Нора Робертс - Луна над Каролиной
Еще через три часа деньги от продажи дома она положила на депозит. Обменявшись рукопожатием с новыми владельцами и вежливо выслушав их восторги по случаю приобретения первого их собственного дома, она тут же забыла о них. И дом, и люди, которые теперь будут жить в нем, потеряли для нее всякий интерес.
— Тори, подожди минуту.
Тори обернулась, одной рукой уже взявшись за дверцу машины и думая только о предстоящей дороге. Однако она подождала, пока ее адвокат подошла к ней через ряд припаркованных автомобилей. Не подошла, но подплыла — точнее сказать. Абигейл Лоренс никогда не торопила ход событий, тем более никогда не спешила сама. Наверное, поэтому она выглядела так, словно сию минуту сошла со страниц журнала «Вог».
Сегодня она красовалась в бледно-голубом костюме, жемчугах, которые, наверное, унаследовала от прапрабабушки, и в туфлях на таких высоких шпильках, что у Тори при виде их засвербило большие пальцы ног.
— Ух! — Абигейл помахала рукой перед лицом, словно пробежала две мили, а не прошла неспешным шагом десять ярдов. — Такая жара стоит, а ведь сейчас только апрель. — Она посмотрела на пикап Тори и пересчитала взглядом коробки. — Значит, так?
— Да, кажется, так. Спасибо, Абигейл, за то, что все устроила.
— Да ты сама главным образом постаралась. Не помню, чтобы когда-нибудь у меня был клиент, который все понимал с полуслова, тем более такой, что мог меня чему-то научить.
Она снова взглянула на вещи в машине, не скрывая своего удивления их скромным количеством.
— Я не думала, что ты серьезно была намерена уехать сегодня же. Ты решительная женщина, Виктория.
— У меня нет причин здесь задерживаться.
Абигейл открыла рот, покачала головой:
— Честно говоря, я завидую тебе. Вот так быстро собраться, взять самое необходимое и отправиться на новое место, к новой жизни, новым начинаниям. Но факт остается фактом, я на такое не способна.
— Может быть, я и начинаю все заново, но возвращаясь для этого к своему началу. Мои родные и сейчас живут в Прогрессе.
— Иногда, чтобы вернуться к своим корням, требуется больше решимости, чем поехать куда-нибудь в новое место. Надеюсь, ты этому рада, Тори.
— Я буду в порядке.
— Быть в порядке — это одно. — К удивлению Тори, Абигейл взяла ее за руку, наклонилась и легонько коснулась ее щеки губами. — Но другое — быть счастливой. Будь счастлива.
— Я собираюсь ею быть. — Тори отняла руку. Было что-то особое в этом рукопожатии. Она уловила тень сочувствия во взгляде Абигейл.
— Ты все знала?
— Конечно, знала, — и Абигейл легонько сжала пальцы Тори, прежде чем их отпустить. — Вести из Нью-Йорка доходят и сюда. Ты изменила цвет волос, но я тебя узнала. У меня хорошая память на лица.
— Так почему ты молчала? Не спрашивала ни о чем? Спроси сейчас.
— Я представляла твои деловые интересы. А в личную жизнь без приглашения не собираюсь. Если бы ты хотела, чтобы я узнала о Виктории Муни, наделавшей шуму в нью-йоркской прессе несколько лет назад, то сама бы обо всем рассказала.
— Спасибо.
Абигейл улыбнулась:
— Ради бога, дорогая, неужели ты думаешь, что я собираюсь тебя расспрашивать о том, женится ли когда-нибудь мой сын или где, черт побери, я потеряла бриллиантовое обручальное кольцо моей матушки? Я говорю только, что знаю о том, как нелегко тебе пришлось, и надеюсь на лучшее для тебя. Ну а если у тебя в Прогрессе возникнут какие-нибудь проблемы, дай мне знать.
Человеческая доброта всегда трогала Тори, и она нервно провела пальцами по ручке дверцы.
— Спасибо. Честное слово, спасибо. А теперь мне, наверное, пора. — Она снова протянула руку. — Я очень ценю все, что ты для меня сделала.
— Удачи.
Тори скользнула на водительское сиденье и, заводя машину, открыла окошко.
— В среднем ящике твоего стола в приемной. Между карточками Д и Е.
— О чем ты?
— О кольце твоей матери. Оно немного велико для тебя, поэтому соскользнуло с пальца и застряло между карточками. — И Тори, дав задний ход, развернула машину, пока Абигейл изумленно моргала, глядя вслед.
Тори ехала на запад от Чарлстона, а затем свернула на юг: ей предстояло, по намеченному плану, объехать весь штат перед конечной остановкой в Прогрессе. В новом портфеле лежал аккуратно напечатанный список мастеров и художников, которых она собиралась посетить. Придется потратить время, но это необходимо. Она уже заключила соглашения с несколькими художниками и скульпторами о выставке и продаже их творений в своем магазине, который она откроет на Маркет-стрит, но ей надо расширить круг клиентов. Магазин требует немалых усилий и денежных затрат, чтобы дело пошло как следует. Через неделю, если все пойдет по плану, она начнет обустраивать свой магазин, а в конце мая откроет его двери для покупателей. И тогда все увидят, на что она способна.
Ну а в остальном что будет, то будет. Когда же настанет время, она проедет по длинной тенистой аллее в усадьбу «Прекрасные грезы» и встретится лицом к лицу с Лэвеллами.
К концу недели Тори уже изнемогала. Она затратила несколько сотен долларов на треснувший радиатор и вполне созрела, чтобы положить конец своему путешествию. Замена радиатора означала, что ей придется отложить поездку в город Флоренс до следующего утра и переночевать в мотеле с сомнительными удобствами на дороге номер девять, сразу же по выезде из Честера.
В комнате скверно пахло застоявшимся табачным дымом, а удобства включали обмылок и оплачиваемый показ телефильмов, которые должны были стимулировать сексуальные аппетиты постояльцев на час; именно за их счет заведение избегало банкротства. Ковер был испещрен пятнами, о происхождении которых лучше было не думать.
Она заплатила за ночлег наличными, ей не хотелось вручать свою кредитную карточку хитроватому служащему, от которого пахло джином, изобретательно налитым в кружку. Мысль о продолжении путешествия была столь же неприятна, как комната, так что пришлось из двух зол выбрать меньшее. Тори поднесла к двери единственный тонконогий стул и повесила его на ручку двери. Он сможет воспрепятствовать нежеланному вторжению не хуже заржавленной цепочки. Все же двойная защита давала ей иллюзию безопасности. Она не должна так выматываться, ведь тогда способность сопротивляться угасает. Все словно обратилось против нее. Керамист, с которым она вела переговоры в Гринвилле, был вспыльчив, и, если бы не был к тому же невероятно талантлив, Тори просто повернулась бы и ушла из его мастерской через двадцать минут вместо того, чтобы провести с ним два часа, восхваляя, льстя и убеждая. Еще четыре часа она потратила на автомобиль из-за поврежденного радиатора, заставляя механика починить его тут же на месте. Вдобавок она еще сглупила, остановившись в этом мотеле. Если бы она заказала номер в гостинице в Гринвилле или остановилась в респектабельном мотеле, ей бы не пришлось сейчас ночевать в этой вонючей дыре.
«Ну всего-то на одну ночь», — напомнила себе Тори, глядя на замызганное зеленое покрывало на постели. Несколько часов сна, и она умчится во Флоренс, где ее бабушка уже приготовила комнату для гостей — а это означает чистые простыни и горячую ванну. Ей просто надо переспать ночь.
Даже не сняв туфли, она легла на покрывало и закрыла глаза.
…Ерзающие тела, липкие от пота… «Давай, беби, давай! Сильнее, еще сильнее!»…Она женщина, женщина; жаркая, словно лава. Боль затопила все тело… «О господи, что мне делать? Куда идти? Куда угодно, только не обратно. Пожалуйста, не дай ему найти меня…»
Сбивчивые мысли, дрожащие руки. Возбуждение на грани паники и чувство вины.
«…А что, если я забеременею? Мать меня убьет. Так и будет все время больно? Да любит ли он меня на самом деле?..»
Образы, мысли, голоса нахлынули на нее, как волна.
Закрыв глаза, Тори представила себе стену, массивную, высокую, белую. Она выстроила ее кирпичик за кирпичиком между собой и всеми теми воспоминаниями, что заполнили комнату, как дым. За стеной было прохладно и сияло голубизной. И плескалась вода, чтобы можно было плавать и нырять. И наконец уснуть в ней. А в вышине, над бледной голубизной бассейна, сияло солнце, яркое и теплое. Она слышала пение птиц и всплеск воды, когда погружала в нее ладони. Тело стало невесомым, мысли успокоились. По краям бассейна высились величественные дубы, покрытые кружевом мха, ива склонилась над водой, как придворная дама в поклоне, и коснулась ветками зеркальной поверхности.
Она закрыла глаза и отдалась на волю волн. И тут раздался знакомый, веселый смех, беззаботный, радостный девчоночий смех. Тори открыла глаза.
Там, около ивы, стояла Хоуп и махала рукой.
— Эй, Тори! А я тебя искала.
Сначала острой стрелой в сердце ударила радость. Повернувшись в воде, Тори замахала в ответ.
