засвистел, мужчина быстро бросил мобильник на кровать. Теперь на кофе времени не оставалось.
Дорога до редакции заняла больше часа, и Джастин уже чувствовал крепкий удар ботинка шефа на своей заднице, когда заходил в офис.
— Ты опоздал. — С укором произнесла секретарь.
Парень цокнул и кивнул в сторону двери.
— Он ждет тебя. — Подтвердила девушка.
Джастин расправил рубашку, одернул пиджак и вошел в кабинет.
— Здравствуйте, сэр. Простите, что заставил ждать. Пробки. — Оправдался он.
Редактор, тучный лысый мужчина с красными воспаленными глазами пренебрежительно посмотрел на подчиненного и жестом приказал присесть.
— Вы хотели меня видеть, сэр? — Попытался выдавить из себя улыбку мужчина.
«Сейчас он уволит меня», — подумал он: «Ну, и к чертям!»
— Я прочел твою статью. Ты действительно думаешь, что я пропущу ее?
Он бросил Джастину подшивку, будто напоминая, о чем писал журналист.
— Сэр, но это должно привлечь внимание.
— Тебе что семнадцать? — Раздраженно воскликнул редактор. — Это привлечет внимание к нашему мэру, к нескольким чиновникам из правительства, к нашим спонсорам? У тебя разжижение мозгов?
Джастин вздохнул.
— Вы сами просили меня найти фурор. Чем это не он? — Небрежно пожал плечами журналист.
— А ты не понимаешь? Нас же засудят. Даже если это правда, они отмажутся, а мы с тобой будем торговать пирожками на вокзале.
— Не получится. У нас лица не вызывают жалости.
— Это сейчас. А потом на нас будут смотреть как на полоумных. — Редактор забрал текст статьи и бросил его в стол. — В общем, я хочу, чтобы ты нашел новый материал к концу следующей недели. Если нет, можешь уже писать на картонке: «Помогите, кто чем может».
Джастин поднялся с кресла, услужливо склонил голову и вышел.
— Жив? — Спросила его секретарша.
Парень протяжно выдохнул и посмотрел на кипу конвертов на ее столе.
— Есть что-то для меня?
Девушка покачала головой.
— Нет, но тебе звонил какой-то мужчина. Не представился, но сказал, что будет ждать тебя в кафе «Золотой Рог». Он сказал, что перезвонит.
Джастин сузил глаза. Подобные встречи обычно приносили одни беды, но теперь он был единственным, кто мог бы помочь в поиске сенсации.
6
Каждое утро начиналось одинаково: ранний подъем был для меня адом, как и ранний отбой. Даже спустя четыре года я не мог привыкнуть засыпать в десять вечера и вставать в шесть утра. Обычно мой сон начинался как раз тогда, когда мои товарищи уже занимали очередь к умывальнику.
— Ты в порядке? Сегодня, Крестный Отец будет давать контрольную по прошлой теме. У меня есть шпаргалки на все варианты.
Малыш Питти достал из сапога замыленный сверток, сложенный раз в восемь. Каждый должен был оторвать от свертка по одному варианту и сунуть себе в сапоги, а потом в случае необходимости, уже на самой контрольной обменять на свой вариант.
— Лучше уж провести пару часов в карцере. — Шепнул я.
— Эй, сегодня дают волшебную бобовую кашу, если ты будешь продолжать в том же духе, твое желание исполнится. — Усмехнулся Карл.
Я бросил ложку в тарелку и встал из-за стола.
Почти никто никогда не доедал обеды и завтраки, потому что съесть даже ложку этого корма было сверхчеловеческим усилием. Наверное, даже жеваная резина поношенных сапог была изысканнее, чем столовская еда.
Я решил немного пройтись перед школой.
— Эй, Джек! — Люк выглядывал из кустов за корпусом подсобок.
— Люк? Какого черта ты там делаешь?
Он махнул рукой, и мне пришлось подойти.
— Тебе уже рассказали?
Я по глазам понял, о чем он говорит.
— Марти не будет разведчиком. — Ответил я.
Люк обернулся, боясь, что нас застукают. Он был прав, нашей репутации не поспособствует факт, что мы шушукаемся в кустах.
— Думаю, нам не стоит общаться несколько дней, или даже недель. Нужно, чтобы все улеглось, понимаешь?
Вот и он о том же! С кем мне тогда общаться? С Карлом? Этот полоумный мог быть хорошим служкой, но трещал без умолку. Если к болтовне Люка я уже привык, она, во всяком случае, была разнообразной, то трескотня Карла всегда сводилась только к одной теме: из чего делают котлеты в столовой и как долго прожила та собака, чьи кишки пошли на сосиски.
— Это напоминает мне разговор двух разведенок. Ты боишься их? Я могу попросить парней, они помогут.
— Помогут? — Раздраженно выкрикнул Люк, тут же прикрыв рот ладонью. — Они будут ходить за нами конвоем? Прости, но мне и так хватает надзирателей. — Перешел он на шепот.
— Ну, и катись тогда ко всем чертям! — Бросил я и выбрался из кустов.
На улице никого не было. Сторож на школьном крыльце докуривал сигарету и я обернулся на Люка в последний раз. Прозвенел первый звонок, и я помчался к школе. Не хватало еще получить порку за опоздание на урок.
Первым уроком была история и, по обещанию Малыша Питти, Крестный Отец, мистер Гарфанкл, учитель истории и социальных дисциплин, раздал нам контрольный тест.
Я смотрел на розоватый бланк с вопросами, как упрямый осел на ручей, который не знает, как обойти, думая только о том, что можно с собой сделать, чтобы не писать. Я ни черта не знал по истории Гражданских войн в Риме. По лицам моих одноклассников, я понял, что они были осведомлены не лучше. Даже Макс, наш лучший ученик, у которого было только одиннадцать троек из четырнадцати предметов и была даже одна пятерка по музыке, за что мы называли его Моцартом. Даже он тупо уставился в зашторенное темными плотными занавесками окно, будто пытался пропустить свое сознание наружу.
Кто был главным противником Юлия Цезаря в период Гражданских войн в Риме? На первый вопрос нужно было вписать имя в пустую строку. Я поерзал. В сапоге жгла кожу через штаны шпаргалка. Мне достался третий вариант, а шпаргалка двенадцатого варианта. Я повернулся назад, пытаясь вычислить, у кого из моих одноклассников могла быть нужная спасительная записка.
— Мистер Рипли? — Окликнул меня учитель. Его взгляд маленьких поросячьих глазок прожигал насквозь.
— Да, сэр. — Быстро поднялся я на ноги.
— Что Вы там ищете?
Педагоги были теми немногими, кто обращался к нам на Вы, даже когда они же отправляли нас на порку.
— Ничего, сэр. — Повинно посмотрел я в пол и сел.
— Хорошо, тогда лучше сосредоточьтесь на работе. — Он снова уткнулся в иллюстрированный энциклопедический журнал и время от времени похмыкивал, будто находил там нелепые ошибки.
Я снова посмотрел назад и теперь обратил на себя внимание Чарли Кэролла. Я показал ему три пальца, потом кулак, один палец и еще два. Он кивнул и незаметно указал большим пальцем на Марка Бьюкенена.
Я посмотрел на Марка и свистнул. Не слышит. Сидящий на втором ряду Марти покосился на меня, и я махнул головой, чтобы он позвал Марка. Он свистнул и постучал карандашом по столу один раз, потом выдержал паузу и стукнул еще три раза. Это означало, что сидящий на первом ряду, на третьей парте ученик должен был отвлечься от теста. Подействовало. С помощью ребят мы с ним обменялись шпаргалками и я разложил лист на колене.
Крестный Отец поднялся со своего места, и я закинул ногу на ногу, чтобы скрыть шпаргалку. Учитель походил между рядами, заглянул нам в листки и с нечитаемым выражением лица снова сел на свое место. Никогда не поймешь, не замечает учитель, что ты списываешь или просто притворяется, что не видит.
Урок подошел к концу, и мы сложили все листки на столе у Гарфанкла. Никто не знал, где Малыш Питти доставал шпоры к контрольным, но сомнений в их правильности не было ни у кого. Между нами был единогласный и непоколебимый уговор: не списывать все дословно. «Допускай ошибки, чтобы не получить по спине» — таков был лозунг всех классов и всех учеников. За каждую двойку следовало обязательное наказание в виде порки, а если двойка выходила в семестре, то тебе кроме порки, три раза в неделю в течение месяца следовало еще и драить туалеты в школьном корпусе. И еще неизвестно, что страшнее: физическое или моральное унижение.
— Списал? — Спросил меня шепотом Малыш Питти, когда мы шли из кабинета истории на физкультуру.
Я кивнул.
— Пачка «Голдфингера». — Коротко добавил он и скрылся за рослыми ребятами.
За все нужно платить. Пачка дешевых сигарет, которые мы все же могли достать, была не самой большой ценой.
7
Последним уроком в этот день была литература и, честно признаться, это был единственный предмет, который мы ждали с нетерпением. Мисс Ровински была единственной женщиной в лагере и, конечно, становилась постоянным объектом двусмысленных намеков со стороны учеников. Хотя, надо отдать ей должное, выходила она из всех этих ситуации с достоинством.
